Виктор Ерофеев - Страшный суд. Пять рек жизни. Бог Х (сборник)

— Какие жертвоприношения любезны вашим богам? — спросила, привычно сделав брови домиком, Габи.

— Да всякие, — лениво сказал проводник. — Мы любим курей, овец, собак.

— А людей? — спросил я.

— Бывает, — ответил гид.

— Белых тоже?

— Когда предоставляется возможность, — сказал проводник с нехорошей ухмылкой. Сури заволновался.

— Каннибализм? — спросил я.

— Дикарь с человеческим мясом между зубов — это колонизаторский миф! — выкрикнула Габи.

— Тут был небесный десант, — сказал проводник. — Когда восьмой предок спустился на землю раньше седьмого, нарушив последовательность, тот пришел в бешенство, восстал против всех, раскидал, понимаете ли, наши семена. Пришлось убить. Мы съели тело, а голову отдали кузнецу.

— Зачем? — удивилась Габи.

— Кузнец вырыл яму, похоронил голову, — ответил проводник.

Габи дико закричала. Стояла ночь. Я схватил фонарь. Осветил помещение. Вцепившись Габи зубами в шею, проводник пытался совокупляться с ней, но что-то ему мешало. Какая-то сила мешала мне броситься немке на помощь. Проводник выхватил нож и срезал Габи клитор, который всегда поражал меня своими размерами. По своей конфигурации он был похож на термитник из здешней саванны.

К утру все это привело к аномалии. Габи родила в сортире на улице непарное существо, шакала, и назвала его почему-то Йуругу, хотя при благоприятных обстоятельствах должны были родиться близнецы. Мы не знали, как быть. Габи кормила шакала грудью, хотела увезти в Берлин, поскольку это ее ребенок. Взволнованная мать утверждала, что шакал так же необходим для нормального течения жизни, как и близнецы. Меня растрогали ее материнские чувства. Но, строго говоря, рожденный Габи в то жаркое утро зверь воплощал беспорядок (что было странно для мамы-немки), бесплодие, засуху, ночь и смерть.

Оставшись без пары, шакал в тот же день совершил инцест с Габи, которая от ужаса, пытаясь воспрепятствовать его некрасивой затее, превратилась в муравья и спряталась в собственном чреве, но не смогла убежать. В результате инцеста шакал обрел дар речи, обматерил нас и открыл мудрецам замыслы нашего проводника.

— Я знаю, — возник проводник, перейдя со мной на ты, — зачем тебе нужны пять рек.

Я вздрогнул. В сущности, это была моя тайна тайн, ключ ко всей этой книге. В системе догонского знания пять рек — основа всех основ. Но я не совсем понимал их значение. Меня уверяли, что под действием напитка конжо , кажущегося, на первый взгляд, догонским квасом из проса, а также плодов колы, с которыми в этих краях ходят женихаться, можно совершать головокружительные путешествия. Но мы не в Мексике, здесь — без допинга. Вселенная по своей конструкции напоминает увесистую фруктовую вазу сталинских времен, состоящую из четырнадцати сфер. Все эти сферы нанизаны параллельно — одна за другой — на железный столб, однако вместо винограда, груш и гранатов на них живут люди. Сферы делятся на семь верхних и семь нижних, и земля — верхняя из нижних миров. Над нами, в верхних мирах, живут рогатые люди, которые посылают на землю болезни, чернуху, под нами — хвостатые. Круглая и плоская Земля окружена ободом из соленой воды, все это вместе, прикусив свой хвост, обвивает змея.

Мы превратились в перелетных мух, садящихся с божества на божество, бестолково, но с видимым самосознанием. Кто мы? Мы — перелетные мухи. Мы перелетали из одной сферы на другую, от рогатых к хвостатым, пока не опустились на соляную поверхность, и время со страшной силой стало разматываться назад, до упора в слово АММА.

Из этого слова, собственно, и произошел мир.

Проводник остановился, отпил воды и продолжал, обращаясь преимущественно к немке:

— Каждое человеческое существо наделено двумя разнополыми душами. Женская душа мужчины устраняется при обрезании, мужская душа женщины — при эксцизии.

Услышав это, немка зарыдала.

— Брось, — сказал проводник на правах бывшего хахаля. — Не все так худо. Человеческая пара, созданная мною, породила восемь андрогенов. Они умели самооплодотворяться. — Проводник показал на пальцах, как это делается. — От них и произошли восемь родов догонов.

— А как же Лебе? — спросил Сури, и мне подумалось, что он похож на молодого Горького и со временем станет классиком малийской словесности.

— Лебе был потомком восьмого первопредка и организатором человеческого языка. Но старый хранитель слова, седьмой первопредок, убитый нами, заманил его под землю — Лебе умер. Седьмой первопредок под землей проглотил Лебе, затем изрыгнул его вместе с потоком воды. На том месте, где находилось тело Лебе, вода покрыла большое пространство, образовалось пять рек.

— Не четыре? — придирчиво переспросил Сури. — Обычно речь идет о четырех реках, текущих в четыре конца света. Взять, например, калмыкскую космологию…

— Да чего далеко ходить, — перебил я. — В начале Библии из Эдема вытекает река для орошения рая, а после она разделяется на четыре реки!

— Ребята, пить хочется! — облизнулась Габи.

Ей дали попить.

— Ну, это совсем другое, — вдруг обозлился проводник. — Библия ошиблась. Кости Лебе, выблеванные первопредком, превратились в священные предметы культа, цветные камни — дуге . Они обозначили контур души, который делают Номмо при рождении человека. После того, как восьмой первопредок проглотил потомка, их силы смешались, и Лебе — это новое слово, а пять рек суть символ нового слова.

Mon Dieu! Река как речь, как змея в Дого, не составляет пятикнижье. Четыре реки — неполное знание, пропущенная глава. Вот откуда берется человеческая слабость, вот откуда изъян и разрыв между верой и знанием, не хватает одного потока, вот куда стекла человеческая мысль, греческая, мусульманская, где на персидских миниатюрах изображаются четыре течения воды, наконец, библейская, и только в Догоне… Ах, как не хватает пятой реки!

Проводник подтвердил мои мысли. Мне стало не по себе.

У каждого есть своя пятая река. Не спи, соберись, не трать время, ищи, дыши, свирищи, никто тебе не поможет, сам найди — не пожалеешь. Найди ее и разомкни цепь: сон-жизнь-слово-смерть-любовь. Нет более заветной (и более пошлой) цепи.

Нашел. Неужто нашел? Похоже, это и есть тот сангам, на который меня навела Индия. Скважина основного мифа. Если замысел угадан правильно, то вот оно — золотое руно.

Да, но как его, собаку, экспортировать? Украдкой? Чем точнее замысел, тем опаснее приводить его в исполнение. Нечеловеческое это дело. Здесь вторжение в правила, с которыми изволь считаться как с обязательными законами.

Заметив мой испуг, проводник усмехнулся.

Мы выехали из Догона в некотором оцепенении. Сури сосредоточенно молчал, занавесив лицо несвежим тюрбаном. Мы страшно пылили красной пылью. Немка дулась. Путь наш теперь лежал в Томбукту, духовный центр государства Мали.