Уинстон Черчилль - Саврола

Стук прекратился, и она услышала нечеловеческий стон незнакомого человека.

— Ради бога, впустите меня! Я ранен и не имею оружия, — умолял он.

Люсиль прислушалась. Она почувствовала, что за дверью находился только один человек, и если он был ранен, он не мог причинить ей вреда. Снова за дверью послышался стон. Ее охватило чисто человеческое чувство сострадания. Она отперла дверь и осторожно открыла ее.

Человек быстро проскользнул в комнату. Это был Мигуэль.

— Я прошу прощения у вашего превосходительства, мне необходимо укрытие, — вкрадчиво произнес он, проявляя особое самообладание, которое в критические моменты всегда выручало его подлую душу.

— Но ведь вы не ранены! — удивленно произнесла она.

— Это была военная хитрость. Она потребовалась, чтобы вы впустили меня. Где тут можно спрятаться? Вероятно, они скоро придут сюда.

— Там, на крыше или в обсерватории, — сказала она, указывая на другую дверь.

— Ничего не говорите им.

— А зачем мне это надо? — язвительно проговорила Люсиль. Несмотря на самообладание этого человека, она презирала его. Ей было хорошо известно, что он готов был сделать любую пакость ради осуществления своей цели.

Он поднялся наверх и спрятался на крыше под огромным телескопом. Тем временем она находилась в напряженном ожидании. В этот день в ее душе бушевало так много различных чувств, что она была неспособна снова испытывать стресс. Оставалась лишь тупая ноющая боль, напоминавшая потерю чувствительности и обиду, наступающие после тяжелого ранения. Стрельба иногда слышалась только недалеко от дворца, и вскоре в городе стало сравнительно тихо.

Примерно в девять часов утра раздался звонок в переднюю дверь. Но Люсиль не осмелилась выйти из комнаты теперь, когда дверь была взломана. Через некоторое время стали слышны шаги людей, поднимавшихся по лестнице.

— Здесь нет дамы. Молодая леди вернулась в дом своей тети позавчера ночью, — произнес чей-то голос. Она узнала голос пожилой служанки Савролы. Охваченная чувством внезапной радости и страстным желанием вызвать сострадание у другой женщины, Люсиль бросилась к двери и открыла ее. Она увидела Беттину и офицера армии повстанцев, который вручил ей письмо со словами: «Президент посылает вам это, мадам».

— Президент?!

Ничего не понимая, она вскрыла конверт, на котором значилось: «От Совета общественной безопасности».

Но в записке только сообщалось, что правительственные войска были отброшены. Она заканчивалась следующими словами: «Сейчас возможен только один результат, и он будет достигнут через несколько часов». И подпись: «Саврола».

Офицер, сказав, что он подождет внизу в случае, если она пожелает послать ответ, удалился из комнаты. Люсиль повела старую няню внутрь и со слезами обняла ее. Где же она была в эту страшную ночь? Беттина находилась в подвале. Оказалось, что Саврола подумал о ней, как и обо всем остальном. Он попросил ее перенести туда кровать и даже позаботился о том, чтобы помещение было украшено коврами и комфортабельно обставлено еще в полдень. Она оставалась там, как он сказал ей. Ее безграничная вера в своего кумира помогла ей преодолеть страх, но все равно она «ужасно беспокоилась» о нем. Он был всем, что у нее оставалось в мире. Другие люди отдавали свою любовь мужьям, детям, братьям и сестрам. Вся любовь ее доброй старой души была сосредоточена на человеке, которого она лелеяла с тех пор, когда он был еще беззащитным ребенком. И он не забыл об этом. Она с гордостью показала коротенькую записку, где были написаны только два слова: «Цел и невредим».

Теперь послышался отдаленный звук стрельбы, который доносился от дворца. Это продолжалось в течение всего утра. Но Мигуэль, увидев, что на улицах снова стало тихо, вышел из укрытия и опять вошел в комнату.

— Я хочу увидеть президента, — сказал он.

— Моего мужа? — спросила Люсиль.

— Нет, ваше превосходительство, сеньора Савролу.

Мигуэль умел быстро приспосабливаться к изменяющимся обстоятельствам. Люсиль вспомнила об офицере и упомянула о нем Мигуэлю, сказав, что тот наверняка проводит его в мэрию.

Секретарь очень обрадовался этому известию. Он побежал вниз по лестнице, и больше они его не видели.

Старая няня, практичная душа, занялась приготовлением завтрака. Стараясь отвлечься от своих мыслей, Люсиль принялась помогать ей. И вскоре, так уж мы устроены, она получала удовольствие от бекона с яйцами. Они с облегчением узнали, что у наружной двери был снова поставлен караул. Это обнаружила Беттина, поскольку Люсиль, настроение которой в принципе не изменилось, не хотела выглядывать на улицу, где она наблюдала такие жуткие сцены. И она правильно поступила, поскольку, хотя баррикада была всеми покинула, двадцать безжизненных тел лежали на ней и вокруг нее. Лишь несколько часов назад они были людьми. Но примерно в 11 часов на это место прибыли рабочие с телегами для мусора. И вскоре лишь пятна крови на мостовой напоминали о том, что здесь были разрушены не только какие-то вещи.

Утро тянулось медленно и казалось тревожным. Стрельба вблизи дворца была непрерывной, но отдаленной. Иногда она усиливалась и раздавался приглушенный грохот. В другие моменты отдельные выстрелы звучали как стремительные удары. Наконец, примерно в половине третьего, стрельба внезапно прекратилась.

Люсиль задрожала. Так или иначе, конфликт был урегулирован. Ее мозг отказывался анализировать возможные последствия. Время от времени она пыталась прильнуть к старой няне, охваченная безумным страхом. В другие моменты она помогала ей по хозяйству или пробовала различные блюда, которые Беттина готовила для Люсиль, надеясь порадовать ее.

Зловещее молчание, которое возникло после прекращения огня, продолжалось недолго. Именно когда Беттина уговаривала Люсиль поесть немного сладкого кремового пудинга, приготовленного специально для нее, раздался взрыв огромной пушки. От страшного грохота, хотя он слышался издалека, затряслись окна. Она вздрогнула. Что же случилось? Она надеялась, что все уже закончилось. Но один взрыв следовал за другим, и тогда грохот канонады, доносившийся из бухты, почти заглушил все другие звуки. Это было мучительное ожидание для обеих женщин.

Лейтенант Тиро сумел добраться до мэрии, не попав по дороге в переделку. Хотя на улицах было много встревоженных людей, это все-таки были мирные граждане. И когда он объявил, что был послан для встречи с Савролой, они позволили ему пройти. Здание муниципалитета было величественным сооружением из белого камня. Его украшали изумительные скульптуры тонкой работы. Перед зданием простирался обширный внутренний двор с тремя воротами, защищенный железной оградой. В нем привлекал внимание великолепный фонтан, окруженный мраморными фигурами умерших городских вельмож. В нем непрерывно журчала вода, навевая покой и радость. Это прекрасное здание олицетворяло роскошь и величие столицы Лаурании. У центральных ворот стояли двое часовых из армии повстанцев с поднятыми штыками. Они никого не пропускали без специального разрешения. Посыльные непрерывно торопливо двигались по двору, а младшие офицеры галопом проезжали на лошадях. За воротами огромная толпа людей полностью заполнила широкую улицу. Большинство из них вели себя довольно спокойно, хотя они были крайне возбуждены. Страшные слухи непроизвольно распространялись среди людей, и они были невероятно встревожены. Звуки отдаленной стрельбы были отчетливыми и непрерывными.