Виктор Левашов - Третья половина жизни

«Любимый мой! Вот уже месяц, как я снова в Норильске и переживаю всё, что с нами случилось. Скажу откровенно, меня неприятно поразило то, что я увидела. Эта запущенная съемная квартира, пустые бутылки по углам, твои приятели-алкаши. Что у тебя с ними общего? Они друзья, пока у тебя есть деньги, а деньги кончатся и где они? То, что ты ушёл из семьи, меня не радует. Жена и сын привязывали тебя к жизни. Ты говорил, что женился по глупости, не подумав. Но ты взял на себя ответственность за их жизнь, нельзя об этом забывать.

Извини за нравоучения. Я и сама живу не как правильно, а как получается. Больше не буду о неприятном.

Три недели в Пицунде были восхитительными. Чистое море, мандарины и финики в саду, чудесные тёплые вечера. А самое восхитительное – это был ты, заботливый и нежный любовник, каких у меня никогда не было. Ты разбудил во мне женщину, и я этого никогда не забуду.

Сегодня в Норильске выпал первый снег, ночи стали заметно длиннее. Меня они уже не угнетают, мне есть о чём вспоминать в бессонницу.

Твоя Н.»

«Любимый мой! Меня очень обрадовала твоя телеграмма о том, что ты решил переехать в Норильск. И одновременно встревожила. Что ты здесь будешь делать? Ты сообщил, что в Норильской экспедиции тебе предложили возглавить группу математического анализа, но та ли та работа, которая тебя устроит? Это всё-таки не академический институт с его возможностями для научной деятельности. Не получится ли так, что работа быстро тебе наскучит?

Я думаю и о другом. Сейчас ты для города знаменитость, а станешь привычным, своим. А к своим всегда относятся без всякого пиетета. Не будет ли это ударом по твоему самолюбию?

Но если решил – приезжай, жду.

Твоя Н.»

«15 ноября. Макус.

Вот уже второй месяц я в тундре на гидрологическом посту номер 14. И только сегодня понял, что уже в состоянии спокойно разобраться в том, что произошло. А разобраться можно только тогда, когда напишешь об этом. Честно, ничего не приукрашивая и ничего не стесняясь.

Я никогда не понимал, что означает слово любовь. Произносил его, не задумываясь. Но в глубине души, наверное, всё-таки чувствовал, что это не просто слово, и старался не говорить его всуе. Даже жене говорил не часто, хотя был уверен, что её люблю.

Встреча с Ниной перевернула во мне все представления о любви. Всё началось со случайной связи, какие нередко бывали в командировках. Сейчас я даже не могу сказать, чем привлекла моё внимание эта актриса, тускло игравшая тусклую роль в заурядном спектакле. У неё были длинные чёрные волосы, зеленые глаза на смуглом лице и низкий доверительный голос. Ничего особенного. Но чем-то она меня зацепила. Я попросил директора театра достать цветов и передал ей вместе с приглашением поужинать. Она согласилась, а после ужина пошла со мной в гостиницу, где у меня был «люкс». Это было очень смело с её стороны – в небольшом городе, падком на сплетни.

Не могу сказать, что эта ночь была какой-то необыкновенной. Но уже в самолёте, уносившим меня из Норильска в Москву, я ощутил что-то похожее на тоску – по её зелёным глазам, по её доверчивости. В Москве я окончательно понял, что не могу без неё жить. Эта фраза, затертая в романах, наполнилась для меня смыслом.

20 ноября. Макус. Три тысячи километров, разделявшие нас, превратили мои чувства к Нине в болезнь. Ещё два раза я прилетал в Норильск для консультаций, хотя никакой надобности в них не было. И каждая встреча становилась для меня праздником. И для неё тоже. Мы встречались уже не в гостинице, а в её квартире в центре города. Однажды я пошёл на её спектакль. И был поражён тем, что увидел. Это была совсем другая актриса, ничем не похожая на ту, какую я видел раньше. Каждое её появление заставляло зал затихать, каждый жест был актом, каждая пауза наполнена смыслом. И откуда всё взялось? Она писала, что встреча со мной раскрыла её талант. Вряд ли так, но читать это было приятно.

10 декабря. Макус.

Вот и пришла полярная ночь. Вторую неделю держится минус 40. Теперь и я понял, Нина, как ты здесь жила.

Но продолжу. Хоть это и нелегко.

Чувство к Нине, которое можно назвать любовью, а я называю болезнью, изменило моё отношение к жизни. Меня перестала интересовать работа, она превратилась в скучную обязанность. Я стал много и часто пить, друзья постепенно сменились собутыльниками. Из дома ушёл, невмоготу было видеть осуждающее лицо жены. И то, что она в своём осуждении права, ещё больше озлобляло меня. Я понимал, что ничем хорошим это не кончится и нужно что-то предпринимать. Летом Нина прилетела в отпуск. Три недели мы провели в Пицунде, они подвигли меня к решению всё бросить и переехать в Норильск. Об этом решении я сообщил Нине телеграммой. Она ответила странным письмом. Мне показалось, что её почему-то испугало моё решение.

До переезда нужно было закончить некоторые дела. Я взял командировку в Новосибирск и Красноярск, где в научных центрах велись работы по моим проектам. В Красноярске меня поселили в крайкомовскую гостиницу. Утром по радио я услышал, что в городе гастролирует Норильский драматический театр, привезли спектакли по Арбузову и Шекспиру. В «Укрощении строптивой» главную роль играла Нина Уразова. Я помчался в театр и весь спектакль просидел в счастливом ошеломлении. И от её игры, и от предвкушения того, что увижу её. Это был чудесный подарок судьбы. Тогда я ещё не знал, что за свои подарки судьба всегда выставляет немалый счёт.

Встреча прошла совсем не так, как я ожидал. Пойти было некуда, обкомовская гостиница не место для свиданий, а в гостинице «Север», где разместили театр, у Нины был номер на двоих с другой актрисой. Норильские артисты, среди которых у меня было много знакомых, устроили в своём номере грандиозную пьянку. Не знаю, как в эти дни они выходили на сцену, но пьянка не прерывалась. На четвёртый день я обнаружил, что Нина исчезла. Искали её по всему городу, но так и не нашли. Снова я увидел её только в аэропорту перед отлётом самолёта в Норильск. Держалась она отчуждённо. Возможно, потому что вокруг были люди. Я сказал, что заканчиваю дела и через месяц прилечу к ней. Она ответила: «Прилетай, жду».

Больше я её никогда не видел.

15 января. Макус.

В Норильск я прилетел в начале сентября. Нины в городе не было. В театре мне сказали, что она получила приглашение β Красноярскую драму и уволилась. Директор театра был очень расстроен, потому что она была занята во многих спектаклях и найти ей замену очень непросто. А мне сказал странную фразу: «Может, это и к лучшему? Не стоит заглядывать в театральное закулисъе. Ничего там хорошего нет».