Лили Прайор - Кабаре

— Глория, — скромно представилась она. — Глор-р-р-рия.

Потом они оба залетели в клетку, уселись рядышком и принялись ворковать.

Я была так счастлива, что снова позвонила синьоре Доротее.

— Я же говорила, что он вернется, — как я и ожидала, сказала она. — Видишь, я была права.

Еще я позвонила Фьямме, но та до сих пор не вернулась с совещания. Пришлось все рассказать секретарю, который обещал передать. И наконец, я позвонила дяде Бирилло. К телефону подошла тетушка Нинфа, судя по голосу, она была чем-то расстроена. Точнее, громко всхлипывала в трубку.

— Фреда, он меня бросил, — проревела тетушка, — ради этой puttana [19] Шлюха (ит.). Мимозы Перниче. Видишь, я была права. Одна я была права…

Потом я услышала звук, похожий на то, как трубит слон, и трубку взял тетушкин парикмахер Рафаэлло, который сообщил, что Нинфа грохнулась в обморок.

Итак, я ошибалась: дядя Бирилло таки был мужчиной, способным завести любовницу. Я очень жалела тетушку, но дядя прав. Я теперь по собственному опыту знала, что нет смысла жить в браке с человеком, который тебе не нравится.

Пьерино набросил на клетку покрывало. Я поняла намек и решила пойти прогуляться, перед уходом предусмотрительно закрыв все окна.

Нога уже почти не болела, и встретив неподалеку хромого нищего, у которого на правой руке было больше пальцев, чем положено, я подарила ему свои костыли. По воле случая, это оказался тот же нищий, которому девять лет назад я отдала первую пару костылей. Совсем недавно они наконец сломались. Я пожелала ему всего наилучшего и выразила надежду, что это будет последняя подаренная мною пара.

Первую остановку я сделала в парикмахерской для девочек и спустя три часа вышла оттуда с гигантской африканской завивкой — последним криком моды. Уличные торговцы и подручные мясников приветствовали меня громким свистом, несколько проезжавших мимо машин огласили улицу ревом клаксонов.

Прямо оттуда я направилась в модный магазин и следующие два часа примеряла все подряд. Из него я вынесла семь пакетов с блестящими вечерними нарядами и кое-что из диковинного дамского белья наглых расцветок. Еще я купила два летних платья на бретельках, три блузки в обтяжку и с большими воротниками, брючки откровенного покроя, шотландское пончо и плетеный ремень, который, как я решила, придаст повседневной одежде практичность и оригинальность.

Под конец я приобрела бутылку вина, большую плитку шоколада, флакон с маслом для душа «Целомудренная страсть» и книжку под названием «Пища-афродизиак: пятьдесят рецептов для интимного ужина».

Я брела домой через уже закрывавшийся рынок и увидела Пердиту Стеллата, продававшую мою старую одежду. Похоронный костюм, в котором я выходила замуж за Альберто, предлагался за пятьсот лир. На вешалке с табличкой «Сниженные цены» висело лиловое нейлоновое платье, в котором я знакомилась с его матерью. Как же давно все это было! О той, прежней Фреде я думала с недоверием, злостью и снисходительностью, как о младшей сестре. Я чувствовала себя старше, но в то же время и моложе, освободившись от двойного гнета: преждевременного старения и затянувшейся незрелости.

Дома птички устилали свое гнездышко перьями, пухом, клочками тряпок и бумаги, оторванной от занавесок бахромой. Вскоре Глория отложила четыре белых яичка, и парочка была так горда и счастлива, как мало кто из людей.

Я включила музыку, налила себе стакан вина, открыла плитку шоколада и растянулась на кровати. Через разрез юбки было видно, что нога у меня уже не зеленая — она приняла приятный желтый оттенок.

Я надеялась, что за ночь она станет нормального цвета.

Я пригубила вино и раскрыла кулинарную книгу. А потом позвонила Сыщику.

— Бальбини, — ответил он, и я тут же почувствовала приятные тепло и влагу.

— Обед, — выдохнула я. — Завтра в восемь.

И повесила трубку. Больше ничего говорить не требовалось.

На следующее утро я встала очень рано, сходила на рынок и принесла две корзины продуктов. Купила самый жгучий чили, какой смогла найти, спелые помидоры, чеснок, репчатый лук, большой пучок базилика и немного листьев салата. Торговец рыбой Седьмо Манфреди (который меня не узнал и называл Барбарой, хотя я знала его уже тысячу лет) продал мне великолепных угрей, бодро плававших в пакете с водой. Еще я купила свежих maccheroni и деревенских яиц. Под конец прихватила еще две бутылки вина, коробку свечей, букетик ноготков для украшения стола и фрукты: нектарины, фиги, абрикосы, клубнику и черешню.

Когда я появилась на работе, синьора Доротея тоже меня не узнала. Подумала, что я клиентка, желающая заказать похороны.

— Фреда, что с твоими волосами? — воскликнула она. — Тебя что, током ударило?

— Это последняя мода, — сообщила я, но ее это, по-моему, не убедило.

Как хорошо, что я вернулась! Мы сели за столик, выпили кофе с булочками и поболтали обо всем, что случилось. Я сообщила ей сногсшибательную новость: дядя Бирилло ушел от тетушки Нинфы к какой-то Мимозе Перниче.

— Знаешь, Фреда, иногда мне кажется, что у тебя пелена на глазах, — сказала синьора Доротея. — Я точно знаю, что он встречается с ней с пятьдесят седьмого года.

— Иногда, — ответила я, — вы думаете, что все знаете. Но одного вы точно не знаете.

— Чего же? — спросила она, и глаза у нее загорелись, предвкушая свежую сплетню.

— Вы не знаете, кто сегодня придет ко мне на обед. — У-у, — радостно протянула она. — Я догадываюсь!

Тут зазвонил телефон, и синьора Доротея сняла трубку.

— Похоронная контора Помпи, — ответила она деловым тоном. Потом помолчала и добавила: — одну минуточку.

И протянула трубку мне.

— Фреда? — услышала я голос, который тут же узнала.

— Я выпутал тебя из неприятностей, не так ли? Потребовалась всего-то пара звонков. Услуга за услугу. Сидя здесь, я держу себя в руках, а хотелось бы потерять голову. Вот я и подумал, что Фреда — как раз та девушка, которая может мне в этом помочь…

— Нет, — громко сказала я. — Нет, нет и нет.

И повесила трубку.

Синьора Доротея отпустила меня пораньше, чтобы я все успела, и в шесть часов я уже готовила у себя на кухне самый жгучий соус чили в истории мироздания. «Пища-афродизиак» уверяла, что чем острее чили, тем пламеннее чувства. Я решила довериться книге, нарезала пять крупных перцев и потушила их в оливковом масле с луком и большим количеством чеснока. Добавила спелые помидоры, соль и измельченные листья базилика. Оставила все это вариться на слабом огне, и вскоре хмельной аромат наполнил комнату и просочился на улицу, заставив прохожих принюхиваться и задирать головы вверх.

Maccheroni в белом пакете я положила рядом с плитой: их нужно будет кинуть в кипящую воду в самый последний момент. Вместе с соусом они станут первым блюдом.