Дмитрий Березин - Пару штрихов тому назад

– Старик, почему они не говорят со мной? – полушепотом спросил Художник, понимая, что снова отвлекается и прерывает рассказ.

Художника мучил этот вопрос, и он решился его задать именно сейчас, чтобы не откладывать на потом, когда ответ может стать уже совершенно ненужным. Старик, вопреки его ожиданиям, не стал ворчать, а сухо прошептал:

– Ты еще не с нами, ты ничего толком не знаешь. Лукас и я заговорили с тобой, чтобы тебя просветить, чтобы ты стал таким же, как мы, разделил с нами тяжкую боль от заточения здесь. И у тебя все еще есть выбор…

– Выбор? – воскликнул Художник, руки его задрожали, от волнения и резко нахлынувшего возбуждения он снова заговорил стихами, как это делал обычно в жизни. – Скажи, как сделать этот выбор, не прогадав и не жалея после…

Лукас захохотал. Захохотали и остальные. Они сидели в глубине замка, о чем-то очень тихо переговаривались между собой, но слышали каждое слово Художника, даже когда он переходил на шепот, не желая, чтобы его слышал кто-то, кроме старика. Здесь, в мертвой тишине, это не составляло особого труда.

– Прекратите! – старик топнул ногой, и смех мгновенно стих. Художник видел, как силится Лукас, чтобы не засмеяться снова. Он зажал рот рукой и глубоко и часто дышал.

«Что есть в этом старике такого, что заставляет остальных его уважать? Слушаться его, причем беспрекословно? Ведь это он виноват в том, что все они здесь. Нет, если у меня есть выбор, если я еще могу вернуться обратно, то я должен это сделать во что бы то ни стало. Но почему сам старик этого не сделал? И Лукас, и остальные тоже остались здесь», – волнение у Художника сменилось задумчивостью. Его губы слегка шевелились, будто он разговаривает сам с собой.

– Я знаю, о чем ты сейчас думаешь, – старик встал и начал медленно ходить взад-вперед, словно отсчитывая шаги. – И я, и все думали, что раз выбор остается, значит, это наша возможность вернуться, и этой возможностью нужно воспользоваться. Но, нет, ты ничего не понимаешь, ты снова оборвал меня, не дослушав.

– А что слушать? Этот рассказ о ведьмах? Видимо, из-за тебя, старик, я и все остальные оказались тут, в сумраке, взаперти. И ты хочешь, чтобы я верил тебе? Так же, как они, слушался тебя? И ты, и все они упустили свой шанс! А у меня он еще остается! Если бы я не рисовал эту проклятую картину, то ничего бы не случилось!

Художник подскочил к старику, схватил его за плечи и с силой принялся трясти.

– Давай, не медли, скажи, как отсюда выбраться. Просто ответь, для меня это очень важно, понимаешь? У меня там жена и дочь, я хочу вернуться, хотя бы ненадолго. Говори, старик!

Художник продолжал трясти старика. В какой-то момент его руки сдвинулись с плеч к шее – старик закряхтел от удушья, а Художник словно цеплялся за свой шанс. Вот, прямо сейчас он получит ответ на еще один волнующий его вопрос. И не просто волнующий, а жизненно важный. Сейчас старик скажет, как можно выбраться назад, он выйдет из замка, бегом побежит по той тропинке, выйдет, не оглядываясь, за ворота, мимо могил, к мертвому лесу. Снова окажется там, у высохших кустов, ляжет на серый песок, закроет глаза – и полетит в полной темноте, разрезаемой проносящимися мимо огнями. Затем картина, головокружение, он на полу. Придет в себя, сожжет картину и навсегда прекратит рисовать. Искушение стоит того, чтобы его побороть, когда на кону – семья, радость, любовь. Творчество – ничто по сравнению с этим. Да, все очень просто. Он сейчас услышит, что скажет ему старик, воспользуется советом, вернется и навсегда покончит с рисованием.

– Нет, ты ничего не знаешь, – едва различимо проговорил старик и закатил глаза.

Руки Художника продолжали сжимать его шею. Художника можно было понять – понимал его и старик, потому не сопротивлялся. Отчаяние заставляет любого творить безумие, не контролировать себя, идти на поводу у ситуации. Старик и сам был таким – тогда, семь с лишним сотен лет тому назад.

В тот момент, когда Художнику вдруг показалось, что старик говорит ему что-то про картину, он почувствовал резкий удар по голове, разжал руки и упал на пол. Он не ощутил никакой боли, хотя, безусловно, ему было больно. Сколько он так пролежал на холодном полу, Художник сообразить не мог. «Правду говорит старик, время здесь остановилось», – после некоторых внутренних колебаний, отмахиваясь от сомнений, решил Художник. Он медленно приходил в себя – вокруг все плавало, стены замка казались какими-то кривыми.

– Вставай, – громко и резко сказал Лукас. Он нагнулся над Художником и тряхнул его за плечо.

– Не стоило бить его, Лукас, – с осуждением сказал старик. – Вспомни, ты тоже пытался из меня любыми путями выудить знание о том, как вернуться назад. И что ты с ним сделал, когда оно стало не только моим, но и твоим? Постарался забыть.

– Он чуть не задушил тебя, – оправдывался Лукас. – Он слишком вспыльчив, таким быть нельзя, особенно здесь, можно наделать глупостей.

Старик фыркнул, хотя это никак не увязывалось с его внешним образом.

– Каким был ты, Лукас! Это теперь ты мудрый, когда дважды пытался бежать, и они тебя возвращали. Так что не открещивайся от собственной глупости, ты уже побывал в ее власти. Он тоже должен через это пройти, иначе ему с нами не быть. А если ему не быть с нами, то ему не быть вообще.

Художник, поглаживая затылок, сел на полу. У него кружилась голова – кружилась совсем не так, как это бывало в обычной жизни. Почти не было боли и тошноты, просто трудно было прийти в себя, вспомнить какие-то детали, сообразить, где находишься и из-за чего все произошло. Лукас помог Художнику подняться. Старик снова усадил его рядом с собой на каменную скамью и приложил ладонь к своим губам, давая Художнику понять, что он просит, даже умоляет его молчать и внимательно слушать.

– Я готов, – с трудом вымолвил Художник, краем глаза посмотрев на Лукаса.

– Вы правы, мне нужно дослушать рассказ до конца. Я так и не понял, почему все происходит именно здесь и именно со мной, точнее, с нами.

– Ты снова забегаешь вперед, – грустно сказал старик. – Но меня радует уже то, что ты готов меня слушать не потому, что об этом тебя прошу я, а из-за того, что ты сам пытаешься во всем разобраться…

Старик не договорил. В дверь замка с силой постучали. Старик и Лукас задрожали, вскочили и в панике помчались куда-то вглубь замка. Вскочил и побежал вместе с ними и Художник.

– Что такое происходит? Кто там? – на ходу спрашивал он.

– Молчи! Ни звука! – с яростью шептал ему старик, а Лукас на бегу погрозил кулаком.