Энтони Берджесс - Человек из Назарета

— Они просят тебя совершить чудо. Превратить воду в вино.

Услышав это, Иисус сердито нахмурился:

— Кто им такое сказал? Кто распространяет эти дурацкие сплетни?

— О, я думаю, они догадываются. Некоторые из них догадываются, кто ты.

— Отец оставил нас без вина, — сказала Сара. — Говорила ему, что мало будет, но он не захотел слушать.

— Значит, если закончилось вино, то закончился и праздник и мы все можем расходиться по домам, — произнес Иисус.

— Ну попробуй, — попросила его мать, — у тебя получится. Давай же, сделай это для меня.

Иисус пристально посмотрел на нее, не веря тому, что услышал.

— Ты это всерьез? Боже сохрани! Ты пьяна? Ты, единственная из всех?!.

Несколько молодых людей, которым вино давно уже затуманило голову, в шутку наполняли опустевшую бочку водой из колодца — ведро за ведром — и, брызгая ее друг на друга, радостно взвизгивали. Некоторые оборачивались к Иисусу со словами: «Эй! Все готово к египетской магии! Давай, Иисус из Египта, покажи нам свои фокусы!» Здесь мне следует упомянуть, что некоторые называли его Иисус Египтянин, поскольку им было известно, что в раннем детстве он вместе с родителями жил в Египте.

Иисус посмотрел на мать, и его взор смягчился. Для нее это был не самый счастливый день, поскольку она должна была радушно принять в дом женщину, с которой была едва знакома, и уступить ей место хозяйки. Во время застолья Мария не притронулась к еде, и от небольшого количества вина ее щеки раскраснелись. Она гордилась своим сыном, которого передавала теперь другой — нет, не женщине, а просто долговязой девчонке. Мария не хотела его обидеть. И все же Иисус сказал:

— Женщина, ты знаешь, что мой час еще не пришел.

Это отрезвило Марию, ее лицо вспыхнуло — на этот раз не от вина. Кривовато улыбнувшись — лицом, но не глазами, — Иисус подошел к наполнявшейся бочке и возложил на нее ладони. Гуляки притихли. Деревенский фокусник собирался дать представление. Иисус заговорил своим громким, сильным голосом, более подходящим для того, чтобы обращаться к пяти тысячам слушателей, нежели к каким-то пятидесяти:

— Смотрите, друзья, вот пресная вода — свежая, прохладная, прямо из колодца! Смотрите — одно короткое мгновенье, только и можно успеть, что моргнуть или щелкнуть пальцами, — я делаю тайное движение руками, говорю про себя секретное слово, и — ах, что я вижу! — вода превращается в вино! Какой аромат!

Он погрузил свою ладонь в жидкость и, зачерпнув пригоршню, выпил, роняя сверкавшие на солнце серебристые капли.

— Ах, какой вкус! Давайте, все пробуйте! Но, — Иисус предостерегающе поднял палец, — сначала одно предупреждение. Сущность превращения такова, что грешникам — мужчинам, которые задолжали деньги, женщинам, которые сплетничают о своих соседях, развратникам, прелюбодеям и безбожникам — вино покажется водою, на вкус будет тоже как вода, да и на голову подействует, как вода. Для чистых же и благочестивых оно будет выглядеть, как сверкающие на солнце рубины, но вкусу будет сравнимо с тем, что греки называют нектаром, а в голове от него будут позванивать колокольчики и послышится сладкозвучное пение. Смелее же! Кто попробует первым? Ну кто как не ваш сегодняшний хозяин и мой тесть!

Ухмыляющегося Нафана вытолкнули вперед, он наполнил свой сверкающий кубок, сделал несколько больших глотков, а затем воскликнул:

— Никогда не доводилось пробовать такого вина! Подавай я такое в моей таверне, давно бы нажил состояние. Вы только взгляните на этот превосходный кровавый цвет!

Все загорланили, кроме жены Нафана, ибо хорошо было известно, что глаза его не пропускали молодых свежих грудей, а руки были охочи до хорошо обрисованных ягодиц. Итак, будучи в самом хорошем настроении (а некоторые посчитали, что для свадьбы эта замечательная игра в самый раз), все наполнили свои чаши и залпом выпили. Один глупый юнец воскликнул: «Да ведь это же просто вода!» — и ему тотчас надавали оплеух, заклеймив позором, как великого грешника, а он, конечно, гоготал от удовольствия.

Был там один человек, прозывавшийся, как мне говорили, Рихав (но я отказываюсь верить, что его действительно так звали [79] Рихав — заговорщик и убийца, наказанный царем Давидом. Его история описана в 4-й главе Второй книги Царств. ). Нарочито высокопарно он изрек:

— Более чем необычно! На большинстве празднеств — а я, друзья, поверьте мне, бывал на многих — сначала подают лучшее, худшее же — в конце, используя таким образом ту естественную выгоду, которую дает потеря чувствительности нёба. Но в данном случае, о прекраснейший из хозяев, ты сохранил превосходнейшее из вин до самого конца, и это навечно зачтется тебе как благороднейшее из твоих деяний. Какой божественный цвет, какая искрящаяся прохлада! Оно звенит во рту, словно серебряная монета! Оно возвышает, не опьяняя!.. — И он долго еще продолжал говорить в подобной тяжеловесно-шутливой манере.

История с этим так называемым чудом позднее перекочевала в хроники. Получается, что Иисус еще тогда создал прецедент превращения иных жидкостей в вино. Однако некоторые помнят, как все было на самом деле, и называют воду «вином из Каны». Я, конечно, верю, что застолье это закончилось благопристойно.

Теперь Иисус Наггар был женатым человеком, и мы можем предположить, что он предавался телесным удовольствиям так же часто, как и любой из нас, оказавшийся в этом счастливом положении. Впрочем, я не сомневаюсь, что он так же, как и все мы, страдал от женской глупости, капризности и болтливости, а иногда испытывал на себе тяжесть раздоров между матерью и женой. «Мой сын любит, чтобы это делалось так». — «Он может быть твоим сыном, но он еще и мой муж». — «Я бы не сказала, что это хорошо выстирано». — «Коль скоро речь зашла о том, что хорошо, а что плохо, жаль, что ты не научила твоего сына не бросать недавно выстиранную одежду на пол, когда он ее снимает, потому что приходится делать лишнюю работу». — «Разумеется, ведь на полу всегда полно пыли, потому что ты не очень-то любишь подметать…» — и так далее. Но тем не менее все шло достаточно хорошо.

Сара, хотя и названная именем бесплодной жены Авраама, оказалась вовсе не бесплодной, но получалось так, что она носила детей только для того, чтобы их терять. Я имею в виду, что она их только вынашивала, у нее было уже две беременности, и обе закончились выкидышами. Мать Иисуса долго думала о значении этого несчастья, но не высказывала своих соображений. Разумеется, она все время размышляла, должен ли тот, кому предопределено стать Мессией, давать жизнь сыновьям и дочерям, подобно другим мужчинам. Да и сама уместность его женитьбы продолжала вызывать у Марии сомнения, и у нее были странные предчувствия относительно будущего этого брака. Однажды утром, когда кричали петухи, она увидела яркий сон, будто Сара; готовившая на кухне обед, растаяла у нее на глазах, словно воск. Была кухня, была Сара, она держала в руке половник. Вдруг половник выпал из ее руки, быстро превратившись, как и сама Сара, в желтый воск. Лужа воска разлилась по каменном полу, а затем превратилась в прозрачный пар, рассеянный неожиданным порывом ветра. На печке все еще стоял кипящий котелок, но хозяйка исчезла. В дом вошел Иисус и спросил: «Где Сара?» — «Ее больше нет. Ее больше нет…» — «Ах, больше нет, говоришь? Я ожидал этого. Тогда кто же приготовил обед?»