Юрий Любопытнов - Мурманский сундук

Она хотела ещё что-то сказать, но не произнесла ни слова. Петруха потянул за рукав Афанасия. Женщина стояла минуты две, глядя как беглецы скрылись в темноте, прислушиваясь, но кроме шума дождя, колотящего по листве, ничего не было слышно. Она потуже запахнула на груди накидку, обогнула дом и вошла в боковой вход.

Когда беглецы обогнули особняк, дождь усилился. Косые струи вбивались в землю с неистощимой силой, барабанили по листве и ветвям деревьев. Все четверо промокли до нитки. В особняке свет был только в центре первого этажа, в холле, и в торце здания на втором этаже. Остальная громада дома была в полнейшем темноте, но только изнутри. Снаружи по периметру горели лампионы. Мощный луч прожектора, стоявшего на ажурной мачте сбоку дома освещал въездные ворота и ограду, выходившую на пристань. Дальше за деревьями высвечивался край пристани и две или три посудины, белевшие при всполохе молний.

— Долго нам ещё топать? — спросил Афанасий Петруху, когда они остановились под раскидистой корявой сосной на значительном расстоянии от особняка. Ему, как и остальным участникам побега, хотелось скорее вырваться за пределы этой зловещей территории.

— Мы пришли, — ответил Петруха. — Здесь самое удобное место. Я сам несколько раз перелезал здесь через забор, когда надо было удрать, чтобы охрана не знала.

— В самоволку ходил? — улыбнулся Афанасий. Этот малый несмотря на пришибленный вид ему нравился.

— Да, здесь взаперти приходится сидеть. Раньше народу мало было, только охрана. Это сейчас понаехало. Захочется в лесу побродить, я сюда, через забор — и был таков. Охрана и не знает про это место. Переберётесь через ограду и налево. Увидите большой белый катер с красной полосой по борту, с надстройкой на палубе, он рядом с моторками, отвяжете его, а ключом откроете каюту и моторный отсек.

— Ты давно в этом заведении работаешь? — не удержался от вопроса Сергей.

— Почти год. Когда были рабочие, здесь была другая стряпуха — готовила им еду, а я помогал ей. Света не было, варили на дровах. Потом хозяин дизель поставил, а сейчас электричество провёл…

Петруха подвёл их вплотную к стене. Прямо над ними сверкнула молния. В её зелёном свете лицо газонокосильщика показалось беглецам сначала сине-лиловым, потом мертвенно-бледным.

— Ждите, я в момент, — сказал он, пригнулся от сильного раската грома, потрясшего окрестность до основания, и исчез в темноте.

Через полминуты вернулся с деревянной лестницей и приставил её к стене, скомандовав:

— Полезайте!

На секунду Афанасию показалось, что это сказал не Петруха, а взводный в его училище — так повелительно прозвучал голос парня.

— Ты с нами? — обернулся Николай, ставя ногу на перекладину лестницы.

— Я останусь.

— Не боишься, что завтра будет жарко? — спросил Сергей.

— А чего с дурака взять, — ответил мрачно Петруха. — Притворюсь, что ничего не знаю. Нас же никто не видел.

— Спасибо тебе, — сказал Николай.

— За что?

— За то, что помог нам отсюда выбраться.

— Да я что. Я выполнял приказание.

— А что за человек, который нам написал записку? Это та женщина, которая нам дала ключи от катера? — спросил Николай.

— Мне не велено вам ничего говорить.

— Что ж тут за тайна?

— Не знаю. Не велено и всё.

— Кто писал записку — мужчина или женщина? — допытывался Николай.

Петруха усмехнулся:

— Да не всё ли равно — мужчина или женщина?

— Это очень многое бы прояснило, — ответил Николай. У него возникли кое-какие предположения, когда он увидел человека в накидке, нижнюю часть лица и волосы, выбившиеся из-под капюшона. Хоть и был скуден свет лампиона, вид фигуры навёл его на размышления. А когда лицо на миг осветила вспышка молнии, он вздрогнул — ему показалось, что он узнал Ольгу, та самую женщину, которая подсунула им жучок, из-за которого они и попали в лапы хозяина особняка. Поэтому он и допытывал Петруху, как самый настоящий следователь. — Так скажи, — продолжал он, — кто это был человек в капюшоне?

— Женщина, — ответил Петруха. — Что теперь скрывать.

— Это она нам написала записку, которую ты передал?

— Она.

— А кто она?

— Как сказать. Хозяйка этого дома.

— Хозяйка! — оторопел Николай. — Вот это да!

— А кто же нас держал в заточении здесь?

— Не знаю. Здесь много командиров.

— Хозяйку Ольгой зовут?

— А вы откуда знаете? Ольгой.

Предположения Николая оправдывались. Вчера, когда он из окна увидел территорию особняка, невдалеке от здания он приметил женщину, очень похожую на Ольгу. Сначала он подумал, что ошибся, но внимательнее приглядевшись, понял, что глаза не обманули его. Женщина была несколько секунд в его поле зрения, но он успел разглядеть её. Он не мог ошибиться. Сердце тревожно забилось, и не от того, что он узнал в ней виновницу их пленения, а от какого-то давно забытого радостного чувства, которое охватило его существо. Он старался как можно пытливее всмотреться в её фигуру, но она скрылась за стеной особняка. «Неужели это наваждение? — подумал он. — Да не может быть. Это была она». Товарищам он не сказал, что видел Ольгу. И не из-за того, что думал об обмане зрения, а потому, что не хотел, чтобы они отнеслись к её появлению здесь предосудительно.

— Не та ли это Ольга, которая нам жучок подсунула? — спросил Николая Афанасий.

— Возможно, что та, — уклончиво ответил Николай.

— А откуда ты узнал, что это она. Ведь ни черта в такой темноте не видать?

— При свете молнии. Да и голос показался слишком знакомым. — Николай пока не стал говорить, что узнал её два дня назад, когда смотрел в зарешеченное окошко.

— Ну и зрение у тебя… Значит, эта та самая Ольга. Решила исправить свой промах. А фамилия хозяина этого дома значит Заг, если я не ошибаюсь? — спросил Афанасий у Петрухи.

— Пол Заг.

— Он ведь не русский?

— Откуда я знаю. Говорят, что не наш. Разговорились! Вам пора сматываться, время идёт, — поторопил беглецов Петруха. — Он дрожал, то ли от холода, то ли от страха.

— Одну секунду. — Афанасий хотел узнать о хозяине как можно больше. — Ты знаешь, кто он, кроме того, что он не русский,

— Богатый человек. У него заводы и фабрики, говорят. И здесь всё прибрал. Лес заготавливает. Леспромхоз с потрохами купил, да говорят, не один. Сюда редко приезжает. Командует здесь в его отсутствие Стысь.

— Стысь? Это который в кепке?

Петруха кисло улыбнулся:

— Стыся вы, видно, не видали. Он правая рука хозяина. Такой толстый, всегда потный. От него одеколоном за версту разит.

— А кто же в кепке, сухопарый блатняк?

— В кепке Зашитый, главный подручный Стыся.

— По повадкам он уголовник. Это правда? — спросил Афанасий.