Джин Рис - Путешествие во тьме

Итак, Джин Рис — повесть об одинокой девушке в большом чужом городе — «Путешествие во тьме».

Чувство было такое, словно упал занавес и скрыл все, что я знала раньше. Как будто пришлось родиться заново. Изменились цвета, запахи, само восприятие происходящего. Не просто разница между жарой и холодом, светом и темнотой, пурпурным и серым. Ощущение счастья стало другим. И страха — тоже. Вначале Англия мне не понравилась. Я никак не могла привыкнуть к холоду. Иногда я закрывала глаза и представляла себе, что огонь камина или тепло от постельного белья, в которое я закуталась, — это лучи солнца. Или воображала, что я дома, стою у двери и смотрю на залив, виднеющийся за Рыночной улицей. Когда дул бриз, море сверкало, как миллион блесток стекляруса. В тихие дни оно становилось пурпурным, как Тир и Сидон [1] Тир и Сидон — согласно легенде, в древних городах Тире и Сидоне был открыт секрет производства пурпурной краски. Тир — финикийский город, возникший в третьем тысячелетии до н. э. Издревле богатство Тира, наряду с многочисленными колониями, составляло производство пурпурной краски. «Золотой век» Тира наступил в X в. до н. э., когда правитель Хирам расширил свои владения, соединив два острова, на которых и располагался город. Сокровища Тира не давали покоя Навуходоносору, — в VI в. до н. э. он в течение тринадцати лет держал осаду города. Тогда жители покинули городские стены, но сама крепость устояла. Второй раз осаде Тир подвергнул Александр Македонский в 332 году до н. э. Упомянутый в Новом Завете Тир был захвачен в 634 году н. э. приверженцами ислама, и после крестовых походов захирел. Сидон же расположен в 48 км к югу от Бейрута (современное государство Ливан). С древних времен Сидон (название происходит от финикийского слова Saidoon) известен своими садами, цитрусовыми и банановыми плантациями. Полагают, что Сидон ведет свое начало от 6000–4000 гг. до н. э., в XII–X вв. до н. э. это был крупнейший город Финикии, в VI–V вв. до н. э. он входил в состав Персидской Империи. Древний Сидон славился стеклодувным производством и техникой добычи пурпурной краски из раковин моллюска Murex trunculus (красный цвет считался знаком королевской власти). . Рыночная улица пахла ветром, а узкие улочки пахли ниггерами и дымом, и солеными рыбными котлетами, зажаренными на топленом жире. (Котлеты продают чернокожие женщины, они носят их в тазах на голове и кричат: «А вот горячие рыбные котлетки, свежие да румяные»). Странно, но об этом я думала чаще, чем о чем-либо другом, — о запахе улиц и франжипани [2] Франжипани — красный жасмин, цветок тропического дерева, распространенного на островах Карибского моря. Свое европейское название красный жасмин получил благодаря парфюмеру Франжипани, впервые изготовившему духи с ароматом экзотического цветка. Красным жасмином традиционно украшают свадебные церемонии. и о смешанном запахе лайма, корицы, гвоздики и сластей, приготовленных из имбиря с патокой, а еще о запахе ладана после похорон или о шествии во время праздника тела Христова, и о пациентах, толпящихся возле приемной врача, и о запахе морского бриза, совсем не похожем на запах ветра, дующего с суши.

Иногда мне казалось, что я снова там и что Англия — это лишь сон. Бывали и такие минуты, когда Англия становилась реальной, и сон исчезал, но я никак не могла соединить их вместе.

Прошло время, я привыкла к Англии, и она даже стала мне нравиться. Я привыкла ко всему, кроме пронизывающего холода и ощущения, что города, в которые мы приезжали, все как один похожи друг на друга. Мы постоянно переезжали из одного места в другое, и оно оказывалось точно таким же, как предыдущее. Всегда имелась узкая серая улица, ведущая к служебному входу в театр, и еще одна узкая серая улица, где мы снимали жилье, и ряды домишек с трубами, похожими на трубы игрушечных пароходов, и серым дымом цвета серого неба; и серые каменные набережные, твердые, голые и прямые, протянувшиеся вдоль серо-коричневого или серо-зеленого моря; и главная улица с названием Корпорейшн-стрит или Хай-стрит, или Дьюк-стрит, или Лорд-стрит, по которой вы бродите и глазеете на магазины.

Местечко называлось Саутси.

У нас были хорошие комнаты. Хозяйка сказала:

— Нет-нет, я не сдаю жилье артистам.

Но она не захлопнула перед нами дверь. Моди немного поговорила с ней, стараясь держаться, как настоящая леди, и хозяйка сдалась:

— Ну что ж, для вас я могу сделать исключение.

На следующий же день она начала скандалить, потому что обе мы встали поздно и Моди спустилась вниз в ночной рубашке и рваном кимоно.

— Расхаживаете полуголые по гостиной, а из окна все видно, — ворчала хозяйка, — и это в три часа пополудни. Добываете дому дурную славу?

— Не беспокойтесь, мэм, — сказала Моди, — через минуту я поднимусь наверх и переоденусь. У меня с утра дикая головная боль.

— А мне ваша головная боль ни к чему, — сказала хозяйка. — К обеду извольте одеться прилично. И не болтаться по дому в ночных рубашках.

Она хлопнула дверью.

— Знаешь что, — сказала Моди, — эта старая курица начинает меня раздражать. Я скажу ей пару ласковых, если она еще раз прицепится.

— Не стоит обращать внимания, — сказала я.

Я лежала на диване и читала роман Золя «Нана» [3] …роман Золя «Нана» — Роман «Нана» (1880) входит в серию из двадцати романов «Ругон-Маккары». Естественная и социальная история одной семьи в эпоху Второй империи» (1871–1893), объединенная общей идеей — обнажить динамику развития личности, семьи, социальных групп в обществе, а самого общества — в истории. Натурализм романа «Нана» смущал многих читателей, например, М.Е. Салтыкова-Щедрина. Но невозможно отрицать и противоположный факт: влияние Золя признавали многие писатели, о мировом значении его творчества говорили Л. Толстой, М. Твен, Б. Шоу, Т. Манн и другие. . Книга была в бумажной обложке с цветной картинкой, на которой плотная брюнетка размахивала бокалом. Она сидела на коленях лысого джентльмена в смокинге. Шрифт в книге был очень мелким, и от бесконечной вереницы слов возникало странное чувство — грусти, волнения и страха. Его рождал не смысл того, что я читала, а бесконечный поток темных, неясных строчек.

Позади дивана виднелась стеклянная дверь, за которой была маленькая комната без мебели. Еще одна стеклянная дверь вела в огороженный сад. Дерево у ограды было подстрижено так, что напоминало человека с обрубками вместо рук и ног. В серо-желтом свете неподвижно висело белье.

— Я сейчас оденусь, — сказала Моди, — а потом надо пройтись подышать воздухом. Давай сходим в театр и посмотрим, есть ли для нас письма. По-моему, пошлая книжонка, как считаешь?