Алексей Нелюбин - О времени и о себе. Рассказы.

Прохожу. Излагаю цель прихода.

— Ну, раз видел мою работу, выбирай любой и ставь. Я только радуюсь, когда людям добро творю. Об оплате не беспокойся. Это все Богово. А если есть времечко подождать, вон у меня еще несколько заготовок, с орнаментом сделаю. Люди любоваться будут, да и души усопших возрадуются. Подивился я его бескорыстному желанию служить и не удержался, спросил, откуда у него столько человеколюбия, это в наше-то время.

— Чтобы понять меня, Святое учение необходимо познать, уверовать! — начал объяснять Тимофеич. — Первые заповеди — не убий, сотвори добро ближнему. Всю свою сознательную жизнь я этим заповедям следую. В войну разными путями уклонялся от солдатчины, где убийство человека человеком узаконено. Но война есть война, и меня все-таки забрали. От фронта бежал. Поймали. Судили. Я объяснил, что не могу убивать, что это для меня грех великий. Прислушались к моим доводам — определили в похоронную команду. Убирать убиенных с поля брани и предавать их земле — святой закон для каждого живущего на этом свете. Я с чистой душой принялся за это дело, соблюдая православный церковный обряд. Оправлял могильные холмики, читал псалтырь, ставил изготовленные из подручного материала крестики. А крест на могиле необходим. На него опускается душа умершего, прилетая в каждое Светлое Воскресение повидаться с родными и поскорбеть вместе…

Вернулся я с войны — троих детей вырастил, жену похоронил… Сейчас живу один, вот кресты продолжаю делать. С годами это стало потребностью. Раньше подолгу они стояли у церковной ограды невостребованными. Нынче разбирают быстро — народу больше умирать стало.

Слушал я своего необыкновенного собеседника и удивлялся правоте и глубине его убеждений. Смотрел на небольшую окладистую бородку, на весь его благообразный облик и думал: «Блаженный! Как нужен ты сегодня нам! Живи еще сто лет, да хранит тебя Бог».

Поближе они познакомились, когда Лидия Ивановна пришла к Николаю Николаевичу и попросила помочь: в коридоре пол провалился. Дом, который купили три года назад, был старый и требовал ремонта. До этого случая особой нужды в посторонней помощи не было. Жив был муж Владимир Павлович, все мужские заботы были на нем. Но хозяина похоронили зимой, и Лидия Ивановна осталась с сыном, инвалидом детства, которому вот уже 21 год. В городе у них 3-комнатная квартира в престижном районе. Получили ее в тот год, когда Владимира Павловича демобилизовали из рядов военно-космических сил по возрасту, в чине полковника. Пенсии мужа, своей и на ребенка-инвалида хватало на жизнь, а на сбережения купили в деревне дом с садом и огородом. Первые два года с желанием осваивали дом и радовались своим скромным успехам землевладельцев. Но у супруга проявилась болезнь крови — лейкемия, и буквально за считанные недели извела его и унесла из жизни. Это было зимой.

А весной Лидия Ивановна опять появилась в огороде и хлопотала по хозяйству. Врач по образованию, она оказалась рукодельной. Соседи-старушки, узнав, что она может измерить давление, сделать укол, посоветовать таблетки, потянулись к ней, и все уходили довольные. Николай Николаевич, сам недавно купивший дом в этой же деревне, понимал, что значит осевший пол в коридоре, и решил помочь. Два дня, которые ушли на ремонт пола, сблизили этих двух немолодых людей, и они поведали друг другу о своих прожитых годах. Обычно при посторонних людях Лидия Ивановна спроваживала сына в сад и там оставляла его, подальше от любопытных взглядов. А на этот раз начал накрапывать дождик, и она привела его в дом. Воспользовавшись тем, что мать отвлеклась по своим делам, сын вышел из комнаты в коридор и сел на порожек. Вот тут Николай Николаевич увидел Геру близко, в лицо. Раньше не приходилось.

Рост средний. Худой и тонкий. Глаза маленькие, бесцветные. Взгляд пустой, лицо вытянутое. Постоянно открытый рот обнажал редкие крупные зубы. Волосы на голове и бороде были редкие, серые. Ноги в коленях подогнуты. Руки при движении вытянуты вперед и, кажется, постоянно ищут опоры. За все время, пока сидел, он не произнес ни одного слова. Изредка были слышны какие-то бормотания. Сердце Николая Николаевича переполнилось состраданием и жалостью к этому существу. Появилась мать и быстренько проводила сына опять в комнату.

Вернувшись в коридор, она присела на тот порожек и, глядя прямо в глаза, спросила:

— Ну что, видел?

— Да! — тяжело вздохнул Николай Николаевич.

При рождении никаких отклонений не заметили. До двух лет развивался нормально, но потом умственное развитие приостановилось. Успел только научиться ходить и говорить три слова: мама, Вова, дай. Врачи и начальство советовали отдать ребенка в специнтернат. Три раза отвозили туда Геру и три раза забирали домой, обратно. Обнимая и лаская его, она в слезах часто повторяла: «Кровиночка моя! Ангелочек ты мой! За что нам обоим Бог послал такие муки?». Гера вырос, возмужал, но до сих пор не может самостоятельно ни умыться, ни одеться. Играет с игрушками, как маленький ребенок.

— Что же все-таки явилось первопричиной болезни? — осторожно поинтересовался Николай Николаевич.

— Причина, конечно, есть, но о ней до последнего времени не положено было разговаривать а сейчас стало можно, и я тебе об этом расскажу.

И рассказала.

… Байконур, 197… год. Предстоял запуск очередного военного искусственного спутника. Тело ракеты, установленное на бетонное основание, в вертикальном положении удерживалось специальными огромными стапелями-захватами. Метроном отсчитывал секунды до старта. Группа телеметристов, в составе которой был и Владимир Павлович, заняла свое рабочее место в железобетонном бункере, в непосредственной близости от стартовой площадки. Смотровые щели, защищенные бронестеклом, позволяли вести круговой обзор всего пускового комплекса. В обязанности телеметристов входило наблюдение за поведением ракеты во время запуска, взлета и удаления ее из зоны визуальной видимости. Каждые пять секунд они докладывали на КП о состоянии ракеты. Метроном отсчитал последние секунды. Запуск. Возгорание топлива. Рев двигателей… Освобожденная от захватов ракета первое мгновенье стояла без движения. Потом несколько отделилась от основания и снова осела. Вдруг эта огромная стальная сигара начала заваливаться на бок. Центр тяжести ракеты переместился, и она почти в горизонтальном положении сорвалась с места. (Как потом выяснила комиссия, не запустился один из четырех двигателей). Коснувшись земли, ракета изменила направление и понеслась по периметру полигона, сшибая на своем пути радиомаяки, телевизионные вышки, пеленгаторы. Развернувшись на 180 градусов, она устремилась к бункеру, где укрывались люди. Не достигнув бункера около ста метров, ракета вся воспламенилась и взорвалась с такой ужасающей силой, что бункер заходил ходуном. Волновой удар и температурный смерч готовы были уничтожить, испепелить все живое. Люди в бункере были контужены, парализованы, но живы остались. Заключение медкомиссии: годны к дальнейшей службе. А через год у нас родился Гера.