Марек Лавринович - Солнце для всех

Мое положение с каждым днем становилось все более затруднительным. У меня до сих пор волосы встают дыбом при воспоминании о том, что я предпринимал для решения проблемы. Я звонил выдающимся ученым и умолял их организовать выступление Баси на различных научных мероприятиях. Я раболепствовал, льстил, обещал каждому из них взамен участие в каких-то незапланированных изданиях и конференциях в Польше. Дошло до того, что, когда я куда-либо звонил в очередной раз, в голосе собеседника звучало нескрываемое нежелание со мной разговаривать, но я продолжал убеждать, просить, надоедать, напоминая о наших общих удачах, и в конце концов получал то, что хотел.

Невероятно, до чего может дойти мужчина, обуреваемый губительной страстью, и к каким трагическим последствиям могут привести неуемные амбиции прекрасной женщины.

Мы вместе ездили на конференции, но от этого было мало толку. Мои выступления собирали все меньше слушателей — коллеги-профессора перестали ходить на мои лекции, и студенты, видя это, потеряли интерес. Доклады Баси просто бойкотировались. Вечера мы проводили, сидя в гостиницах, поскольку никто больше не приглашал нас что-нибудь отметить, даже мои старые знакомые избегали встреч с нами. Организаторы мероприятий размещали нас, как правило, в гостиницах, в которых никто из других участников конференций не проживал. Это были очень хорошие отели, может, даже лучше тех, в которых жили другие приглашенные ученые, но одиночество было ужасающим. Бася часами смотрела телевизор, а потом начинала кричать, что будто я виноват в том, что старики вступили в сговор друг с другом и теперь нас все ненавидят. Я убегал из гостиницы и допоздна бродил по городским улочкам.

А потом случилась катастрофа. Мне позвонил профессор Арманд Лехнер из Страсбурга. Он сообщил, что под патронажем Европарламента в их университете будет проходить Всемирная шекспироведческая конференция, на которую приедут все самые выдающиеся исследователи творчества английского драматурга. А затем без обиняков сказал, что с удовольствием бы пригласил меня, но при условии, что я приеду один, без жены. Я пробормотал, что это невозможно, но Арманд не позволил себя шантажировать. Сказал, что понимает меня лучше, чем мне кажется, но его позиция останется неизменной: либо я приеду один, либо конференция состоится без меня. Он добавил, что, по правде говоря, это дружеское приглашение, имеющее целью спасти остатки моего научного авторитета. Арманд дал мне три дня на размышление.

Не стану описывать, какую бурю негодования вызвало у Баси предложение Лехнера. А во мне вдруг что-то возмутилось. Я хотел поехать в этот чертов Страсбург, оказаться среди старых друзей, спокойно слушать их доклады и быть выслушанным. Я тосковал по вечерним беседам за бокалом вина в маленьком кафе над каналом, по которому в темноте проплывают прогулочные катера, заполненные беспечными туристами. Я так этого жаждал, что упаковал чемодан, хлопнул дверью и улетел в Страсбург.

Я снова имел успех. Все оказывали мне знаки внимания, на моем выступлении зал был полон, а в первом ряду сидели уважаемые профессора, приехавшие из разных уголков земного шара. Потом были разговоры, которые затягивались глубоко за полночь, после них я просыпался в гостинице на площади Гутенберга с тяжелой головой, но с радостью в сердце, и спешил выпить чашечку кофе в кофейне на площади перед кафедральным собором. Счастливые, бесконечно счастливые дни. У меня даже не возникло предчувствия, что это мое прощание с миром, который я так любил.

Лишь по пути домой в самолете меня охватила тревога. Действительность оказалась чудовищной.

Когда я с огромным букетом цветов, купленным в аэропорту, отпирал дверь нашей квартиры, никто не выбежал мне навстречу. Я подумал, что Баси нет дома. Положил букет, повесил на вешалку плащ и вдруг услышал тихий вздох и последовавшие за ним приглушенные стоны, доносившиеся из спальни. Я пошел на звук. На нашей супружеской кровати лежала Бася в объятиях какого-то худощавого юноши. Я узнал его. Это был Андрусикевич, мой любимец, исключительно впечатлительный и талантливый парень.

Они не заметили меня. Я пошел на кухню, сел за стол. Было слышно прерывающееся дыхание Баси. Я должен был немедленно убежать, но не мог. Сидел и слушал. Был вечер, темнело. Тщедушный студент появился в коридоре, увидел меня, что-то хотел сказать, может, «добрый вечер» или «простите», но только схватил свою одежду и, хлопнув дверью, выбежал из квартиры.

Я сидел в темноте, потом пошел в спальню. Бася уснула. Как же она была прекрасна. У меня даже слезы навернулись. Я вернулся на кухню, сидел за столом и плакал, как ребенок.

Постепенно я успокоился. Может, так и должно было случиться. Мне исполнилось пятьдесят пять лет, а ей двадцать пять. Мое время уходило, а ее только наступало. Все это не имело смысла.

Этот парень — хороший выбор, думал я. Умный, трудолюбивый. У его ног весь мир. Их, конечно, ждут годы ассистентской работы, трудности, проблемы, но потом она будет не молодой женой профессора, вызывающей всеобщую ненависть, а образованной, уважаемой дамой, как супруги моих выдающихся коллег.

Я осознал, что мой брак с Басей был прекрасным заходом солнца. А теперь все закончилось, и надо мной непроглядная звездная ночь.

Я очнулся от мыслей. Бася стояла в дверях и пристально смотрела на меня.

— Это стоящий парень, — сказал я. — Желаю вам счастья.

— Не понимаю, о чем ты…

— Все просто. Мы разведемся, и каждый будет жить своей жизнью.

Она смотрела на меня с ненавистью.

— Понятно, — сказала она. — Пану профессору надоела игрушка, и теперь он хочет выбросить ее в мусорное ведро.

— Кажется, это тебе надоело.

— Да! — крикнула Бася. — Мне надоело! До смерти надоело! Но если ты думаешь, что я позволю себя вот так выбросить…

— Я могу оставить тебе эту квартиру. Разведемся, и…

— Не будет никакого развода! И попробуй уйти — я устрою такой скандал, что…

Я не понимал, о чем она говорит. Чего ей еще, черт побери, было нужно от меня?

Мы продолжали делать вид, что у нас все как прежде. Андрусикевич из университета исчез. Я узнал, что он уехал в Краков, где пишет магистерскую диссертацию. Мне было это непонятно. Я вообще ничего не понимал, но чувствовал, как вокруг собираются тучи. Мне пришло приглашение на очередную конференцию. Бася хотела ехать, но я отказался от участия, сославшись на болезнь. Целыми днями сидел в халате на кухне и слушал радио.

Однажды Бася пришла домой с каким-то молодым человеком. Совершенно не смущаясь моего присутствия, они пошли в спальню и добрый час занимались любовью. Я затыкал уши, но все равно слышал крики Баси. Со мной она никогда не была такой страстной.