Вирджиния Ледре - Цыпочки в Лондоне

К 180 евро в неделю, которые нужно умножить на 4, чтобы получить нашу дорогую ежемесячную квартирную плату, лондонская цыпочка должна добавить знаменитый council tax [140] Муниципальный налог. , введенный Маргарет Тэтчер в 1980-х годах, то есть около 150 евро дополнительных расходов на жилье в месяц. Как видите, средняя жительница Лондона должна выкладывать около тысячи евро в месяц за проживание в квартире, которую она делит с двумя, тремя, четырьмя и даже пятью людьми, которых она не всегда выбирает сама. Ее личное пространство составляет около двенадцати квадратов. И она не жалуется, для нее это нормально.

Приехав в Лондон в возрасте 23 лет, я принялась мечтать о своем первом отдельном жилье. Я представляла его где-нибудь в Ноттинг-Хилле, который тогда еще не был в моде, или даже в самом сердце Лондона — в Сохо или Ковент-Гардене. Я считала, что располагаю королевским бюджетом: 600 евро в месяц. Уж с этой-то суммой я обязательно найду себе что-нибудь! Я не планировала делить с кем-нибудь жилье. Жить вместе с незнакомцами? Фу, как это неприятно, во Франции такое не практиковалось (по крайней мере, в то время).

Когда я увидела цены в объявлениях, моя высокомерная парижская нелюдимость мигом превратилась в безмерную любовь к человечеству. Я была готова жить с кем угодно, лишь бы квартира была хорошей и находилась в Ноттинг-Хилле: от этого я не хотела отступать. И вот мне попадается идеальное объявление. Комната в квартире на Вестбоурн-Гарденс, на границе Бейсвотер и Ноттинг-Хилла. Настоящая удача: типичный сквер с домами, построенными в 1850-х годах, с белой штукатуркой и портиком над каждым входом.

Итак, настал день встречи с моими будущими flatmates [141] Соседи по квартире. , тремя шотландками. Я несколько раз повторяю про себя: «I love Scotland!» Верхний этаж, дверь мне открывает рыжуха с тяжелым взглядом и отводит на кухню. Там меня ждет революционный трибунал. О том, что придется сдавать экзамен, я не предупреждена. Меня буквально забрасывают вопросами, но я не понимаю их акцент. Они быстро переговариваются между собой, чтобы мне было непонятно: подойду ли я им? Оказывается, свободной комнаты нет, только гостиная, которую они хотели бы сдать, поскольку квартирную плату только что подняли на… 30 процентов.

— Ты что, не в курсе? Договор аренды обновляется каждые полгода, есть повод для повышения квартирной платы. Хозяева сделали ремонт, поэтому автоматически подняли плату, — говорят мне.

Ремонт? Квартира неплохая, но новенькой выглядит только ванная, а кухню явно следовало бы освежить, заменить газовую плиту и поменять палас.

Я прощаюсь, девушки обещают дать мне ответ через неделю, примут ли они меня в качестве соседки. Целая неделя!

С удрученным видом я рассказываю все своей подруге Джемме. Она подтверждает, что «со времен Тэтчер квартиросъемщики стали полностью бесправными, а домовладельцы получили все права: повышать стоимость аренды, без предупреждения разрывать договор, ставить свои условия. Именно поэтому все стараются при малейшей возможности купить квартиру, взяв в банке беспроцентную ссуду и заняв денег у всей семьи».

На следующий день я снова начинаю просматривать университетские объявления. Один преподаватель сдает отдельную квартиру в Примроуз-Хилл. Классно, именно там, в этом замечательном квартале, расположенном между зоопарком Риджентс-парка и Чолк-фарм, живет Джуд Лоу. Во мне вновь оживает надежда. Но ненадолго… Квартира этого преподавателя состоит из двух крохотных комнат в basement , то есть в подвале дома, в полной темноте. Есть ванная, но… нет кухни. Когда я спрашиваю его, как готовить еду, он невозмутимо отвечает:

— Можете купить себе микроволновку, но я не хочу, чтобы здесь пахло едой.

Обстановка (ах да, забыла сказать, что 90 процентов квартир в Лондоне сдаются с мебелью) — что-то среднее между chintz [142] Мебельный ситец. в цветочек, как у бабушки Жермен, и cheap [143] Дешевый, плохого качества. , мебелью из искусственного ротанга от Pier Import. Скромная сумма за эту «отдельную квартиру»: 220 евро в неделю. Forget it [144] Забудь. .

Последняя попытка перед самоубийством: Джемма советует мне поискать среди bedsits , «лондонских студио», как она выражается (таких студио, как во Франции, судя по всему, здесь нет). Мне назначают встречу в Бетнал-грин, в лондонском Вест-Энде, в одном из зданий bedsits. Утром я читаю в газете, что в Бетнал-грин как раз сейчас зарегистрирована новая вспышка туберкулеза, из-за большого скопления бедноты.

— How nice, [145] Как мило! — вздыхает Джемма в телефонную трубку.

Возле дома меня ждет, как я понимаю, сотрудница агентства недвижимости, чтобы показать мне место, а точнее, нечто. Десять квадратов неизбывного ужаса с кухней в углу в виде грязной жирной раковины, допотопной электроплиты и помятым чайником, а также шкафом и стоящей посреди комнаты одноместной железной кровати. Потертый коричневатый палас собрался складками, а пожелтевшие обои отклеились и кое-где оторвались. А где ванная?

— На лестничной площадке.

Я спасаюсь бегством.

Теперь остается только надеяться на то, что мне позвонят мои шотландки. Что они и делают три дня спустя. Спасена! Начинается моя жизнь flatmate.

Я постепенно познаю особенности британского жилья. Например, смысл power shower, маленькой коробочки, установленной рядом с душем и предназначенной для усиления напора воды (не все еще знают, что давление воды в Великобритании — величина неизвестная). Да здравствует power shower! Но нет, кругом обман. Несчастная струйка воды — это все, что вы получите утром и вечером, с power shower или без него.

— Это психология, — объясняет мне Джен, моя flatmate , — чтобы успокоить себя, что ты сделала все для решения проблемы.

Теперь понятно. Чуть не забыла рассказать об отсутствии смесителя в английских ванных: незабываемые ощущения, когда моешь голову. К этому великолепию прилагаются два шланга, как правило, из розового пластика, которые надеваешь на краны с горячей и холодной водой, чтобы не обжечь или не заморозить себе голову. Только в большинстве случаев наконечники соскальзывают, и ванная затапливается.

В разгар зимы я открываю для себя все прелести таймера. Хотя нормирование закончилось в конце 1940-х годов, отопление по-прежнему является объектом бережливости, граничащей с глупостью. Grosso modo [146] Грубо, в общих чертах. , мои flatmates топят с 6 до 9 часов утра и с 19 до 22 вечера. И всё. Напрасно я пытаюсь им объяснить, что можно постоянно поддерживать температуру 19 °C, — они смотрят на меня непонимающе: «Какие вы странные в вашей Франции!» Результат: между 9 и 19 часами мы мерзнем. Если вы, к несчастью, оказываетесь дома днем, единственный выход: поглощать литрами горячий чай и завернуться в несколько слоев шерстяной одежды. Можно также растолстеть, чтобы меньше чувствовать холод. В свою первую зиму в Лондоне я поправилась на шесть килограммов.