Ирина Дудина - Богема с Невского проспекта

В 90-е годы я торговал матрёшками на Невском. Однажды день был очень удачный, мы отметили выручку обильными возлияниями. Я был такой хороший, что меня забрала милиция в какой-то пост ДНД во дворике кинотеатра «Аврора.». Меня посадили в собачник за решётку, я повозмущался немного и заснул. Проснулся я в полной темноте, я ничего не мог понять, где я нахожусь, куда меня перевезли. Я стал ощупывать вокруг себя территорию, наткнулся на прутья решётки. Тогда я стал громко орать и биться о решётку. От моих воплей сработала сигнализация, и вскоре раздались звуки открываемых засовов. Милиционеры с изумлением смотрели на меня, они никак не могли понять, как я сюда попал. Я им объяснял, что меня вчера здесь забыли, но они этому не верили. Я сказал: «Вы что, думаете, что я взломал замок, забрался в вашу клетку, заперся и заснул?». Менты почесали репы, и выпустили меня на волю.

Недавно в книге Софьи Старкиной я прочитал об акции, которую устроил поэт Велимир Хлебников на Невском проспекте.

25 мая 1917 года Временное правительство устроило празднование «Заем свободы» с целью помочь фронту. «Для наступления нужны снаряды, а для снарядов деньги», — объяснял цель праздника плакат художника Герардова. В 2 часа все группы Союза деятелей искусства прошли перед Мариинским дворцом, где заседало Временное правительство. За украшенными цветами экипажами Репина и Таманова проехали экипажи Л. Андреева и Ф. Сологуба, за ними автомобили кубистов, «Мира искусства» и др. В футуристическом грузовике ехал Велимир Хлебников.

Грузовик был грязным, чёрным, огромным, он был украшен чёрным плакатом с черепом и костями и надписью «317 Председателей Земного шара». Потом грузовик нарушил строгий церемониал, обогнал провоенную процессию и с ветерком промчался по Невскому проспекту.

К «празднику» был приурочен выпуск газеты «Во имя свободы», в котором Хлебников опубликовал стихотворение: «Вчера я молвил: гулля! гулля! И войны прилетали и клевали Из рук моих зерно. И надо мной склонился дедер, Обвитый перьями гробов».

Так что знамя Председателей земного шара впервые когда-то было развёрнуто на Невском проспекте! Хотя антивоенный эпатаж как-то символично слился с антигуманистической сущностью футуризма, выраженной чёрным знаменем с костями, по мнению философа Александра Медведева.

Однажды в 80-е года в кафе «Север» мы с подругой познакомились с американскими студентами. Была зима, на нас были шубы — на мне из крашенного кролика, у моей подруги — из потрёпанной белки. Студенты предложили нам пойти с ними по Невскому проспекту, зайти ещё в какое-нибудь кафе. Но тогда это было опасно, за «связи с иностранцами» можно было вляпаться в нехорошую историю. Мы сказали: «Давайте мы пойдём с вами и будем изображать из себя американских студенток». Парни нам сказали, что в Америке студентки так не одевается, никто в шубах из натуральных зверей не ходит.

Тут им пришла в голову блестящая идея, они посоветовали нам надеть наши шубы наизнанку, у меня там была стёганая вата, а у подруги какая-то серая рогожка. Мы так и сделали, американцы дали нам свои ремни, мы подпоясались, и в таком виде стали похожи на американок, и в таком виде мы пошли гулять по Невскому дальше. Недавно я смотрела фильм «Стиляги», мне понравился эпизод, когда наши стиляги попали в Америку и увидели, что стиляг то там нет. «Но мы то есть!», — ответили русские стиляги.

В 90-е дом, в котором был «Сайгон», пошёл на ремонт. Я дружил с девушкой, которая утверждала, что весь этот дом купил её папа, сама она была взбалмошная и избалованная. И вот у неё был ключ от квартиры в этом доме, в котором жил сторож. Мы повадились в этой квартире устраивать вечеринки, когда сторожа не было дома. Мы пролезали в дом со стороны Колокольной улицы, забирались на крыши, и через чердак проникали в квартиру. Там мы веселились всю ночь. Однажды мы загуляли до утра, были белые ночи, в 5 утра мы по лесам стали выбираться из весёлой квартиры.

Я вылезал первым, и тут же наткнулся на ментовскую машину. Милиционеры с изумлением уставились на меня и мой оригинальный прикид. «Ты кто?», — спросили они у меня. «Я — строитель», — почему то ответил я. «А, вот оно что!», — ответили милиционеры. Но следом за мной по лесам шли подгулявшие девушки в туфлях на шпильках, сильно накрашенные и со странными причёсками. «А это кто?», — спросили менты. «Это маляры-штукатуры», — сказал я. Милиционеры почесали голову и хотели уехать. Но тут на лесах появились наши друзья панки в модных кожанках. Милиционерам я сказал, что это тоже строители из нашей бригады, и они, удовлетворённые, уехали и ничего нам не сказали.

В начале перестройки я был банкиром на Невском проспекте. Я отказался от советского гражданства и дошёл до Горбачёва, чтобы стать гражданином мира. В то время многие мои друзья торговали на Невском проспекте куклами и всякими а ля рашен поделками. Это было очень прибыльное дело, так как иностранцы платили валютой. Но валюта и советская торговля — это было очень плохо. А валюта и лицо без гражданства — это очень хорошо. 88 статья меня не касалась. И вот когда милиционеры устраивали облавы, мои друзья просили меня забрать их валюту к себе в карман. Наличие при мне валюты не грозило мне наказаниями и притеснениями со стороны властей, так как я не был подвластным им гражданином. Потом уже и другие торгаши, художники и спекулянты с Невского проспекта стали меня использовать как банк для хранения валюты в моменты опасности. Они вкладывали в мои карманы свои деньги, а потом их оттуда брали.

На открытии выставки картин и скульптур герцогини Вюртембергской в Новых выставочных залах Музея городской скульптуры на Невском проспекте было 1200 приглашённых. После торжественного открытия выставки Диана, герцогиня Вюртембергская и принцесса Французская, сказала: «А сейчас я буду с вами общаться», и пошла в зал.

Первым человеком, к которому она подошла и с кем заговорила, оказалась я. Диана заинтересовалась моим ожерельем на шее из когтей гризли с мексиканским долларом в центре, на котором орёл терзает змею, сидя на кактусе. Диана через переводчика расспрашивала меня об ожерелье, я ей рассказала о нём. Потом Диана сказал, что она сама себе сшила платье. Я хотела сказать, что я тоже сама себе сшила брюки и кофточку, но, увы, не успела это сделать, так как герцогиню окружила толпа гостей и все стали с ней фотографироваться на память. А платье на Диане было очень интересное — из чёрной сетчатой материи, лиф украшала аппликация из белого ручного кружева, а юбку — вырезанные из капрона белые кружки. Они напоминали горностая, только в негативе. Пояс у неё был розового цвета и подчёркивал её талию, у этой царственной женщины в её 69 лет была отличная фигура! И вообще в ней было что-то от милой доброй любознательной принцессы.