Славка Поберова - Жирафка

— Ты что, чокнутая? Ты что, всерьез насчет этого парня?

— А думаешь, приятно ходить с парнем, когда он идет по тротуару, а ты, даже опустившись на мостовую, выше его ростом? А если захочется поцеловаться, как это технически осуществить, тебе не приходило в голову?

— Точно. Например, Гонза Рытирж — помнишь, я была в него влюблена в пятом классе… Ему бы пришлось лезть на табуретку или мне наклониться так же, как жирафу на Милиной открытке.

Теперь мне смешно, но тогда было не до шуток. Чувствовала я себя ужасно одинокой, никто меня не понимал. Ивете как раз предложили выступать в качестве манекенщицы детской одежды. При ее очаровании рост не мешал. Сначала она была в восторге, потом ей надоело. Но затем случилось так, что ее мать вышла замуж за бывшего баскетболиста Марцела, и он дорожил привязанностью Иветы. Ну, тут мне просто повезло. Марцел оказался таким замечательным человеком, что даже после развода повел нас к Дуде, с которым когда-то вместе играл в одной из команд лиги. В то время как раз мои папа с мамой додумались, что высокий рост нужен и для бадминтона (о баскетболе они будто бы ничего и не знали, но до Мэрцела я никаким спортом не занималась, хотя секция бадминтона была совсем рядом от нас, в зале общества «Слован»), однако тогда уже самое плохое для меня кончилось. Когда дело дошло до вступления в общество «Минерва», наша Милуш проиграла великую битву с мамой: достаточно ли я взрослая, чтобы одной ездить на тренировки по большому городу? Зато когда я захотела поступить в гимназию со спортивным уклоном, Милуш взяла реванш. Она в самых черных красках нарисовала маме человека, связанного исключительно со спортом. Особенно она была красноречива, описывая пятидесятилетнюю Жирафку, как она будет гонять по физкультурному залу девочек-подростков. Ну, тут уж пошли в ход всевозможные оскорбления. Оставалось пойти в гимназию обычного типа, но в ту, которую выбрал Дуда. Это была большая уступка. В этой гимназии дирекция всегда шла навстречу спортсменам. Там нас не только охотно отпускали на тренировки, но и с уважением относились к нашему игровому и тренировочному режиму, особенно когда речь шла об общеобразовательных предметах.

И не то чтобы у меня были какие-то трудности. Я могу написать полугодовую контрольную по математике на «хорошо». Но я никогда не прощу Миле ее бессовестного насилия. Была бы я теперь в специальной гимназии, получала бы стипендию и имела бы еще кое-какие льготы. Хотя теперь у меня есть Дуда, и это даже лучше, чем учиться в чисто спортивной школе. Надо сказать, что отнюдь не все учителя относятся к нам с пониманием. Во всяком случае, благодарить нам никого не приходится. Хорошо еще, что мы учимся вместе с Иветой, которая никогда не пошла бы в спортивную школу и ни о какой спортивной специализации и слышать не хотела. Она ведь уже теперь больше думает о парнях, чем о баскетболе! В таком случае перед ней надо снять шляпу за то, что попала в кандидаты в юниоры.

— Все равно мне эти разговоры о мальчиках кажутся глупыми. Ну посмотри, например, на Марка, который играет в подростковой команде старшего возраста. Он, конечно, длинный, но какой-то весь прилизанный. Или вот Ирка — он считает, что все должны ему в ножки кланяться, потому что у него такой знаменитый брат.

— Не болтай чепухи. Это у нас пока только предварительные размышления, в дальнейшем будет больше возможностей для выбора. Мать мне на эту тему все уши прожужжала.

Ах вот оно что! За всем этим стоит мать. Ну, тогда все понятно.

На вокзале неприветливо, неуютно и, несмотря на ранний час, несколько пьяных. Кстати, этим же поездом едут и наши мальчишки, только в другое место. Одежда на них болтается как на вешалках. Думаю, что и в будущем Иветины расчеты на баскетболистов не оправдаются. И я перестала бояться, что Ивета отойдет от баскетбола (она, конечно, красится, но нерегулярно, потому что, к счастью, понимает — это ей не очень нужно). Значит, я могу быть спокойна. Не то чтобы я вовсе не могла обойтись без нее, нет, конечно, но все-таки мы очень долго знаем друг друга.

Мы будем играть со «Звездой», эту команду мы всегда побеждали.

— Я был бы рад, дамы, если бы мы одержали не просто победу, а убедительную победу. У вас все для этого есть, — сказал Дуда за две минуты до прибытия поезда на место. — Значит, так: с самого начала — быстрая атака, главное — прыжки под кольцом. Лени, ты знаешь, что у «Звезды» это традиционно слабое место. Прыгать как следует не умеют даже наши команды первой лиги. Вы должны быть готовы к тому, что у вас будут перехватывать инициативу в игре, чтобы атаковать самим или расстроить наши передачи. Особое внимание обратите на черненькую, — помните, как ее там? Она очень опасна в защите.

— Мышкова, — сказала я. Я уже о ней подумала.

— Что такое? Где мышки? — Ухо на минуту оторвалась от своего детектива.

— Оставь, пожалуйста, свою Агату. Все это сказки, — заметил Мартин.

— И вовсе не Агату Кристи я читаю, а Шеваль и Вале. Их произведения имеют большое социальное значение.

— Кончайте литературные споры, мы приехали. Выходить с правой ноги. Что-то мне кажется, что вы слишком самоуверенны перед игрой. Это всегда плохо кончается.

Вместо дороги, хорошо нам знакомой с прошлого года, перед вокзалом оказался глубокий ров, обнесенный проволокой. Мы его обходили очень долго, а потом очутились неизвестно где. Это еще ничего, времени у нас достаточно. Хуже всего то, что мы захотели пить, а Мартин есть. И нигде ничего похожего на кафе. Мы спросили аборигена, тот только махнул рукой.

— Кафе у нас? В субботу утром? Вы с ума сошли! «Лакомка» открывается только в одиннадцать.

— Многообещающее название — «Лакомка»! — мечтательно проговорил Мартин.

— Да нет, это всего-навсего буфет, — остудил его восторги абориген и исчез в тумане.

— Ничего себе начало, — протянула Ивета.

— Ну, что уж вы так? Погода не такая плохая, вот солнышко выглядывает. Нам остается только узнать дорогу, ну, неплохо бы, конечно, еще какой-нибудь жидкости. Но, надеюсь, и это как-то само собой получится.

— Вот, мне кажется, я помню эти деревья, — раздался голос Пимчи. — Сразу за ними должен быть мост, там нужно налево, и мы пришли.

— Деревья как деревья, вроде ничего такого не помню, — возразила Габина.

— В тот раз мы играли зимой, листьев не было, а на вот этих тополях, я помню, сидели вороны. Жуткое количество ворон. Издали они казались черной черешней.

— Черешни? У кого есть черешни? У меня, например, есть морковка, свежая, выращенная натуральным путем, без всякой химии. Угощайтесь!

Это голос Терезы, она немного дерганная, но в защите совсем неплоха. А наше спортивное начальство не всегда это замечает.