Лариса Васильева - Смерть приходит на свадьбу…

После работы зашел в магазин, надо же заполнить холодильник, утром ему есть еще не хотелось, а обедать сегодня было некогда, много дел скопилось, и он к вечеру здорово проголодался. Как всегда, набрал всякой всячины на две недели, чтобы не думать об этом каждый день. Прихватил пару килограммов бананов (он из всех фруктов любил только эти) и коробку мороженого. Обычно мужики берут пиво и крабовые палочки, а он получает удовольствие от мороженого… Напевая, открыл свою дверь, сразу прошел на кухню и остолбенел, увидев Фиску. Почему-то он был уверен, что вечером ее здесь не будет.

— Ты еще здесь? О, Господи…

Он принялся разбирать пакеты с продуктами.

— Да ты вообще выходила сегодня?

— Нет…

— Я же тебе сказал — ищи себе жилье, со мной ты жить не будешь.

— Я не знаю, как… И у меня нет денег, — Фиска вспыхнула.

— Вот черт… Что, совсем нет?

— Совсем… — от смущения она не поднимала головы.

— А ты что-нибудь ела сегодня? — вдруг спохватился он.

— Да там оставалось немного домашней еды, мясо только пропало. Ничего, мне хватило, я привыкла, это мальчикам надо много есть. А я могу потерпеть…

«Ну да, если мальчика плохо кормить — он умрет, а если девочку — то она вырастет вот таким заморышем», — вспомнил Павел.

— Давай, ставь чайник, будем ужинать. Разбирай пакеты… — и, оставив ее одну на кухне, пошел в ванную.

— Павлик, иди ужинать, — вскоре позвала его Фиска.

Прямо как жена…

— Что это у тебя за имя такое смешное?

— Татарское, Нафиса, — Фиска, обрадовалась, что он с ней заговорил.

— Красиво…Не то что Фиска.

— Привыкла, все так зовут.

— Так денег нет вообще? — вспомнил Павел.

— Нету, — поспешно кивнула она.

— Ни копейки? — все не верилось ему, такое он и представить себе не мог.

Она опять кивнула.

Вот овца, не спроси он, так и сидела бы молча… Павел бросил на стол несколько купюр:

— Вот, если надо, бери…

— Спасибо.

— Фиска, а ты что же мороженое не убрала в морозилку? Растает ведь. Давай сразу его съедим, доставай креманки. Соскучился я за неделю без мороженого.

Фиска растерянно стояла перед открытым шкафом.

— Креманки — это маленькие вазочки на ножках, или скорее большие бокалы. Вот эти. Поняла? Любишь мороженое?

— Наверное… Я его редко ела…

— Почему? Не нравится?

— Дорого.

— Да?! А я его каждый день ем. Ну давай, наверстывай упущенное.

Фиска робко ела свою порцию.

— Ты чего так вяло?

— Столько денег на меня тратишь…

— Каких денег? — удивился Пашка, обычно его подружки не стеснялись в своих запросах.

— Ну вот, на мороженое…

— Святая простота…

Попозже позвонила Лена:

— Павлуха, скотина, ты куда пропал? Я что, должна сама тебе звонить?

— Привет, Ленуся, ласковая моя. Я уезжал, вчера только вернулся.

— И со вчерашнего дня молчишь? Тебе нет прощения, я же говорю — скотина. Но все равно я тебя люблю. Я сейчас приеду.

— Давай. А, стой, нет, ко мне сейчас нельзя.

— В смысле?!

— Да у меня тут родственница приехала…

— И сколько ей лет?

— Какая разница? Ты что, ревнуешь?

— Что, я тебя не знаю, что ли? Ты же врешь, как всегда. Небось, там у тебя очередная мадонна сидит?

— Какое гнусное подозрение, ты же у меня единственная — таких ног в городе больше нет… Давай встретимся в твоей любимой «Шоколаднице». Кофейку попьем. Потом что-нибудь придумаем.

Вернулся Павел поздно — встреча с Ленкой прошла отлично. Фиса уже спала, съежилась под тонким одеяльцем, как мышонок. Он с насмешкой посмотрел на нее: надо же, недоросток, хотела его женить на себе…

С удовольствием растянулся на кровати: наконец-то снова почувствовал себя здоровым, последние пары спиртного выветрились. Фиска тихо посапывала на диване.

Она поняла, за что он ее стукнул в поезде: не за то, что хихикала с попутчиками, а за то, что пьяную болтовню о свадьбе хочет сделать правдой, за то, что поехала с ним. Она заранее знала, что так будет, но не было сил отказаться от миража счастья, на минуту приоткрывшегося ей.

Там, на сватовстве, как только Пашка вошел в душную, набитую людьми комнату, она сразу поняла — вот он, тот единственный, за которым можно и в огонь, и в воду. Ее сердце мгновенно наполнилось болью: она подумала, что это и есть жених Оли. А потом обрадовалась, поняв, что ошиблась, смотрела, не отрываясь на этого незнакомого парня. Как принц из сказки, именно такой, о котором она мечтала… Он был словно из другого мира, из того, где не было жуткой нищеты, вечно пьяного отца, где люди учатся в институтах, покупают дорогие костюмы, ходят в кино и ездят в поезде в купе, а не плацкартой. Такой милый и смешной: волновался, видно, все время приглаживал волосы на макушке. Он сел рядом, и она обалдела от счастья, сидела, тихонько втягивая носом аромат его парфюма. Подружка что-то шептала ей, а она не хотела отвечать, ее поглотило блаженное ощущение его близости. Не хотелось отвлекаться ни на какие разговоры, ведь он скоро уедет…

А когда дядя Коля заговорил о ней и Пашка не стал отказываться, признав, что она нравится ему, Фиска и правда поверила в свое счастье. А почему бы нет? Вот она же влюбилась в него в первую минуту, нет, в первую секунду, почему бы и ему не влюбиться так же в нее? Ах, ну зачем она обрезала волосы?! Из-за какой-то дуры чуть все не испортила… Никто не знал, что она так стриглась из-за учительницы русского и литературы, поначалу ее самой любимой учительницы. Нафиса обожала литературу, с удовольствием и много читала, вдохновенно писала школьные сочинения и, открыв рот, слушала Галину Анатольевну. Та столько знала о писателях, об их произведениях… Но однажды, уже в десятом классе, Фиска пришла в школу с распущенными волосами: густые, черные, они гладкой волной колыхались чуть ниже плеч. Ее поклонник с первого класса, конопатый Петька, не удержался и робко коснулся ее волос. Да и другие мальчишки явно любовались ими. Прозвенел звонок, в класс вошла учительница и мимоходом отметила внешний вид отдельных учеников: у кого-то мятая рубашка, кому-то не мешало бы постричься. «Да и девочкам тоже надо привести себя в порядок, а то некоторые напоминают сказочных героинь…» — повернулась она к Фиске. Петька сразу закричал: «Ага, русалочку…». «Нет, — твердо заявила Галина Анатольевна, — ведьму…». Все засмеялись. В тот же вечер Фиска сама себя постригла, обкромсала. Как могла. А на следующий день, успокоившись немного, с ужасом поняла, что так ходить невозможно. Пришлось идти в парикмахерскую, ровнять, получилась мальчишеская стрижка. И с тех пор, вот уже три года, она так и стрижется, непонятно, кому назло… И в Литературный институт не стала поступать, все равно, у матери денег не было ее учить. А Петька совсем спился, пропал парень…