Джон Уэйн - Зима в горах

Два-три удара острым концом камня — и в раме образовалось пустое пространство, так что он мог просунуть внутрь руку. Роджер опустил шпингалет, и окно распахнулось наружу. Он услышал шаги Райаннон, огибавшей здание, и, не желая предстать перед ней в отнюдь не выгодном виде, когда ноги его будут болтаться в воздухе, просунул голову и плечи в образовавшееся отверстие, раза два-три оттолкнулся изо всей силы ногами и упал на руки на подоконник, по дороге больно ударившись коленями о металлическую раму. Секунду помедлив, чтобы прийти в себя, он еще раз напряг мышцы ног и приземлился на деревянном полу среди пыли и разбитого стекла. Он сразу вскочил, похлопал друг о дружку ладонями — никаких порезов, даже никаких серьезных ссадин — и решительно направился к главному входу в часовню. Дверь он открыл без труда: как оказалось, в нее был вделан современный французский замок, который явно смазывали и держали в порядке. Затем Роджер выглянул в сгустившийся туман и тихо позвал:

— Райаннон! Входите в мои владения!

Она появилась из-за угла часовни.

— Быстро сработано. А я-то рассчитывала увидеть, как вы будете пролезать в окно.

— Я постарался побыстрее с этим справиться, чтобы вы меня не застали врасплох. В моем возрасте надо думать о достоинстве.

Произнося эти слова, он отступил от двери, чтобы пропустить ее. Она вошла, по дороге задев его своим замшевым пальто по руке, и при слове «достоинство» бросила на него быстрый, насмешливый и в то же время товарищески добродушный взгляд.

— Да, — сказал он, последовав за нею и останавливаясь возле нее посредине помещения на голом полу, — вот это сюрприз.

— А разве вы не знали о существовании этого места?

— Я видел часовню только снаружи. Мне казалось, что это обычная пустая часовня. Я понятия не имел, что она так обставлена. А кто эта фрейлейн? У нее есть какое-нибудь имя?

— Часовня многие годы пустовала, — сказала Райаннон. Думая о чем-то своем, она оглядывала голый прямоугольник комнаты, словно это была пещера, населенная духами. — Здесь отправляли службу вплоть до… ну, словом, приблизительно до того времени, когда я родилась.

«Значит, года до сорок восьмого», — подумал Роджер.

— Потом тот старикан, который главным образом заботился о том, чтобы часовня была действующей, — по-моему, его отец построил ее, — умер, а остальные — их к тому времени осталось человек пять-шесть — решили закрыть часовню и лучше ходить в поселок. Они заперли ее, и многие годы она стояла без дела. Мальчишки выбили окна, шифер слетал с крыши, но все это вполне естественно. Мы с Дилвином когда-то играли тут. Он иногда говорил мне: «Давай залезем внутрь». А мне не хотелось. Я боялась лезть в часовню. Мне казалось, что господь тотчас покарает меня и я умру или со мной что-то случится. — Она рассмеялась коротким отрывистым смешком. — А потом мистер Робертсон начал приходить сюда с фрейлейн.

Роджер не прерывал ее.

— Сначала они встречались в гостинице. Она жила в их семье en pair [23] Как своя (франц.). , и он сошелся с ней. У него уйма денег. Он судовладелец. Ему принадлежит пассажирская линия «Голубая лента» или что-то в этом роде — этакое претенциозное название. Контора у него в Ливерпуле. Ну, а эту девушку зовут фрейлейн Инге. Она распоряжалась мистером Робертсоном и его чековой книжкой как хотела. К тому времени она, должно быть, уже перестала жить в их семье, но отнюдь не исчезла со сцены. Ей не нравился Ливерпуль, а мистер Робертсон не хотел селить ее в Лондоне, потому что это слишком далеко. Видимо, ему хотелось, чтобы она была у него на глазах. Ну и вот, он стал приезжать с ней сюда на уик-энды. Случалось, он возвращался в понедельник в Ливерпуль, а она оставалась в Карвенае или где-нибудь поблизости. Бродила по горам с этюдником и рисовала. Говорила, что она художница и умеет видеть горы. По-моему, это не так уж трудно. Под конец его осенила счастливая мысль. Он купил ей эту часовню и переоборудовал ее под студию. Вот только беда в том, что она не желала проводить тут зиму. Да и в Ливерпуле тоже. По последним слухам, она уговорила его отпускать ее на зиму в Марокко. Кстати, у него там тоже есть контора.

Роджер попытался представить себе Инге. Перед ним возникли длинные светлые волосы и своевольный, довольно тонкий рот. А мистер Робертсон, наверное, лысый и курит сигары. Роджер подошел к стене и перевернул несколько холстов. Сплошь абстрактные картины — бессмысленные, пестрые и плоские.

— А горы она так и не написала?

— Нет, она только смотрела на них.

Роджер снова повернул холсты к стене.

— Что же, мне повезло: хорошо, что она сумела заставить мистера Робертсона оборудовать ей это гнездышко. Но скажите, он никого не присылает сюда для инспекции?

— Ключ находится на почте. Но они никогда сюда не приходят.

Роджер нагнулся и открыл дверцу печки. В ней было полно золы, среди которой торчало несколько кусочков шлака. Фрейлейн Инге не потрудилась даже вычистить печку, истопив ее перед отъездом.

— Похоже, что она в порядке.

— Должна быть в порядке, — сказала Райаннон. — Фрейлейн терпеть не может, когда что-нибудь не работает.

Роджер почувствовал, что это замечание имеет свою историю, но он никогда о ней не узнает, а впрочем, у него и не было желания узнавать. Пусть мистер Робертсон и Инге наслаждаются марокканским солнцем, а он тем временем обретет пристанище в этой пустой часовне — их любовном гнездышке, среди эрзац-абстракций. И привела его сюда Райаннон — его добрый ангел.

— Как, по-вашему, что произойдет, если я сюда перееду?

Она пожала плечами.

— А что может произойти?

— Ну… с точки зрения буквы закона я совершу преступление. А найдутся люди, которым будет очень на руку, если меня отправят в тюрьму.

— Вы имеете в виду Дика Шарпа, — сказала она. — Видите ли, ему придется для этого вступить в контакт с мистером Робертсоном и фрейлейн. Но посреди зимы их из Марокко сюда не вытащишь. Она просто не приедет. А мистеру Робертсону не очень понравится, если кто-нибудь станет совать нос в его дела. Часовня, по всей вероятности, записана за ним, но это вовсе не значит, что он хочет, чтобы все знали об этом. У него есть жена и дети, он не позволит себе неосторожных поступков.

«Это уже говорит портье из отеля, — подумал Роджер. — Ничто не ускользает от ее глаз. Такая молодая и такая рассудочная».

Он направился к двери в ризницу, отворил ее и заглянул внутрь. Ризница была переоборудована в крошечную кухоньку с мойкой, кухонными шкафами и аккуратной четырехконфорочной плитой.

— Боже мой! Да я, видно, брежу!

— Они провели сюда электричество, — послышался сзади него голос Райаннон. — Оно включается с помощью рубильника. Я думаю, вы без труда его найдете.