Мария Чурсина - Тысяча забытых звёзд

— Эй, ты чего, не узнала? — обалдело переспросил Кир, стягивая очки.

Влада пригляделась: и правда, его машина. В солнечных бликах она не разглядела сразу. Она с облегчением улыбнулась. Зацепиться за его реальность — это же куда лучше, чем за реальность какого-нибудь мимо пробегающего парня.

— А ты почему не на работе? — Она открыла калитку и вышла на траву перед домом, как была — босиком. Командор вспрыгнул на крышу будки и приветственно загавкал.

— Как это, почему? Ты же сама попросила меня приехать. А ты чем тут занимаешься? Мама эту фасоль вечно выбрасывает вместе со стручками. Говорит, возни с ней.

У Влады кольнуло внутри: что-то шло не так. Но она виду не подала. Рассказала ему, что собрала падалицу и приготовила отличное варенье с корицей — вон оно, стоит под кухонным окном. А фасоль она тоже закроет в банках, с луком и специями, у мамы полный погреб пустых банок, а у Влады — полная голова дурацких мыслей, от которых спасает только бытовая суета.

Её не взяли в экспедицию — не сбылась мечта всей жизни. Но зато вечером можно было сидеть с ноутбуком на крыльце, под светом жёлтой лампы, которая в металлическом каркасе над входной дверью. Ну и что, что искусали комары.

— Ты знаешь, что здесь есть старая школа, — сказала Влада одним утром, пока Кир дожевывал оладушки. — Если хочешь, можем сходить туда, посмотришь. Вдруг что-то дельное там найдётся.

Она так долго ждала, что это скажет Кир, что в конце концов не выдержала. Он непонимающе поднял брови.

— Зачем тебе туда? Старая развалина. Давай я лучше покажу тебе старый колхозный сад. Там яблони разрослись, красиво.

Это была его реальность, и он ею правил, а Влада не могла. Она только улыбалась, надеясь, что улыбка не выйдет слишком уж искусственной. В самом деле ей было тошно: от сладкого запаха варенья, и жаркого солнца, и ещё от игр, которые вела с ней её собственная память.

Бедное человеческое сознание пыталось вообразить, что ничего особенного не происходит, что просто август и просто неторопливая прогулка до старой школы, где — как твердили все вокруг — никого не было и нет. Владе приходилось то и дело напоминать себе, что она должна сделать, а память играла с ней в поддавки.

Много раз, помешивая ли варенье в большом тазу, или наблюдая танец мотыльков у лампы, Влада ловила себя на мысли, что всё забыла, и воспоминания нехотя, медлительно возвращались. Она пугалась, до холода в пальцах, до дрожи в коленях, что однажды не сможет вспомнить.

Утром, как раз тем утром, когда Кир предложил сходить в школу, она откопала в сумке свой мобильный. Ей давно никто не звонил, и брошенный телефон был глух, нем и забыт. Влада помедлила и вошла в меню сообщений.

«Создать новое».

«Не бойся. Я смогу тебя вернуть».

«Отправить».

Сообщение улетело на знакомый номер — на её собственный номер, и Владе сделалось не по себе. Стало страшно, что сейчас оно вернётся с категоричным отказом оператора. Но оно не вернулось.

Влада спрятала телефон в карман шорт и спустилась на крыльцо, где её давно ждал Кир, чтобы идти в старый колхозный сад.

Дожди заливали маленькое село на самом краю области. По ночам Влада видела из окна своей комнаты ветвистые вспышки молний на краю брошенных колхозных полей. Осень подступала к рощам, обглоданным ветром.

У неё в комнате было две полки книг, одна из которых — сплошь медицинские справочники, но даже их Влада перечитала. Она всё больше не вставала даже посмотреть в окно, валялась на смятом покрывале. Покрывало пахло кладовкой, и ковёр пах точно так же, и стены, и пыльное бельё в пыльных шкафах.

— Ты будешь ужинать? — спросили из-за двери голосом Зарины.

— Не хочется, — шёпотом отозвалась Влада, надеясь, что её услышат.

Зарина потопала по лестнице вниз — скрипнули вторая и пятая ступени.

Последнее время она почти не поднималась с кровати. Мама Кира нашла у Влады повышенную температуру, нечёткий пульс и аллергию на абрикосы. Влада, в общем-то, против не была. Она чувствовала себя отвратительно: ломило всё тело.

Всё из-за проклятой заброшенной школы. Вот и понадобилось ей лезть туда рано утром. День выдался гадким, с самого утра зарядил дождь. Влада бежала привычным маршрутом мимо кладбища, натянув на голову капюшон дождевика, а потом вдруг развернулась и бросилась в сторону школы.

В кроссовках давно сделалось мокро. Она бежала по раскисшей дороге, по сырой траве, чтобы замереть на лестнице, и чуть погодя спуститься в подвал. Что она там забыла, любопытно? Это было просто старое помещение с пыльным кафелем, с кое-как нагромождёнными стульями и столами. Влада запнулась за один и чуть не растянулись на полу. Она обошла всю столовую по периметру, но ничего интересного там не нашлось.

Когда она вышла из школы, у неё тут же пропал голос, заломило руки и ноги. Перед глазами то и дело вставала чернота. Влада еле добралась до дома, и сразу, как пришла, рухнула на кровать. Напугала всех до смерти.

С тех пор она валялась в постели круглые сутки, соображая, на кой чёрт вообще полезла в старую школу. Кир ясно же сказал — развалина, ничего там не осталось.

«Проклятье», — иногда думала Влада, — «проклятье старой школы, как проклятье фараонов, оно мне передалось».

Ей стало почти смешно от этой мысли.

Внизу, в большой комнате, включили телевизор. До второго этажа долетали невнятные вопли и экранный смех. Привычный вечер. Влада поднялась, чтобы задёрнуть шторы. Она собиралась лечь спать, потому что теперь ложилась очень рано. Сбросив на пол скомканное покрывало, она услышала сдавленный писк.

В сумке нашёлся мобильный телефон. Странно, столько времени он был молчалив, неужели кто-то вспомнил о Владе? Она открыла сообщение. Номер — неизвестен.

«Не бойся. Я смогу тебя вернуть».

Бред какой. Вероятно, ошиблись номером. Она бросила телефон обратно в сумку и легла под одеяло. За окном опять шумел дождь и грохотало. Разве в сентябре должно быть столько гроз и дождя?

— Не сможешь, — сказала Влада, сама не понимая, кому. Уткнулась в подушку. — Ты меня не вернёшь. Ты меня бросила.

Её комната была её миром. Влада знала теперь каждую щель в деревянных половицах и каждый отогнутый краешек на обоях. Она знала свой мир так хорошо, что могла бы жить в полной темноте.

Впрочем, в последнее время она так и делала: задёргивала плотные шторы, захлопывала дверь, чтобы даже полоски света извне не просачивалось, и передвигалась почти на ощупь. Она даже читать научилась кончиками пальцев, как слепая, вот только читать ей было без надобности: она и так уже наизусть помнила все имеющиеся книги. Даже медицинские справочники.

Из равновесия выводил только мобильный телефон. Время от времени он начинал пищать и подмигивать. Влада брала его в руки — номер звонившего оканчивался на три ноля. Вибрация и писк вывели её из себя — Влада зашвырнула телефон в угол комнаты. Он стукнулся об пол, завалился между стеной и кроватью, но даже оттуда мигал мертвецким экраном.