Анастасия Черкасова - Палочки на песке (сборник)

И они остались вместе, и они сидели рядом еще много-много часов — белая кошка и бесплотный призрак, и они были счастливы от небывалой возможности быть рядом, выпавшей на их долю, и они сидели рядом и не плакали от близости вынужденного расставания. Они просто были вместе, они просто были безумно, непомерно счастливы от сладостной близости друг друга. И снова мир стал для них необычайно важен, и снова, как и в прежние времена играла для них роль каждая деталь, каждая крупица мира, окружающего их, представляла важность, и весь мир для них был наполнен друг другом, для покидающей земной свет души — белая кошка, для белоснежной отчаянной кошки — белый, бледнеющий призрак. И они все так же безумно любили друг друга, и все так же упивались взаимным присутствием.

И закончились эти два дня, отведенные им для прощания. Пролетели они как один миг, вот тут и показались слезы на глазах у пушистой белой кошки, и тут и полились они сверкающими струями из глаз бесплотного призрака, и заметались они друг подле друга в отчаянии, пораженные осознанием того, что они даже не смогут обнять друг друга на прощание, охваченные горем и глубиной подступающего одиночества.

И тут капнула слеза из глаз мяукающей белой кошки, и упала слеза с ресниц белого призрака, и соединились их слезы в единственную блистающую каплю, сверкающей бусинкой застывшею на холодном полу.

И тут же, в это мгновенье перед ними возник белый старец. Бледные руки его были сложены на груди в немом величии, белоснежная борода его и полы халата опускались до самого пола, трепыхаясь, словно в комнате этой подул ветер.

— Послушайте меня, дети мои, — сказал он им тихо и величественно, — Ваша любовь поразила этот мир своей чистотой, своей силой и искренностью. Страдания ваши услышаны. Значимость принесенной тобой жертвы во имя любви оценено по достоинству, Эдита. Сердца ваши бьются рядом, не в силах существовать отдельно друг от друга. Любовь ваша будет вознаграждена. Судьба дает вам еще один шанс, но стоит ли его принять — это надо будет решить тебе, Корнелий. Волею судьбы, Эдита в награду за свершенный собой подвиг будет возвращена в облик человеческий, дабы иметь возможность позаботиться о себе в течение последующей для нее жизни, и позаботиться о себе достойно, не умерев от голода на холодной улице или в холодной покинутой квартире. А ты, Корнелий, должен тотчас же исчезнуть из земного мира, отправившись на заслуженный покой. Но тебе дается предложение. Скажи, Корнелий, готов ли ты остаться на земле в облике бесплотного призрака? Если ты останешься здесь, то не обретешь покоя до того самого дня, как Эдита не умрет от глубокой старости. Оставшись на земле, она не будет ни видеть тебя, ни слышать, и потому ваше общение будет невозможным. Все последующие долгие годы, отведенные ей, ты будешь скитаться подле своей Эдиты, видя ее и слыша, но не имея возможности ни поговорить с ней, ни утешить ее, когда она плачет. Она никак не ощутит твоего присутствия — лишь только ты один будешь знать, что находишься рядом. Ты знаешь, как это больно, с тобой уже было такое в период от твоей смерти до той самой минуты, как она обернулась белой кошкой, принеся себя в жертву ради любви к тебе. Подумай, нужно ли тебе это, Корнелий. Подумай с мгновенье и ответь.

— Нет, Корнелий! — крикнула Эдита, — Прошу тебя, не соглашайся на такое! В этом решении не будет никакого счастья. Я не увижу тебя и не услышу, я никак не смогу понять, что ты рядом! А ты… Ты лишишься отведенного тебе покоя на долгие-долгие годы! Не нужно принимать такого решения, в этом нет никакого смысла!

— Не говори так, любимая, — ответил Корнелий, — Не обижай меня. Неужто ты думаешь, что для меня может быть большее счастье, чем провести всю жизнь подле тебя?

— Но я не смогу жить спокойно, зная, что ты рядом томишься, ожидая меня целую вечность!

— Я не буду томиться, Эдита, — ответил он ласково, — Я буду счастлив всегда находиться рядом с тобой, безмолвно оберегая тебя. Я буду слышать тебя, видеть тебя. Я стану твоим ангелом-хранителем, я буду наслаждаться каждым мгновением, проведенным рядом с тобой! Разве может вечный покой сравниться с безграничным счастьем — счастьем быть рядом с тобой всю жизнь? Не спорь, любимая. Ты проживешь долгую счастливую жизнь. А я буду всю твою жизнь находиться рядом, пока не придет и твоя пора покинуть этот свет — и тогда мы встретимся, — Корнелий обернулся к старцу.

— Я принимаю предложение.

Старец кивнул, прикрыв глаза.

— Обнимитесь на прощание, — сказал он и исчез, словно его и не было никогда на этом вместе.

И в то же мгновение белая кошка обернулась обратно молодой девушкой, а бесплотный призрак приобрел свои утраченные очертания, став на минуту вновь живым молодым человеком — таким, каким он был ранее.

Вскрикнув, они бросились друг другу в объятия и крепко поцеловали друг друга.

— Была бы у меня хоть часть отваги, которая есть у тебя, Корнелий, — сказала девушка, заглянув молодому человеку в глаза.

Глядя ей в глаза, он улыбнулся.

— Ты будешь отважна всю свою жизнь, Эдита. Живи и помни, что я всегда с тобой, рядом — и это высочайшее счастье.

И тут же Корнелий пропал.

И в комнате, где стояла Эдита, стало пусто и тихо. Оглядываясь, она замерла, пораженная. А затем, улыбнувшись, присела на кресло, склонив голову и раздумывая над тем, где сейчас находится Корнелий. Теперь они больше не могли общаться друг с другом, но они все равно были вместе. Она не видела его, но мир все равно оставался для нее важным, значимым, ведь в мире — она знала — был он.

Эдита сидела на кресле, склонив голову. Она была счастлива.

Напротив нее, тоже в кресле, сидел бесплотный призрак. Он сидел и любовался ею, он глядел и знал, что ему не хватит даже долгих оставшихся лет, чтобы налюбоваться на нее, на нее — ту, которую он так любил.

Призрак сидел в кресле, опершись головой о ладонь. Глядя на Эдиту, он счастливо улыбался.

Он проснулся, но некоторое время все еще не мог открыть глаза. Ему что-то снилось, ему что-то такое снилось… Да, ему снился кошмар. Сердце до сих пор колотится, как сумасшедшее.

Но это был всего лишь сон. Все страхи позади. Он лежит в своей комнате, в своей кровати. И все в порядке.

Андрей открыл глаза. Это было нелегко, веки его были тяжелыми и противно давили на лицо, пытаясь сомкнуться обратно, и изображение комнаты поначалу казалось совсем расплывчатым, но наконец он справился с собой и смог проснуться окончательно.

Он сел на кровати и оглянулся. В комнате было тихо, лишь редкие голоса людей доносились до него с улицы через приоткрытое окно.

Уже был, верно, день, утро осталось позади, и сейчас голова его трещала так, как трещала всегда, когда он просыпался очень поздно.