Николай Плахотный - Вид с больничной койки

А теперь внимание: желаете сенсацию? Вот она… В фундаменте многих преуспевающих экономических компаний планеты лежат наши темно-голубые «фантики». Да-да, те самые пресловутые ваучеры, которые оказались в руках честных капиталистов. Пожалуй, и наши вышеназванные корпорации по праву можно назвать народными предприятиями. Честь им и слава! Именно такой образец я имел в виду, когда четырнадцать лет назад рванул в Тольятти… Да попал аки кур в ощип.

Странно ведут теперь себя на фондовом рынке Жегловы нового призыва. Пугливы, живут с оглядкой… Одним глазом они глядят в Уголовный кодекс, другим косят в карман дельца… Мерзко! Гадко!

Полковнику МВД Абрамову В. Н. с первого взгляда чем-то я не понравился. Наверняка показался лохом, затеявшим склоку с фондодержателем номер один. Да и вышел-то на бой с мечом картонным. Хотя за спиною закованного в броню Кащея стеной стояла мировая закулиса.

Пора-пора сказать об этом открыто. Дело в том, что с неких пор мировому сообществу не давал покоя наш Автопром. Косились на АЗЛК, особо, конечно, — на АВТОВАЗ. Оба наши гиганта заполонили своими «тачками» не только внутренний рынок. Год от года рос спрос на наши «Лады», «Нивы», «Москвичи» среди малоденежных покупателей Европы, Азии, Латинской Америки. Разумеется, такое «безобразие» конкурентам было не по душе. Ну и придумали бестии коварный план саморазрушения российской автомобильной промышленности. Схема довольно проста: мировая закулиса сыграла на местечковой жадности наших чиновников, на алчности руководства отрасли и директоров конкретных предприятий.

Одним словом, ваучеры использовали как радужную мормышку с запаянным внутрь стальным крючком. Собрали с миру даровые приватизационные чеки, номинальная стоимость которых равнялась более чем 200 миллиардов долларов. То была цена всего-навсего первой очереди ВАЗа. Обалдев от такого подарочка, хозяева и их обслуга ловко обратили чеки в наличность, пустили облигационный заем по узкому кругу… По народной бухгалтерии, финансовое состояние бывшего генерального директора оценивалось… в миллиардах. Но уже европейской валюты! Между тем основные фонды предприятия требовали обновления, принципиальной реконструкции, дабы соответствовать уровню мирового прогресса.

До того не дошло. Довершил развал автогиганта застенчивый интриган и беспощадный разбойник по кличке БАБ.

Воровская заповедь № 1: «Вовремя смыться!». Свой побег Березовский обставил в приключенческом жанре. Через два часа после взлета его встретили в аэропорте Хитроу с дипломатическими церемониями, как полпреда России. Борис Абрамович имел красивую ксиву во внутреннем кармане блайзера классического покроя. Но ее не спросили. Ведь по трапу спускался в натуре действующий секретарь Совета безопасности Президента РФ. Птица высокого полета, которая на следующий день обратилась в… беженца с перебитым крылом.

Да ведь готовый сюжет для нового Шекспира! Садись и пиши с натуры хронику о превращении скромного математика в авантюриста с политическим уклоном. Пока же в деле Березовского ни шатко ни валко копаются прокуроры, следователи и разные эксперты — да все невпопад… Я тоже сунулся было со своими показаниями, чем вызвал неудовольствие чиновника МВД. Что сие значит? Думаю, гадаю… Версия первая. Я ненароком нарушил благостный процесс чаепития. Версия вторая. Г-н Абрамов не нашел в заявлении истца криминала, достойного внимания сотрудников своего ведомства (по-старому ОБХСС).

Вслух же хозяин кабинета врастяжку проговорил:

— Не знаю, не знаю, как с вашим заявлением и поступить.

Я уловил не только сомнение, но и слабину в настроении визави. Попытался полковника разжалобить:

— Владимир Николаевич, умоляю. Дайте ход письму.

Бровь на каменном лице Абрамова изогнулась крутой дугой. Голова качнулась влево.

Это можно было расшифровать и как сочувствие, и как готовность к переговорному процессу.

К сказанному тут же еще и добавил:

— Поймите правильно: я созрел для сотрудничества.

Под конец совсем обнаглел:

— Ну и заодно уж завизируйте второй экземпляр.

Боже, что я натворил! На лице полковника взметнулись сразу обе брови.

— Э-э-э… Тут, понимаете, не частная лавочка. Работаем в полном соответствии с инструкциями… Вы же не удосужились даже подпись личную поставить… Главное же — не ясны претензии. Зачем-то притянули за уши ЛОГОВАЗ. Вернулись к тому ж, с чего начали… Я ему про Фому, мне же талдычат про какого-то Ерему. Беседа напоминала ведьмины круги в дубовой роще.

Ту же мысль можно выразить проще. В криминальных делах не должно быть мелочей. Подчас крохотная деталь открывает следователю глаза, перетягивает чашу весов, приоткрывает завесу над бездной. На ум пришла детская сказочка «Про репку». Ведь шестеро не могли вытащить из грядки чудо-овощ, пока к делу не подключилась мышка-норушка. Известно, сказка — ложь, но в ней намек добрым молодцам и мужам служивым. Тут же я лицом к лицу столкнулся с… оборотнем в погонах.

Сам не знаю, откуда взялось в моем лексиконе не свойственное мне словосочетание. Вброшено оно было в массы года два назад, похоже, не спонтанно, вполне продуманно прежним министром МВД г-ном Грызловым. Власть предержащие зря воздух не сотрясают — непременно с политическим смыслом, с подтекстом. Я же как услышал те словеса, сразу и позабыл — за ненадобностью. Тут же они готовы были сорваться с языка, да я прикусил его вовремя. Вслух же произнес:

— И куда прикажете эти странички нести?

— Воля ваша… Хоть в урну мусорную бросьте.

Я опешил: наглость какая! И это молвил слуга народа, живущий на наши подаяния — отчисления от зарплат, пенсий, на налоги с продаж и прочих поборов. Причем ведь бросил мерзость в лицо не где-нибудь за углом, по пьянке, и не в шутку — в своем рабочем кабинете, под портретом Президента страны.

Был я оскорблен до глубины души, в силу своего возрастного преимущества имел полное право призвать хама к порядку. Не знаю, как сдержался. Собравшись с духом, проговорил, чеканя слова:

— Когда-нибудь, товарищ полковник, увидите эту свою фразу в служебном протоколе. Возможно, и в печати.

Милицейский хват нервно заерзал в мягком кресле, словно голым задом наткнулся на ежа. После чего завопил благим матом:

— Нет, нет, ничего подобного я не говорил! Вы сейчас все сами придумали… Свидетелей нет. Как докажете?

И молча, без слов вернул мне сложенные пополам страницы письма. Титульный лист был проштемпелеван казенной печатью: «Приемная МВД. 11.07.2007 год». А ведь это вещдок, улика… Что ж, и за то спасибо. Теперь господину полковнику и в суде не отвертеться.

Я сделал три шага. Беззвучно прикрыл за собою дверь. Пересек холл. Миновал раму металлоискателя. Омоновец пропустил ходока беспрепятственно. Более того, пожелал доброго пути. От волненья я никак не мог справиться с массивной дверью. Подождал, когда входящий сделает это за меня.