Валерий Ламзов - Золотое сечение Иуды

– Вы можете себе представить, – обратился Иуда к Ванину, – это каким надо быть человеком, чтобы стать Богом? Вы, русские, почему-то хотите знать о Боге больше как о человеке. Вас он интересует не как божество, вас он интересует как великий человек. Это потрясающе! И почему это так? – обратился он к Ванину.

– Я не знаю. Я никогда об этом не думал, – отвечал Сергей Арнольдович.

– А я Вам скажу. Нужно иметь колоссальную силу духа, духа праведного. Надо людей любить больше жизни своей. Доверяться надо Богу. И он тебя выберет и протянет руку, он ведь, знаешь, какой!

– Какой? – спросил Ванин, заглядывая Иуде прямо в глаза.

– Он только и ждет повода простить человека, отпустить его грехи. Дать шанс исправиться…

– И что, он прощает всех? – снова спросил Сергей Арнольдович.

– Всех! – ответил Иуда. – Можешь не сомневаться. Он единственный под этим солнцем, кто может и жаждет простить всех детей своих. Если бы не было этого божественного прощения, то не было бы и раскаяния. Без раскаяния человек превращается в зверя. Грешить и каяться – это человеческая слабость и сила. Без Бога, как ты понимаешь, нет греха и нет раскаяния. Без Бога грех становится бытом.

Оба молчали. Осмысливая сказанное, Иуда предложил:

– Я думаю, он там, на небе, сейчас радуется за вас, людей, брат мой, Сергей.

– А Он точно там? – спросил Ванин.

– Вы не сомневайтесь, – улыбнулся Иуда. – Неужели я на вас столько времени зря потратил?

– Нет, ну все-таки?

Иуда его остановил:

– Вы хотите сказать, что вот если бы увидеть?

– Да, – ответил Сергей Арнольдович, как бы стыдясь своих слов.

– А меня Вам, значит, мало?

– Нет-нет, что Вы! – возразил Ванин. – Вы меня неправильно поняли. Просто после всего услышанного хотелось бы…

– Посмотрите направо, – строго сказал ему Иуда. Ванин в страхе повернул голову. Там, на стене висела его картина с изображением Иисуса Христа с посохом в руках, идущим в гору. Лицо Бога было счастливое и доброе. Он шел навстречу к людям.

– И Вы мне хотите сказать, что никогда его не видели? – с издевкой переспросил его Иуда.

Оба молча смотрели на работу Ванина.

– Смотрю я на Вас, Сергей Арнольдович, и на вашу работу, и прихожу к выводу, что не такой уж Вы безнадежный человек, если Вам иногда хочется Бога рисовать. Видимо, Вы ему нужны.

Ванина такая постановка смутила. Ему стало неловко и приятно одновременно. Он опустил глаза.

– А Он Вам нужен? – поинтересовался Иуда.

– Я не знаю ни одной молитвы, – ответил Сергей Арнольдович.

– Но это не самый страшный грех, тем более, что молитва от греха не спасает. Незнание молитвы к греху не приведет. И не каждый молящийся живет в согласии с Богом и христианскими заповедями.

– А что же тогда надо знать, чтобы верить?

– Вы уже знаете намного больше других, но не верите.

– Я верю, – остановил его Ванин. – Я, правда, сейчас уже верю.

– Э-э, брат мой, знать и верить – это совсем разные вещи, – возразил ему Иуда. – Чтобы верить, знать необязательно.

– Вы меня совсем запутали, – возмутился Сергей Арнольдович. – Я уже и не знаю, что правильно, что неправильно.

А про себя подумал: «Скорей бы этот проклятый сон закончился. Господи, я уже не могу». Он дотронулся рукой до лба. Лоб был мокрый. По щекам текли струйки пота. Глаза резала соль.

– Важно, брат мой, – ответил ему Иуда, – чтобы Бог жил у тебя в душе. Если душа твоя – это храм чистых помыслов и благородных дел, значит, Бог в ней живет. Если нет, молитвами его туда не затащишь.

– Это не про меня, – пробормотал Ванин. – Я – великий грешник. Мне прощенья нет.

– Не переживай, – успокоил его Иуда. – У Господа таких, как ты, много. Некоторые исправляются. Не убивать же вас? Вы же все – дети его. Бывает паршивые, но дети. А на счет незнания молитвы не переживай, – успокоил Ванина Иуда. – Жизнь по башке долбанет, и молитва тебя найдет.

– Ну, спасибо. Успокоили, – ответил ему Ванин с сарказмом.

– Так уж повелось у вас, людей, – продолжал Иуда, – что обращаетесь чаще всего к Богу после того, когда сильно прижмет. Но тут ничего не поделаешь, так устроен человек. Создатель сделал нас такими, значит для чего-то ему это было надо. Это, как говорят моряки, не моя вахта.

– Но Вы что-то еще хотели рассказать про Леонардо? – спросил его Ванин, которому не хотелось на такой грустной ноте заканчивать эту встречу.

– А я Вам еще не надоел? Вы все время со мной да со мной. Света божьего не видите. Не расхворались бы.

– Да что Вы, брат мой, – успокоил его Сергей Арнольдович, – только благодаря нашим с вами разговорам я и начал потихоньку отходить от болезни. Знаете, – продолжил он, увидев участие в глазах Иуды, – я никогда до этого так сильно не болел. Нервы, знаете ли, стали сдавать. Организм, наверное, ослаб и, конечно, годы, – заключил он. – А при моей работе, как Вы понимаете, здоровье надо иметь бычье.

– Не волнуйся, брат мой, – успокоил его Иуда. – Завтра утром, нет, уже сегодня утром встанешь как огурец. Все будет хорошо.

– Спасибо, обрадовали, – радостно ответил Ванин, еще не понимая, что через несколько часов его ночные кошмары закончатся.

– А на счет работы, скажу Вам следующее, – продолжил Иуда. – Если работа мучает, радости труд не приносит, значит это не твоя работа. Найди дело по душе.

– Да как же я могу? – возмутился Сергей Арнольдович. – Я жизнь на нее положил. Моя работа – это все, что у меня есть.

– Успокойся, – остановил его Иуда. – Утро вечера мудренее, – так, кажется, у вас говорят. Ты спросил, я ответил.

– У нас еще есть время до утра, – обратился к нему Ванин. – И вы хотели еще один секрет картины открыть. Может, успеете?

– Ну, да. Ладно, – согласился Иуда. – Часа полтора у нас имеется. Взгляни на картину, – начал он. – Обрати внимание на фигуру Иисуса Христа. Что можно про него сказать, кроме того, что лицо было писано с автора.

Сергей Арнольдович пригляделся и ответил:

– Крепкий, плечистый, рослый мужчина.

– Абсолютно правильно, – согласился с ним Иуда. – Не похож он на тщедушного проповедника, сидящего на хлебе и воде. И я тебе это подтверждаю, брат мой, как свидетель. Иисус кого угодно мог скрутить в бараний рог, если надо было. Сейчас бы сказали, что у него хорошая наследственность.

– Да, – согласился Ванин, – мужчина он видный.

– Леонардо прекрасно знал из моих рассказов и из тех таинственных коптских свитков, что это была абсолютная правда. Но это далеко не все.

Иуда отошел от камина, у которого грелся все это время, и наклонился к лежащему возле ножки дивана кожаному мешку. Развязал его и достал небольшой глиняный кувшин, залитый сверху воском.

– Прежде чем приступить к рассказу, который, несомненно, вызовет у вас удивление, я хочу угостить Вас, брат мой, вином из моего и Его, Господа Бога, времени. Оно кашерное, можете не бояться. Я думаю, это, с одной стороны, поможет Вам понять, прочувствовать вкус нашего времени, так сказать, эпоху, а во-вторых, именно это вино сегодня поставит Вас на ноги. И оно же стояло на этом столе во время «Тайной вечери».