Юрий Любопытнов - Мурманский сундук

Некоторое время они двигались наравне, не обгоняя. и не отставая друг от друга.

— Идём ноздря в ноздрю, — кричал Мишка, словно смотрел на ипподроме лошадиные бега. — Держись в седле, жокеи фиговы!

Однако запала ему надолго не хватило. Он с Мячиком безнадёжно отстали, и скоро сиротливо виднелись в поле, как два утлых судёнышка, брошенные на произвол судьбы.

Саша смотрел, как выбирает картошку Ермил, и старался ему подражать. Ермил не кидал в корзину по одной картофелине. Он успевал работать двумя руками. Успевал очистить ненужную грязь. Его руки с растопыренными сильными пальцами, словно зубья бороны прочесывали землю.

Когда он работал, лицо его преображалось. Оно теплело и озарялось внутренним непотухающим светом, расправлялось, исчезали складки на лбу, на щеках, светлели глаза и становились чище.

Минут через пятнадцать они догнали Казанкина с какой-то девушкой. Васька подмигнул Саше, поправляя рукой съехавшую кепку:

— Вперёд вырываетесь?

Сашу охватил азарт соревнования. Он швырял землю направо и налево, не разгибаясь. Ныла спина, но он старался не замечать этого. Он видел Валин взгляд, когда обгонял её с подругой. В глазах заметил восхищение.

— Не торопись, — увещевал его Ермил. — Береги силы. Быстро устанешь.

Около часа дня Колосов объявил перерыв на обед. Стали собираться на краю поля в небольшом редком лесочке с кочками и пеньками. Раньше кем-то был разложен костер, и теперь Мишка принёс полное ведро картошки и высыпал в угли.

Саша столкнулся с Валей у болотца, куда она шла мыть руки, а он возвращался обратно.

— Здорово вы нас обогнали, — рассмеялась она, взглянув на него. В её глазах Лыткарин заметил лучистую теплоту.

Он зарделся.

— Я чего. Это Ермил, как лось…

— И ты хорошо работаешь, — похвалила она. — Я видела. Закончишь раньше, поможешь нам с Тамарой? — кокетливо попросила она.

— Конечно, помогу, — не задумываясь, пообещал Саша.

На обед расположились кучно: кто у костерка, кто подальше, группами по два-три человека. Развертывали взятые из дома припасы. Коля Мячик вытаскивал из костра печёную картошку и наделял всех желающих.

Васька сидел на коряжине, сдвинув кепку на затылок, и, пощипывая струны гитары, напевал незатейливую мелодию.

Восседая на разостланном плаще и доедая картофелину, Колосов говорил ребятам:

— Если Прошин с Лыткариным удержат первенство, отмечу их в приказе. Хорошо работают, с огоньком. А тебе надо подтянуться, — обернулся он к Никонорову, — правильно говорят, видать птицу по полёту. Вот и тебя видно, что ты за птица — болтаешь много, а работаешь на двойку.

Бойкая женщина сидела невдалеке от Мишки и подтрунивала над ним. Мишке было неприятно, но он не отмахивался от неё, а только хмурился, очищая горячую картофелину. А женщина говорила:

— А этот рыжий, когда ехали, все обнимал меня, чтобы не растрясло, а сейчас скис. Поотстал на борозде. Может, напарник у тебя слаб, давай поменяется?

— Ну что пристала, — вяло отмахнулся Никоноров. — Не привык я картошку выбирать…

Саша сидел с Валей неподалеку от костра. Костёр затухал. В его середине дрова прогорели, и пепел сизой плёнкой обволакивал головешки. Едучий дым тонкими нитками поднимался вверх.

— Я слышала, вы девочку в сарае нашли? — спросила Валя Лыткарина.

— Было дело.

— И что с ней теперь?

— Отвели к бабушке…

Они замолчали, глядя на синий дым. По обочине поля, сверкая мокрыми рубчатыми колёсами, прокатил, подпрыгивая на ухабах, «Беларусь», обдав близкий лес запахом гари. В кабине сидел молодой парень.

— На танцы ходишь? — спросила Сашу Валя.

— Редко. Мы посменно работаем.

— А мы в одну.

— Вам проще. А ты ходишь?

— Тоже редко. Дома сижу. Или в кино хожу. Гулять люблю.

— Я тоже.

— А ты где гуляешь?

— Люблю на речку ходить. С обрыва такие дали видны…

— Давай встретимся…

— Давай. А когда?

— Можно завтра.

— Хорошо.

Колосов доел свой обед, вытер губы платком и провозгласил, вставая:

— Кончай перекур! Подъём! Часа на два осталось. — Он посмотрел на устало поднимающегося Никонорова и добавил: — Ленивым на все шесть.

12.

Как и загадывал, Колосов сходил к начальнику цеха Родичкину. Тот обещал заняться ремонтом красного уголка и даже сказал, что хорошо, что Колосов об этом вспомнил, а то у него, у начальника, до этого руки не доходили и добавил:

— Директор приказал, чтобы самодеятельность была.

Привезли необходимый материал, и скоро под куполом церкви, на так называемом втором этаже, закипела работа. Настелили пол, покрасили стены и повесили занавес, отгородив невысокую сцену.

Мастер вызвал Казанкина и Лыткарина к себе. Они вошли робко, не зная, по какому случаю их пригласил Колосов. Наверное, думали они, будет за что-нибудь распекать. У него не заржавеет. Он всегда найдёт за что.

— Ребята, слабовато вы работаете, — без предисловий начал он. — Сейчас зашёл в нанизку — мало у вас там концов. Штук по сто не более.

— Конец месяца — все стараются обшастать бусы, — ответил Лыткарин. — Наша очередь ещё не подошла. А так у нас бус тысяч на сто пятьдесят.

— Так это ваши ящики стоят в углу кладовки? — спросил Колосов.

— Наши. Спрятали, а то кто-нибудь сопрёт.

— Это наши ребята сопрут?

— Не наши. Из другой смены. Был случай, когда Мухтар-ага два ящика присвоил…

— Ну ладно. — Колосов ударил ребром ладони по столу. — Не за этим я вас позвал. Видали, как отремонтировали красный уголок?

— Видали?

— Для вас стараемся.

— Очень приятно, Пётр Алексеевич, что стараетесь, — подчёркнуто вежливо сказал Казанкин.

Колосов не понял иронической интонации в словах Казанкина и продолжал:

— Сынки, приезжает на годовщину Великого Октября высокое начальство. У нас будет торжественное собрание, так как наш цех выходит в передовики. Между прочим, в этом есть и ваша заслуга. После собрания мы должны показать художественную самодеятельность вместе с девчатами из цеха меховых изделий и нашими девчонками, которые делают клипсы и собирают ожерелья. Самодеятельности у нас, как вы сами знаете, пока нету. Так что я вас призываю записаться в хор.

— А когда участвовать, Пётр Алексеевич? — отозвался Казанкин. — За смену у печки так нажаришься, что петь или плясать неохота.

— Ты мне это не говори, — поднял указательный палец кверху Колосов. — Я вижу, как тебе неохота. Недавно в вечернюю смену опять песни пели и на гармони играли. Скажешь, не так? И это ты, Казанкин! Ты играешь на гармони?

— У нас и Коля Мячик играет. Притом здорово. Лучше меня.

— Играйте на здоровье. Только на сцене. Надо знать, когда играть и где. Что вы прохожих пугаете! Что о нас могут подумать люди? Шарага какая-то скажут, а не галантерейка. Играют на гармони, пристают к девушкам, жигалы горящие из окна выбрасывают.