Наталья Нечаева - Замри и прыгни

— Зойчик, — крикнула из ванной Рита, — полотенце новое принеси! — И, когда Зоя, разворошив несколько пакетов, отыскала полотенце и сунулась с ним в ванную, приказала: — Вставай под душ. Твоя очередь. Так, как я учила.

— Нет, — замотала головой Зоя, вспомнив вчерашний ледяной кошмар, — я не буду!

— Еще как будешь! — сообщила подруга, задвигая тугой шпингалет.

Затащила слабо сопротивляющуюся Зою под душ и в точности повторила недавнюю страшную экзекуцию. Потом отрегулировала воду, весело крикнув сквозь тугие струи:

— Теперь наслаждайся, сколько хочешь. Я кофе сварю.

Зоя, обрадованная тем, что пытка оказалась короткой, даже не закрыв кран, выскользнула из ванной. Рита стояла у плиты, на фоне голого кухонного окна, лицом в стекло. Плечи ее крупно и ритмично вздрагивали. Вот она сжала ладонями виски, раскачиваясь, стала глухо стукаться лбом об оконную раму.

— Рита, — шепнула удивленная Зоя, — ты что? — И тут ее обожгло: плачет! Маргарита плачет! И зажимает руками рот, чтоб не было слышно, и стискивает голову, чтоб не разорвало от боли и отчаяния! — Ритуля, милая! — кинулась она к подруге, зацепилась полотенцем за ручку открытой двери и, чуть не грохнувшись, вдруг особенно ясно поняла — нельзя! Нельзя показывать Рите, что видела ее слезы! Остановилась, пятясь, втянулась обратно в ванную, встала под журчащий душ.

Слезы смешивались с водой и становились неощутимы на вкус. Зоя поднимала голову, чтобы веселые струи заполонили рот, не давая вырваться наружу громким рыданиям. Вода набивалась в нос, хлестала по глазам, чтобы глотнуть воздуха, приходилось откашливаться и отплевываться. Но так было легче. Так Рита, сильная, красивая и очень несчастная, не могла услышать, что и она — плачет. Когда Зоя, наконец, вышла на кухню, на столе дымился кофе, на тарелке золотились тосты.

— Накупалась, моржиха? — весело спросила Рита, опуская покрасневшие глаза к чашке. — Я уж хотела тебя спасать идти.

— Ну, — вторя ей, в тон отозвалась Зоя, — что у нас на завтрак? Яйца всмятку и тосты? Новая жизнь начинается неплохо! Очень люблю яйца всмятку.

— Учти, завтра утром кормишь ты, — предупредила Рита. — Только имей в виду: я ненавижу манную кашу!

— Я дождусь каши или нет? — раздраженно выкрикнул в селектор Андрей Андреевич.

— Уже несу! — нарисовалась в дверях Катька. — Подогревала, ты же тепленькую любишь!

После расставания с супругой генеральному директору медицинского центра «Озирис» удалось расстаться со многими привычками, олицетворявшими бывшую семейную жизнь. Со многими, кроме одной.

Андрей Андреевич безумно любил манную кашу. И ел ее всегда в одно и то же время — между четырьмя и пятью, запивая густым какао. Это был полдник. Привычный, кажется, еще с детсадовских времен. Генеральный директор «Озириса» был очень консервативен. Как и полагалось солидному человеку. Супруга эту странную традицию поддерживала и одобряла, изготовляя каждый день поутру свежачок на полдник. А вот Катька варить нормальную манку так и не научилась, сплошные комки и недосол, поэтому к привычному часу кашку вместе с какао доставлял из кафе водитель.

Андрей Андреевич поел, запил чудесный вкус детской кашки еще более чудесным какао и раскурил трубку.

В кабинете запахло дорогим табаком, и на этом фоне сразу проявились иные ароматы — тонкий модный одеколон и свежий кофе. Кофе Распопов не любил, но свежеразмолотые зерна в тайном углу секретера держал. Для усиления аристократического эффекта. Он был отлично осведомлен о таком факторе, как ароматерапия. Ритка когда-то научила. Поэтому в его кабинете всегда пахло так, как и должно благоухать там, где дела идут хорошо, потому что бизнес возглавляет умный и успешный мужчина. В самом расцвете сил.

Для этих же целей — придания аристократизма — Андрей Андреевич купил недавно и эту дорогущую трубку. Катька на какой-то Интернет-страничке вычитала, что мужчина с трубкой вызывает особое доверие и расположение. К тому же сей предмет почитался за признак безупречного вкуса и стиля. На самом деле, трубка, как и кофе, ему совсем не нравилась. Она все время гасла, а пальцы, утрамбовывающие табак, обретали грязновато-желтый оттенок и пахли кислым. Но чего не сделаешь, чтобы добавить еще один штришок безупречной стильности к своему образу? И Андрей Андреевич старательно раздувал дорогущее темно-бордовое чудо, как только на пороге кабинета возникал важный клиент или просто симпатичная женщина, ощущая себя при этом, по меньшей мере, режиссером Говорухиным, а по большей — великим Черчиллем.

На сей раз он пребывал в первой роли. Плейбоя и сердцееда из фильма «Асса». Только что по внутреннему позвонила Маргарита Романовна, финансовый директор «Озириса», и попросила разрешения зайти подписать документы.

Маргарита Романовна волновала Андрея Андреевича чрезвычайно! И ее огромные, в цвет лесного омута, глубокие зеленые глаза (чисто ведьма!), и короткий черный ежик, который все время хотелось попробовать на ощупь. А единственная длинная прядка? Жгучий черный локон, тугой и упругий… Это ж надо до такого додуматься — всю голову обрить, а одну кудряшку оставить! Когда Марго, задумываясь, накручивала эту прядку на палец, с Андреем Андреевичем происходило что-то и вовсе непонятное: мышцы напрягались, в висках начинало ритмично стучать, рот пересыхал. Как в юности, когда женщины были еще недосягаемо прельстительны… И когда он хотел каждую из них. И сразу!

Почему-то представлялось, что Марго должна быть очень страстной в постели. Страстной и опытной. Не девочка ведь, многое, наверное, умеет! А ее постоянная смущенная нежность, конечно, не более чем идеально отработанный прием для ловли мужиков. Хотя кто знает… Не зря говорят, что в тихом омуте черти водятся! Распопов воображал, как заваливает ее на свой черный кожаный диван, который по цвету — точь-в-точь — ее волосы, как разрывает на ее груди белую блузку. И пуговицы — их у нее много — раскатываются по паркету белыми жемчужинками. А под блузкой — грудь. Высокая, с крупными темными сосками… И ноги. У нее удивительно длинные ноги, как у модели. А талия? Тонкая, гибкая. Такую очень удобно обнимать. Интересно, как ей удалось сохранить такую фигуру? Она как-то обмолвилась, что у нее двое детей…

То, что она окажется вот здесь, на диване, под ним, вне сомнений. Вопрос времени, и только. Честно говоря, это давно могло бы произойти, она не против, это видно, да за дверью в приемной — Катька. И ведь не выгонишь никуда! Прилипла как банный лист. А, кстати, чем не повод расстаться? Застукает его с финансовым директором, разорется, он ее и выставит. И всем хорошо.

Андрей Андреевич прикрыл глаза и даже пальцами завозил по кожаным подлокотникам, представляя, как будет исследовать стройное Маргошино тело. Вот жену тоже ведь звали Маргарита, но ему и в голову никогда не приходило величать ее Марго. Ритка, и все. А эту иначе и не назовешь. Королева Марго.