Николай Нароков - Могу!
- Название:Могу!
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Дружба народов
- Год:1991
- Город:Москва
- ISBN:5-285-00120-Х
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Николай Нароков - Могу! краткое содержание
Советскому читателю пока знаком лишь один роман Николая Владимировича Нарокова (1887–1969), известного писателя русского зарубежья, — «Мнимые величины». Без сомнений, и роман «Могу!» будет воспринят у нас с не меньшим успехом. Порукой тому служит мастерская зарисовка автором ситуаций, характеров и переживаний персонажей, которые захватывают и держат читателя буквально с первой до последней страницы.
Могу! - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Да… Очень! — как будто бы даже с удовольствием подтвердил Миша.
— Она тебе нравится?
Вероятно, Миша ответил бы на этот вопрос просто и искренно, но что-то непонятное в голосе Софьи Андреевны заставило его насторожиться. Голос звучал чересчур пытливо, даже подозрение услышал в нем Миша. Он поднял глаза и посмотрел на нее.
— Нравится она тебе? — настойчиво и требовательно повторила она, колючим взглядом вглядываясь в Мишу.
— Как… нравится? — попробовал он спрятаться от ответа.
— Разве ты не знаешь, как может нравиться или не нравиться тот или другой человек? Вот, например, Табурин… Ты же сам говорил, что он тебе очень нравится!
— Борис Михайлович? Да, очень! Он такой… такой…
— Ну вот… Борис Михайлович тебе нравится! А… А Юлия Сергеевна?
— И она… тоже! — немного с трудом выдавил из себя Миша.
— Нравится? Еще бы! Она молодая, красивая… ласковая! — подсказывала Софья Андреевна, и с каждым словом злобные нотки все сильнее и сильнее стали звучать в ее голосе. — Правда ведь, она красивая? Красивее меня?
Миша не совсем ясно представлял себе, какую женщину надо считать красивой, и, кажется, все молодые женщины казались ему красивыми. Он немного замялся, ища ответа. Конечно, Юлия Сергеевна красива, но Софья Андреевна… Но Софья Андреевна… Он быстро глянул на нее и увидел ее не такой, какой она стояла перед ним в эту минуту, а такой, от которой он пьянел. И он невольно протянул к ней руку.
— Нет, ты красивее! — искренно и открыто вырвалось у него.
— Да? Я красивее?
Она быстро глянула на Мишу и увидела, что он сейчас восхищенно любуется ею. Все злобное, что было в ней, сразу потухло, и глаза ее просветлели.
— Я красивее? Да, я красивее? Ну, конечно же! Ведь ты знаешь, какая я… Всю меня знаешь… Я красивее!
И тут же ей захотелось чем-нибудь уколоть Юлию Сергеевну, сказать про нее что-нибудь нехорошее, унизить ее.
— А она, — не называя по имени, нашла она нужное ей. — Она… Ты же еще ничего не понимаешь, ничего не знаешь и не видишь, но… Но ты должен понимать: она еще молодая, а муж у нее совсем уж не муж ей. Да, да! Вот в этом самом смысле он совсем не муж! И она, конечно, скучает без мужчины, хочет мужской близости и мужских ласк… Ты понимаешь, о каких ласках я говорю? И я не удивлюсь, если она потянется к тебе: ты молодой, красивый, сильный!.. Но ты…
— Что ты говоришь! — возмутился Миша. — Что ты говоришь! Да разве она… Она же совсем не такая, она…
— Не такая? — скверно усмехнулась Софья Андреевна. — А я — такая? Ты глупый мальчик, и ты еще ничего не понимаешь! Все мы, как наша Пагу: все мы хотим сахару и еще чего-то! Но ты… — резко оборвала она и выпрямилась. — Ты не вздумай изменять мне! Я…
— Нет, нет, нет! — сильно вырвалось у Миши.
Он хотел сказать своим «нет», что не может быть и речи о том, чтобы он изменил с Юлией Сергеевной, потому что Юлия Сергеевна «не такая», и он не осмеливается даже подумать о близости с нею. Но Софья Андреевна поняла его иначе. В его «нет» она услышала страх потерять ее, уйти от нее, променять ее на кого-нибудь, хотя бы даже на Юлию Сергеевну. Она услышала мальчишескую верность влюбленного мальчика и пришла в восторг. Подскочила к нему, что есть силы обняла его, прижалась всем телом и взволнованно залепетала:
— Нет?.. Ты не уйдешь от меня? Всегда будешь мой? Только мой? Она — кукла, глупая кукла! А я…
Весь этот день Софья Андреевна ходила с просветленным лицом и улыбалась про себя. А когда легла спать, то, продолжая улыбаться в темноте, поддразнивала себя заманчивым и, может быть, невозможным. «Да неужели же я в него влюбилась? Влюбилась? Я? Разве я могу влюбиться? Но ведь то, что было сегодня, это ревность, самая обыкновенная, бабская ревность! И как бы это было хорошо, если бы я на самом деле влюбилась… Хорошо? Ну, конечно, хорошо! Очень хорошо! Очень-очень хорошо!»
Глава 12
29 июля — день св. Юлии, именины Юлии Сергеевны. Этот день она с детства любила и каждый год отмечала его: «Это — мой день!»
Она родилась в Америке, все время прожила в ней и никакой другой жизни кроме американской не видела и не знала. Но по-русски говорила безукоризненно и считала этот язык своим родным. Любила и соблюдала русские обычаи, пекла на Пасху куличи, на масленицу жарила блины, украшала на Троицу дом зеленью и грустила о том, что никогда не была на спектаклях Московского Художественного Театра, не слыхала пасхального перезвона колоколов и не плавала по Волге.
Готовясь в этом году к «своему дню», она боялась, что праздничная суматоха, гости и разговоры утомят Георгия Васильевича, а поэтому решила: гостей на вечер не приглашать, а ограничиться кофе и легким угощением для тех, которые захотят днем приехать и поздравить.
Как всегда, она ждала «своего дня» с особым чувством, но в этом году к обычному добавилось новое. Она знала, что Виктор в этот день, конечно, придет к ним, и с тайной, но обостренной радостью ждала его, простодушно не замечая своей радости.
Она уже давно, месяца два-три, плохо понимала себя. То, что Виктор для нее не безразличен и что ее тянет к нему, было для нее несомненно, но ей доверчиво и уверенно казалось, будто ее чувство к Виктору легко и поверхностно. Оно сначала ничем не тяготило и не мучило, ничто в нем не страшило ее и не заставляло прятать и прятаться. Все, что было в ней, она принимала со своей обычной непосредственностью, и даже отдаленная тревога не беспокоила ее. «Глупости!» — весело и беспечно думала она. Но скоро увидела, что это слово ничего не решает и, конечно, ничего не решит. И неясное смущение начало шевелиться в ней.
Кто такой Виктор? О нем она знала мало. Знала, что он окончил университет здесь, в Америке, по специальности — электронщик и работает в какой-то фирме. В какой? В качестве кого? Этим она не интересовалась. Знала еще, что он одинок, что его родители и старший брат погибли во время войны в Германии и что у него есть богатая тетка, которая живет почему-то в Гонолулу и «опекает» его, т. е. иногда пишет ему письма с наставлениями и поучениями, а на Рождество присылает подарки: комнатные туфли, самопишущую ручку или настольные часы с будильником. И то, что он одинок, вызывало в Юлии Сергеевне сочувствие, нежность и желание приласкать его, как маленького мальчика-сиротку.
Виктора в их доме любили. «В нем чувствуется внутренняя сила и порядочность!» — говорил про него Георгий Васильевич. А Елизавета Николаевна уверяла, что он совсем не похож на современных молодых людей: для нее это была высшая похвала. Табурин же говорил, что Виктор «очень легкий, но ничуть не легкомысленный человек». И Юлия Сергеевна с удовольствием соглашалась:
— Да, с ним очень легко!
После «того разговора» на патио прошло уже больше месяца, и за это время Юлия Сергеевна видела Виктора раза 3–4. Все эти встречи были такими же, какими были и прежние: и год, и два назад. Ни одного неосторожного слова не сказала ни она, ни он. Но были взгляды, но была своевольная ласковость в голосе, но было внезапное молчание. Она знала: ее неясное чувство нарастает. И она со спокойным недоумением прислушивалась к нему, еще не думая о том, что завязывается узел, который она, быть может, не сможет развязать.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: