Мейв Бинчи - Хрустальное озеро

— Почему она приехала именно к вам?

— Что ты имеешь в виду?

— Вы уже были подругами?

— Я сдаю жилье. Вот и все.

— Но теперь вы с ней дружите?

— Да, дружу.

— Почему? — Лицо Кит сморщилось от горя и непонимания.

— Почему? Она очень хороший человек С кем и дружить, как не с ней? — жизнерадостно ответила Айви, сделав вид, что не поняла вопроса. Потому что ответить по существу было невозможно.

Они слышали тиканье настенных часов и отдаленный шум уличного движения. С лестницы донеслись шаги, но это была не Лена, а пара с третьего этажа, решившая куда-то выйти. Кит и Айви напряглись, уставившись в тюлевую штору.

Когда дверь хлопнула, Айви воскликнула:

— Ну вот, я же говорила, что она не спустится, пока ты не захочешь ее видеть!

Ответом ей стало молчание.

— Может, сама поднимешься?

— Не могу.

— Ладно, всему свое время.

— Такого времени не будет.

После минутной паузы Айви спросила:

— Не возражаешь, если я поднимусь и скажу ей, что ты пришла в себя?.. Честное слово, я не буду звать ее вниз. Просто она должна знать…

— Какое ей дело до меня и всех нас!

— Пожалуйста, Кит… Она сидит там одна и ничего не знает. Я только на минутку. — Кит молчала. — Не убегай, ладно?

— Я не из тех, кто убегает, — ответила Кит.

— Она все тебе расскажет.

— Нет.

— Когда ты захочешь слушать, — добавила Айви и ушла.

Кит подошла к двери.

Сюда все эти годы приходили ее письма, письма Лене Грей, в которых она делилась личными воспоминаниями о матери, описывала могилу, на которой они посадили цветы. Рассказывала этой Лене Грей то, чего не рассказывала никому, а все это время ее обманывали. Ее накрыла волна гнева и стыда. Нет, она не улизнет из этого дома, делая вид, что ничего не было! Мать жива. Об этом должны узнать отец, Эммет и все остальные.

Эта новость будет для всех шоком. Снова закружилась голова, как перед обмороком, но девушка переборола себя. Она поговорит с матерью. Выяснит, что случилось и почему. Почему мать бросила их и сбежала в Лондон, в то время как все в поисках ее метались по берегу озера.

Кит вышла из комнаты и поднялась по лестнице, решив стучать во все двери, пока не найдет нужную. Но это не понадобилось. На площадке второго этажа она услышала голос Айви:

— Лена, я вернусь к ней. Девочка испытала такое потрясение, ее нельзя оставлять одну…

Тут Айви увидела Кит и молча посторонилась, пропуская ее в комнату.

— Кит?

Мать сидела в кресле, зябко кутаясь в шаль. Видимо, подруга заметила, что Лену трясет, и укрыла ее. В руке она сжимала стакан с водой.

Айви тихо вышла, закрыв за собой дверь, и они остались одни.

Мать и дочь.

— Почему ты это сделала? — спросила Кит. Ее взгляд был мрачным, голос — ледяным. — Почему заставила нас думать, что ты умерла?

— У меня не было другого выхода, — без всякого выражения ответила Лена.

— Нет, был! Если ты захотела уйти от нас — от папы, Эммета и меня, — то могла сделать это… могла сказать нам, что уходишь, а не заставлять искать тебя, молиться за тебя и думать, что ты в аду… — У Кит сорвался голос.

Лена не ответила. Ее широко раскрытые глаза были полны ужаса. Все обернулось так, что хуже некуда. Дочь нашла ее и теперь испытывала гнев и презрение. Что ответить? Сказать девочке, что настоящее предательство совершил ее отец? Или защищать его? Пусть Кит думает, что по крайней мере один из родителей достоин ее доверия.

В девочке была сила и решительность. Лена знала все тайны ее сердца из ее писем. Но больше она не узнает ничего. Это причиняло такую же острую боль, как пустой шкаф, в котором прежде хранились костюмы Льюиса Грея.

Лена показала на стул, но Кит не стала садиться. Она осматривала комнату, пытаясь взять себя в руки. Лена не сводила с дочери глаз, стараясь угадать ее мысли.

Кит сделала глубокий вдох, собираясь что-то сказать, но передумала. Подошла к окну, отодвинула плотную штору и выглянула на улицу. Казалось, девушка собиралась с силами.

Лена дрожащей рукой поставила на стол стакан воды. Как в замедленной съемке.

— Скажи что-нибудь…

— Почему я должна что-то говорить? — спокойно ответила Кит. — Что я могу сказать? Говорить должна ты.

— А ты будешь слушать?

— Да.

— Я приняла решение. Я любила другого человека. Очень любила. И ради этой любви бросила тебя, Эммета… и всю свою прежнюю жизнь.

— И где он, этот человек, которого ты так любила? — В голосе Кит звучала издевка.

— Его здесь нет, — ответила Лена.

— Но почему ты заставила нас думать, что умерла? — Голос Кит был натянуто спокойным, словно она держалась за соломинку.

— Я не делала этого. Произошла какая-то ошибка.

— А теперь послушай меня! — не выдержала Кит. — Я считала тебя умершей с двенадцати лет! Мы с братом ходили на твою могилу каждую годовщину смерти, молились за тебя! Когда папа говорит о тебе, у него такое грустное лицо, что даже статуя заплакала бы. А ты здесь, в этом городе… потому что любила какого-то другого человека… человека, который тебя не любит. И ты еще говоришь, что люди считают тебя мертвой по ошибке? Наверно, ты сошла с ума. Просто сошла с ума!

Гнев Кит заставил Лену прийти в себя. Она сбросила шаль, встала и посмотрела дочери в глаза:

— Я не участвовала в этом заговоре. Я сообщила твоему отцу, что ухожу от него. Позволила ему самому решать, что сказать соседям и друзьям. Это самое меньшее, что я могла для него сделать. Позволить ему сохранить достоинство… Я ничего не требовала, — сделав глубокий вдох, продолжила она. — Я была не в том положении. Просто сказала, что надеюсь увидеть вас через несколько лет.

— Неправда, ты не сообщила папе, что уходишь. Ты ничего ему не сказала. Мне все равно, как ты лгала себе, но не лги мне. Я слышала, как он по ночам плакал у себя в спальне. Я сама ходила с ним к озеру, пока тебя искали. Я была там, когда тело нашли. Он обрадовался и сказал, что теперь ты будешь с миром покоиться в земле. Не говори мне, что папа знает об этом… спектакле. Я все равно не поверю.

Они стояли в метре друг от друга; лица обеих пылали от гнева.

— Если он сумел одурачить даже тебя, значит, он лучший актер, чем я думала, — с горечью ответила Лена. — Я никогда не прощу себя за горе, которое причинила вам с Эмметом, но на нем тоже лежит доля вины. Он все знал. Я оставила ему письмо.

— Что?

— Я оставила ему длинное письмо, в котором все объяснила. И не просила ничего. Даже понимания.

Кит пошатнулась:

— Письмо… О боже! — Она схватилась за горло. Ее лицо побелело.

До сегодняшнего дня Кит Макмагон не знала, что такое обмороки, но сейчас опять была близка к нему. Усилием воли она справилась с головокружением и тошнотой.

— Я понимаю, ты мне не веришь, — заволновалась Лена.