Виктор Левашов - Третья половина жизни

– Пожалуй, – согласился Шубин. – Уже набралось почти на страницу.

– А то могу еще.

– Не нужно.

– Тогда закругляюсь. Абзац, – продиктовал Леонтьев. – «Примите же, дорогой Николай Поликарпович, самые сердечные поздравления от геологов нашей экспедиции. Желаем вам богатырского здоровья, новых успехов в труде и большого счастья в личной жизни». Вот и все.

– Готово, – сказала секретарша.

Шубин взял блокнот, в полной тишине прочитал текст, потом назидательно поднял указательный палец и произнес:

– Писатель!

Все в кабинете посмотрели на Леонтьева с уважением. Он понял, что этот неожиданный экзамен он выдержал.

Несколько дней Леонтьев прожил в гостинице, потом по ходатайству начальника экспедиции ему выделили комнату на шестом этаже шофёрского общежития комбината в конце Ленинского проспекта. Комната была метров восемь, с газовой плитой и совмещенным санузлом в коридорчике. Места в ней хватило только на кровать с панцирной сеткой и письменный стол. А что ещё нужно человеку, начинающему новую жизнь?

Леонтьев опубликовал два очерка о норильских геологах в «Смене» и в «Огоньке», давал информации в «Заполярную правду», организовал большую передачу на местном телевидении. Много времени эта деятельность не занимала, в апреле он улетел на Имангду с гидрогеохимиками. Потом пошел летний полевой сезон, вдосталь покормили тундровую мошку. В начале сентября выпал снег, отряд вернули в город, началась камералка. О том, что основная задача Леонтьева прославлять НКГРЭ, все как-то позабыли, загружали его работой по полной программе, тем более что числился он старшим техником-гидрогеохимиком. Это ему не понравилось, потому что приходилось приезжать к девяти и высиживать на работе до шести, а утром и вечером штурмовать переполненные автобусы. Поэтому он легко дал себя переманить на студию телевидения. Шубин согласился на перевод, заручившись его обещанием геологов не забывать.

Так Леонтьев стал редактором общественно-политического вещания. Директор студии Дмитрий Кузьмич Карпов, человек лет пятидесяти, невыразительной внешности, из партийных работников, обещал ему должность старшего редактора, что давало не очень большую, но все же ощутимую прибавку к зарплате, но тянул, объясняя это тем, что горком не утвердит, так как Леонтьев не член партии. Врет или говорит правду, он понятия не имел. Но давать задний ход было поздно.

На маленьких местных студиях, вроде норильской, редактор – прислуга за все. Он и сценарии пишет, и ездит на съемки с оператором, и готовит выступающих, и сам ведет передачи. В то время ни о каких видеомагнитофонах и ПТС и понятия не имели, все шло в прямом эфире живьем. Не больше пяти процентов времени занимала работа редактора как такового, а все остальное – организационная суета. Единственным, хоть и очень сомнительным, преимуществом телестудии перед НКГРЭ было то, что рабочий день здесь был ненормированным.

С вхождением Леонтьева в новый коллектив никаких трудностей не возникло. И если поначалу к нему отнеслись с некоторой настороженностью, особенно главный редактор Анатолий Львов, человек молодой и очень мнительный, с обострённым чувством собственного достоинства, то вскоре поняли, что новый сотрудник не строит из себя столичного журналиста и никому конкуренции не составляет. Он быстро стал своим, ни от какой работы не отказывался, а после трудных передач спускался вместе со всеми с сопки, на которой стояла телестудия, в кафе «Солнышко» и расслаблялся болгарской «Плиской», которая в тот год не переводилась в Норильске.

Через некоторое время Леонтьеву поручили освещение чрезвычайно важного мероприятия – Всесоюзной научно-практической конференции, посвященной пятидесятилетию первой геологической экспедиции на Таймыр в 1918 году. С этой экспедиции и пошел Норильск. Было известно, что снаряжена экспедиция по приказу геолкома, а возглавлял ее знаменитый полярный исследователь Николай Николаевич Урванцев. Пригласили на конференцию человек сто – видных ученых, геологов и металлургов, ведущих специалистов всевозможных НИИ. Среди них были интересные люди, они могли украсить ежедневные получасовые выпуски. Но нужно было придумать какой-нибудь ход, разбавить хотя бы фотоматериалом говорящие головы. Леонтьев поехал в архив НКГРЭ с надеждой что-нибудь раздобыть.

И раздобыл. Но совсем не то, чего ожидал.

Да, первую экспедицию на Таймыр в 1918 году отправил геолком. Но какой! Геолком Омского временного правительства адмирала Колчака. И задачей экспедиции был не поиск медно-никелевых руд, а разведка месторождений каменного угля для того, чтобы обеспечивать топливом на обратный путь пароходы Антанты, доставляющие Колчаку оружие и боеприпасы.

Да, Урванцев участвовал в экспедиции, но возглавлял ее не он, а казачий есаул, военный инженер Сотников, впоследствии расстрелянный красными.

С этой сенсационной информацией Леонтьев и примчался к директору студии. Карпову стало нехорошо. И его нетрудно было понять: до открытия конференции два дня, уже съезжаются приглашенные. Отменить мероприятие? Об этом не могло быть и речи. А как его проводить?

Директор вызвал машину и вместе с Леонтьевым отправился к первому секретарю горкома партии Савчуку, человеку в Норильске всевластному. В кабинете у него был директор Норильского комбината Долгих. Представив Леонтьева, Карпов приказал:

– Докладывайте.

И только тут Леонтьев понял, почему он прихватил его на эту встречу. Одно дело самому сообщить начальству неприятную новость, совсем другое – когда это сделает Леонтьев. Роль черного гонца его не очень-то умилила. Но приказ есть приказ. Он доложил, не упуская подробностей. Даже процитировал докладную записку, в которой обосновывалась необходимость финансировать экспедицию:

– «Поскольку железнодорожного сообщения с портами в низовьях Оби и Енисея не существует, доставка оружия и боеприпасов для Добровольческой армии может производиться исключительно водным путем…»

– Хватит, – буркнул Савчук. – Что вы предлагаете?

– Ничего. Я считаю, что эти материалы украсят программу. История раскрывает свои тайны.

Долгих усмехнулся, молча пожал первому секретарю руку и ушел. Савчук хмуро посмотрел на Леонтьева, потом на директора студии, словно спрашивая: «Он у вас что, больной?»

– Подождите в приемной, – распорядился директор.

Совещание длилось часа два. В кабинет вбегали и выбегали инструкторы, приехал срочно вызванный директор типографии. Искали выход. В конце концов нашли. Научно-практическую конференцию назвали: «К пятидесятилетию начала систематических геологических исследований на Таймыре». Типография работала всю ночь, печатая исправленные материалы.