Лариса Васильева - Бессонница в аду

— Ну, в сталинские времена это неудивительно, ведь людей не то что не берегли, а специально уничтожали. Но потом, когда к власти пришли Хрущев, Брежнев, они-то как могли допустить это? Или не знали?

— Как могли допустить?! Да в их времена в нашем правительстве были одни старики — больные, пресыщенные и циничные. И все хотели получить если не бессмертие, то долгую жизнь, здоровье. В брежневские времена наше учреждение расцвело, его сделали еще более закрытым, автономным и самодостаточным, добавили хозяйственный двор — чтобы продовольствие реже подвозить, чтобы информация случайно не вышла за пределы этой территории, меньше контактов — больше степень секретности. А уровень снабжения при этом подняли еще выше.

— А как вы сюда попали?

— Случайно. По рекомендации своего научного руководителя. Вроде бы недавно, но уже почти десять лет прошло. А после того, как сделал серьезное открытие, я здесь — царь и бог.

— Какое открытие?

— Это же секретные материалы, тебе ни к чему знать… — Потом усмехнулся: — Вот уж, действительно, много будешь знать, скоро состаришься! Хотя, ты все равно здесь и останешься… Не болтай только на эту тему ни с кем, а то непоздоровится… А открытие такое — наступление старости можно ускорять.

— И что тут секретного? Какое же тут открытие? Это знают все — создай плохие условия, обеспечь стрессы — мигом состаришься.

— Нет, это очень серьезное дело. Представь только: вот пришел к власти здоровый мужик, президент кампании или даже страны, уж у него-то условия самые лучшие, а его надо так деликатно отстранить от управления, чтобы даже он сам этого не заметил. Здесь можно использовать мое маленькое открытие: надо просто добавить некую микстуру в любую жидкость, и через определенный промежуток времени человек становится развалиной. Но у власти-то он остается до конца срока, хотя в сущности, уже не способен решить ни одного вопроса, — марионетка в умелых руках. Для того, кто стоит за ним, — это идеальный вариант. Всего за год здоровяк может стать дряхлым маразматиком. Вон, видишь, что с Надей стало…

Мария даже ахнула:

— Наде вкололи эту гадость? Бедная девушка… Нет, вы шутите…

— А тебе что, жалко ее? Не женщина, а паровоз, носилась тут на всех парах, не сворачивая…

— Конечно, жалко. Я думала, ей что-то дали для похудания… Зачем вы это сделали?

— Надо же на ком-то испытывать препарат, а она самая подходящая… Вот теперь мы будем знать, что введенная ей доза слишком большая — такая крепкая девушка состарилась за пару месяцев, это слишком явно, угасание должно быть постепенным, незаметным. Хотя, иногда и быстродействующее требуется. Именно это открытие, а не эликсир молодости приносит огромные деньги, желающих купить мою микстурку — море, ведь столько неугодных людей занимает большие должности и в политике, и в бизнесе. Кстати, деньги платят не только за саму микстуру, но и за то, чтобы никто не знал о ее существовании. Потому отсюда никого и не выпускают.

— Но это так гадко…

— А для меня это открытие словно выигрыш, бонус, лучше не придумаешь — жить-то мне осталось немного, — и он повторил, безрадостно усмехнувшись: — А теперь я тут бог и царь, любой мой приказ исполняется.

— Не поняла, почему жить осталось мало?

— Не перебивай меня. Об этом тебе и без меня любой расскажет. Это скучная тема, как-нибудь в другой раз поговорим, важен сам этот факт.

Да, его с мысли не собьешь. Что же с ним такое, чем-то болен? А Хан продолжил:

— Раз будущего у меня никакого нет, значит, я не захочу сбежать и выдать секреты кому-нибудь. Поэтому, мне доверяют, и все мне дозволяется, потому-то я и пользуюсь особыми правами.

— Что именно дозволяется?

— Например, только я имею право убрать любого служащего.

— В смысле — убить? — недоверчиво спросила Мария.

— Ну, если до этого дойдет, то да. Мне, знаешь ли, нравится владеть жизнью и смертью людей… Хотя я еще никого не убил в нормальном состоянии… А нашим «спонсорам», как нынче выражаются, нужны только мои разработки и соблюдение тайны, остальное их не интересует. Поэтому здесь уделяют такое внимание секретности. Выезжать отсюда позволяют далеко не всем врачам и спецам-ученым. И все сведения о проделанной работе тоже отправляю только я, остальные никакой связи с внешним миром не имеют… Олег только, пожалуй, исключение, но у него явно особые полномочия. Так что, все остальные, и высший эшелон, и младший научный персонал, и охранники — это те же заключенные, причем вполне возможно, смертники. Они получили большие деньги и пожизненно обеспечили свои семьи… И родне уже сообщили об их внезапной смерти, так что они вычеркнуты из списков живых.

— Ваши охранники выезжают отсюда, это же они нас привезли… Долго, что ли, купить мобильный телефон или просто сбежать?

— Выезжают не все, только самые проверенные, а телефоны здесь глушат, и сбежать отсюда никто не сможет. У нас собраны подробнейшие сведения о семьях всех сотрудников, которые продались сюда ради своих ближних… На счета их родственников перечислялись большие деньги, значит, они ими дорожат, любят их и не захотят рисковать жизнью своих близких. Сюда брали тех, кому есть кого беречь или, в крайнем случае, кому некуда бежать. А в случае измены возмездие наступает незамедлительно. Так что они живут, пока я жив и пока я этого хочу.

— А что, вы не заменимы? А может, все-таки найдут другого и на ваше место…

— Такого не найдут. Но, возможно, ты и права, когда-нибудь кого-нибудь посадят на мое место, может быть, нынешние мои помощники смогут меня заменить, есть среди них очень умные люди…

— Зачем же нас сюда привезли, набрали бы людей, как раньше, из тюрем?

— Так сейчас везли не подопытных кроликов, а жен для персонала. Зачем же нам зэчки? Нужны были молодые, красивые, здоровые девушки. А вас троих просто попутно прихватили — поленились ребята, надо было в стардом заехать и купить какую-нибудь дряхлую старушку, а они вас… Не повезло вам.

— Купить старушку? Ну и ну! Мы с вами словно из разных миров… И вам не жалко нас, людей, на которых ставят опыты? Во всем мире запрещают испытывать лекарства даже на животных, а вы на нас…

— Жалко? Не помню, чтобы меня кто-то хоть раз в жизни пожалел… А если я сейчас вдруг выздоровею, то меня все равно убьют, как только я решу поставленную передо мной задачу. Никто никого не жалеет… И потом, всегда новые медицинские достижения испытывались на людях. И уж лучше так, чем, скажем, выпускать непроверенное лекарство, подвергая риску десятки, сотни, тысячи людей. А когда испытывали первую атомную бомбу, слышала наверно, как на радиоактивную территорию загнали солдат?..

— Демагогия…

— Да ладно тебе, не злись…