Боб Белланка - Однажды, может быть…

— Она тебя любит, по глазам видно, женщины такие вещи чувствуют.

Праздник близился к завершению. Последние минуты на всех свадьбах всегда одинаковые: в уголке притулился пьяный в дымину кузен, кто-то пляшет как заведенный, одиночки ищут, кого бы затащить в постель, а близкие непременно хотят делить с новобрачными мгновения счастья до победного конца.

У Пьера и Катарины любовь настоящая, это просто в глаза бросается. Они не сразу нашли друг друга, зато удачно подобрались. Наш вечный холостяк оказался самым везучим в любви. Когда доигрывала последняя мелодия, фотограф захотел увековечить нашу «крепленую» дружбу (между прочим, этот снимок я так с тех пор и ношу с собой). Ночь была сказочная, мой лучший друг только что женился, а я оказался в объятиях женщины, которую любил больше всего на свете. Мы не расставались до рассвета.

Назавтра мы вернулись в Париж, и я пригласил Софи пожить у меня. Сначала она отказалась — боялась встречи с моими детьми. Я бы на ее месте чувствовал то же самое. Пусть даже с некоторых пор боль стала отпускать меня, ни одна женщина еще не переступала порога моего дома — это был наш с Орели дом, ее и мой, и никто не имел на него права. Но сейчас я был готов впустить туда Софи, уговаривал изо всех сил, и она сдалась.

— Дети, папа вернулся!

Малыши вылетели в прихожую и замерли. Я увидел у них в глазах миллиард вопросов.

т Знакомьтесь, ребятки, это Софи, моя давняя подруга. Она живет в Таиланде. У Софи сейчас отпуск, и я предложил ей пожить у нас в комнате для гостей.

Марго, ничего против не имевшая, кинулась мне на шею, Гастон обрадовался куда меньше. Видел ли он в Софи угрозу? Я так никогда и не смог этого понять. Неделя вышла довольно забавная — едва перестав скрываться от Поля в Тунисе, мы были вынуждены думать о том, чтобы нас не застукал мой сын. Он был еще не готов к появлению новой мамы, да и Софи, возможно, к этому не стремилась: есть дочка — и вполне достаточно. А раз так, нам незачем было внушать что-либо детям и создавать новые сложности.

Ежедневно мы проделывали одно и то же: около полуночи, убедившись, что дети спят, я приходил в гостевую комнату к Софи, мы занимались любовью, а к семи утра я возвращался в собственную постель. Как говорит в фильме «Слова и музыка» Кристоф Ламбер, выходя от Катрин Денев, — я чувствовал себя помойным ведром, которое вытряхивают каждое утро, но меня это не слишком напрягало, наоборот, мне хотелось, чтобы так продолжалось всю жизнь.

К сожалению, дни летели быстро и неделя уже подходила к концу. Ни она, ни я о будущем не заговаривали, но знали, что сделать это до отлета Софи в Таиланд придется. Разговор оказался для меня тяжелым: ясно, что видеться только во время ее отпуска или случайной поездки в Париж нам обоим невыносимо, но пока у нее никак иначе не получится.

— Я уже нашла себе место на тайских авиалиниях, вернусь в Таиланд и снова пойду работать стюардессой. Буду летать в Европу — правда, не знаю, в какие города. Мы сможем встречаться не в Париже?

— Это все, что ты можешь мне предложить?

— Понимаю, что этого мало, но придется потерпеть. Поль мне не сделал ничего плохого, и я не могу ни с того ни с сего его бросить. Да, пока я не могу предложить тебе ничего лучше.

— Тогда беру это!

Впервые за всю историю наших отношений я понимал, что мы в одной лодке и ищем способ добраться до причала. Я чувствовал, что она говорит искренне и на самом деле готова перебраться ко мне.

— Только дай мне немного времени, я должна вести себя прилично, Поль не заслужил, чтобы я его обижала.

Я соглашался — не его вина, что он оказался в неподходящее время в неподходящем месте. Он порядочный человек, и она должна его уважать.

Это может показаться смешным, но я действительно верю, что измена совместима с уважением. Изменить человеку — серьезный поступок. Вы возвращаетесь домой с горьким привкусом во рту — это привкус стыда, вам недостает мужества поглядеть на себя в зеркало, вы не можете поделиться своими переживаниями, и вас накрывает одиночество: вы остаетесь наедине с собой и своими грехами. Я не согласен с теми парами, которые считают, что необходимы ясность и прозрачность, и под этим предлогом все друг другу выкладывают. Так слишком просто. Нет, этот тяжкий груз надо и впрямь нести в одиночку, поступать по-другому — подло. Но если уж вас застукали с поличным, надо брать всю вину на себя — хотя бы так проявите уважение к человеку, который вам доверял и теперь будет нестерпимо страдать. Для того чтобы изменять, надо быть мужественным, даже если вы — женщина.

Наша внебрачная связь наладилась очень быстро. Софи летала из Бангкока в Мюнхен и Рим, в этих двух городах мы и встречались. Мы любили друг друга, и с этим было ничего не поделать, я чувствовал себя на месте и в собственной, и в ее жизни, я вновь обрел душевный покой. После смерти Орели у меня не было ни сил, ни желания строить планы, но в последнее время я стал снова думать о будущем. А что, если соединиться с Софи на всю оставшуюся жизнь — я ведь так ждал эту женщину? В любом случае, детям только лучше, когда я счастлив. Если я проводил выходные с Софи, они пользовались этим, чтобы перевернуть весь дом, у нас сменилась уже третья няня, но, конечно же, их вины тут не было. Мне бы и хотелось быть с ними построже, да как-то не получалось. Им не хватало мамы, но, как ни странно, выглядели они при этом вполне счастливыми, и я задумывался, способен ли ребенок испытать такое же горе, как взрослый. Дошло ли до них, что их мамы больше нет? Осознали ли они всю тяжесть ее отсутствия?

Однажды, когда мы сидели в Риме на лужайке у Колизея, Софи заговорила со мной о Поле. Ей показалось, что он начал догадываться, стал задавать осторожные вопросы. Но действительно ли он что-то интуитивно почувствовал, она пока не поняла. Видя, что Софи встревожена, я предложил: давай сделаем небольшую паузу, не будем встречаться несколько недель, ты не станешь задерживаться в Европе, и на семью останется больше времени. Предлагать такое любимой женщине было мучительно, но я знал: за то, чтобы чувствовать себя спокойно в неспокойной ситуации, надо платить. Я знал, что мне нельзя торопить Софи, и хотел, чтобы она сама выбрала наилучший момент для того, чтобы сойтись со мной окончательно.

— Только не бросай меня, Жюльен! Сейчас у нас трудное положение, но я что-нибудь придумаю и все улажу.

— Да что ты такое говоришь, милая! Я люблю тебя, я никогда тебя не брошу!

Она, всегда такая уверенная в себе, плакала как маленькая, и я чувствовал, как она меня любит и как беззащитна. Мне была приятна ее растерянность: раз все так — мне легче будет ее ждать.

— Послушай, я все равно уезжаю в Испанию на съемки. Постарайся за эти два месяца навести порядок в своей жизни.