Лариса Васильева - Три менялы

— Ну, сучка, там еще лучше будет, на сене мягче, теперь ты от меня не уйдешь. В дом надо было бежать, дура …

Он потер еще немного глаз, встал, подошел к лестнице и полез наверх. Матильда в это время лихорадочно шарила в поисках ружья, его не было. Мужик был уже почти наверху, тогда она уперлась ногой в лестницу и толкнула ее, от толчка та скользнула вбок, насильник успел заматериться и упал, стукнувшись головой о бочку. Теперь она перевела дух и уже спокойно сразу нащупала ружье, схватила его, взвела курок. И в этот момент в коровник вошел второй мужик, один глаз у него почти не открывался.

— Ты скоро, Васек?

Тут он увидел тело своего товарища, затем нацеленное на него дуло ружья.

— Ты кто? — непоследовательно спросил он.

— Твоя смерть, придурок, — сурово ответила Матильда.

Тот, не обращая внимания на своего товарища и на ее грозные слова, начал поднимать лестницу.

— Быстро забирай своего дружка и тащи его отсюда или получишь пулю!

Он продолжал устанавливать лестницу. Тогда Матильда заорала не своим голосом что-то нецензурное и бессмысленное, и мужик на этот раз сразу вник в суть пожеланий Матильды и попятился, пока не наткнулся на своего подельника.

— Тихо, тихо, — забормотал кривой и, не спуская с нее единственного глаза, наклонился, потряс друга за плечо, тот не отвечал.

— Ты что, убила Ваську?! — с ужасом спросил он.

— О себе беспокойся… Тащи его отсюда, пока пулю не влепила…

Мужик схватил дружка за ноги и не беспокоясь о том, что щека того проехала по навозной лепешке, поволок из сарая. Матильда, не выпуская их из виду, стала спускаться по бочкам. Потом она сама удивлялась, как смогла сойти, не глядя себе под ноги, и выйти из коровника все так же держа второго ублюдка на мушке.

— Зачем его тащить? Он же дохлый…

— Тогда закопай его! — грозно закричала Матильда. — Тащи вон до траншеи.

Мелькнула дурацкая мысль, что скоро тут все траншеи под фундамент будущего санатория будут завалены трупами…

Мужик дотащил Ваську до канавы и спихнул его вниз.

— Вон лопата, бери, закапывай!

Тот, не сводя с нее глаз, поднял лопату, копнул землю и бросил ее в траншею.

— Ты что, б…, делаешь! — из траншеи полез труп Васьки, а кривой удивленно уставился на него:

— Васек, ты живой?

— Какого хрена ты меня засыпаешь? Рехнулся? Ты, Кривой, говорил, молодая баба, трусливая…

— А не один тебе хрен, молодая или старая?..

— Получишь заряд в жопу, тогда будешь знать — один или не один…

— А ну оба, бегом отсюда! — приказала Матильда и взмахнула ружьем, указывая направление, при этом нечаянно нажала на курок, раздался выстрел, от неожиданности она выронила оружие, а кривой завизжал — пуля попала ему в ногу.

— Ну, сучка, ты сдурела, что ли? За что?! — плаксиво вскричал раненый.

— А вот за сучку ты сейчас еще получишь!

Матильда торопливо подняла ружье, прицелилась, и мужики дружно похромали к лесу — у одного была стреляная рана, а второй, видно, ушиб ногу при падении с лестницы.

— Еще раз появитесь здесь — буду стрелять без предупреждения! — крикнула она вслед и потрясла ружьем.

При этом резком движении оно снова выстрелило. Матильда от неожиданности присела, а мужики побежали быстрее, на ходу продолжая переругиваться, до Матильды долетал их мат. Теперь оба насильника показались ей мелкими, плюгавенькими и жалкими. Она шла к дому гордо и смело, не оглядываясь на темный лес.

— Мне скучно… — тянула на одной ноте Вера.

— Так поиграй во что-нибудь!

Временами девчонка ужасно раздражала Матильду.

Насколько лучше бы ей тут жилось, если бы она была одна. Она понимала, что Вера страдает без матери, что она должна жалеть девочку, но у этого ребенка постоянно возникали какие-то проблемы: то она хотела кушать, то пить, то спать, то у нее болел животик, то она загнала занозу… Невозможно все перечислить. Такая маленькая, а уже такой большой набор требований, желаний, капризов. Это чрезвычайно нервировало Матильду. Вот и сегодня девочка с самого утра ныла, наконец Матильда не выдержала.

— Ладно, давай играть в прятки.

Матильда, закрыв глаза, слушала, как мечется Вера, — никак не выберет себе место поукромнее. И что тут думать: сядь за любой шкаф, и все, главное в этой игре — бегать и сидеть тихо, а тут такой топот! Вот глупый ребенок… Матильда, и не глядя, уже знала, где примостилась Вера. Господи, сколько с ней мороки, как это все надоело… Она пошла искать. Уныло заглядывала за кресла и диваны, зная точно, что там девочки нет, комментировала вслух свои действия, а та довольно хихикала в углу, за шкафом. Потом Матильде надоело притворяться, и она подошла к Вериному укрытию.

— А, вот ты где!

Вера взвизгнула и засмеялась. Надо же, столько радости…

— Еще, еще!

— Ну, давай еще, — вздохнув, согласилась Матильда.

Не в добрый час вспомнила Матильда об этой игре: теперь Вера ежедневно терзала ее просьбами: «Давай, поиграем в прятки…» Изо дня в день одно и то же, и когда ей эта игра надоест?! Еще девочка любила сказку о Маше и медведе, ту, в которой девочка бегает по комнате с колокольчиком, а медведь с завязанными глазами на слух ловит ее. И когда однажды Вера обнаружила в кухонном ящике колокольчик, восторгу ее не было предела.

— Давай играть с колокольчиком… — упрашивала она Матильду.

— О, господи… Ну, давай… — в конце концов согласилась та.

Можно подумать, она бы не услышала, как Вера бегает без колокольчика!.. Завязала шарфом себе глаза и долго старательно пыталась случайно не поймать девочку. Но стоило ее схватить, и та начинала снова:

— Еще! Давай еще!

Потом они немного изменили игру. Теперь играли на улице, и Вера бегала там с колокольчиком, пряталась за углом дома и звенела изо всех сил, а Матильда притворялась, что не поймет, откуда идет этот трезвон. Бедные воспитатели в детсадах! Да им надо памятники при жизни ставить… Тут на хуторе и делать больше нечего, а возиться с ребенком все равно лень. А Вера теперь ни в какую не хотела ложиться спать, не получив своей ежедневной порции удовольствия.

— А где мы будем играть сегодня? — приставала она к Матильде с самого обеда.

— Пошли вон туда, среди валунов будем прятаться.

Они прошли за ограду.

— Только в ту сторону не бегай, — махнула Матильда рукой, — ты же помнишь, какая там глубокая яма?

— Помню.

По тропинке углубились в каменистую долину, остановились у громадного валуна. Матильда отвернулась к нему и принялась громко декламировать детскую считалку. Надо же, какие глупости помнятся всю жизнь!

— Эники-беники ели вареники…

— Я спрячусь и позвоню, — крикнула издали Вера.

— Хорошо.

Какой же смысл тогда прятаться, если она собирается звонить из укрытия? Ну и логика у ребенка…