Мередит Милети - Послевкусие: Роман в пяти блюдах

По дороге к нашим машинам мы с Рут обмениваемся адресами и телефонами. Выясняется, что она живет на Мюррей-Хилл-авеню, совсем рядом с нами.

— Я бы предложила вам зайти куда-нибудь и выпить кофе или чего-нибудь еще, но Карлос пока не привык к общественным местам, к тому же нам сегодня надо к педиатру. Может быть, на следующей неделе? — оживленно говорит Рут, и я охотно соглашаюсь.

В тот же день, пока Хлоя спит, я проверяю морозильник и начинаю собирать в пакет разные вкусности, рассудив, что Рут и ее мужу в ближайшие недели не повредит готовая еда. Когда Хлоя просыпается, я набираю номер Рут. Мне отвечает автоответчик. Ни к кому не обращаясь, металлический голос просит оставить сообщение.

— Надеюсь, я говорю с Рут. Рут, это Мира. Мы познакомились сегодня на гимнастике для малышей. — Я делаю паузу. — Слушайте, я подумала… вы не возьмете у меня немного готовой еды?

— Алло, алло, я здесь!

Автоответчик отключается, но голоса Рут не слышно, потому что его заглушают пронзительные вопли Карлоса. Пытаясь перекричать жуткую какофонию голосов, я с трудом выясняю, что Рут не ела ничего, кроме продуктов быстрого приготовления, со дня появления в ее доме Карлоса, то есть более двух недель. Да, она будет очень благодарна, если я ей что-нибудь привезу.

— Отлично, сейчас буду у вас.

Рут живет в одном из фешенебельных таунхаусов на Мюррей-Хилл-авеню. Это рядом с кампусом Чэтем-колледжа, откуда открывается прелестный вид на холмы.

Рут встречает меня в дверях. Она одна, в доме стоит тишина. Рут прижимает палец к губам и шепчет:

— Он уснул, слава богу. Думаю, просто выбился из сил. Входите, входите.

Она набрасывает пальто поверх спортивного костюма, и мы вместе разгружаем сетку, прикрепленную к коляске Хлои.

— Надеюсь, у вас хватит места, — говорю я.

— Вот это да! Где вы все это взяли?

— Видите ли, раньше я работала шеф-поваром, а теперь мучаюсь от безделья, — извиняющимся тоном говорю я. — Когда это закончится, дайте мне знать. Я приготовлю еще.

Кухня Рут маленькая, как все кухни в таунхаусах, но при этом она настоящее произведение искусства. Прекрасные шкафчики вишневого дерева, плита на шесть конфорок, духовка и морозильник «Sub-Zero».

— Вы, наверное, тоже любите готовить, — говорю я, оглядывая кухню.

Рут смеется.

— Нет, не я. До меня здесь жила одна пара, вот они любили готовить. А я просто пользуюсь техникой, с тех пор как три года назад купила эту квартиру. И всему прочему предпочитаю микроволновку, — говорит она, открывает холодильник и решительно сдвигает в сторону пакеты с продуктами быстрого приготовления. — Вот, смотрите, здесь полно места.

Рут ни разу не упомянула своего мужа или друга, поэтому я поглядываю по сторонам, чтобы выяснить, кто живет в квартире, кроме самой Рут и Карлоса, хотя могла бы этого и не делать — продукты быстрого приготовления говорят сами за себя.

— Можно предложить вам чего-нибудь выпить? Бокал вина или сок? — спрашивает Рут и улыбается, глядя на Хлою. Я расстегнула Хлоин комбинезон и сняла с нее шапочку, но она все равно беспокойно вертится. — В смысле, если… э-э… вас дома никто не ждет, — запинаясь, говорит Рут.

— Нет, я живу с отцом, но не беспокойтесь, у нас есть время. Вот только Хлоя, в пять часов ей нужно поесть.

— Можете не продолжать, у меня имеется все необходимое. Пожалуйста, оставайтесь, давайте вместе пообедаем. Я уже целую вечность питаюсь из пакетиков и так давно не обедала со взрослым человеком! Так и свихнуться недолго!

Рут придвигает к столу высокий стульчик Карлоса и открывает буфет, где у нее стоят ряды баночек с детским питанием «Гербер».

— Так, посмотрим. Что она будет есть: курицу, говядину или баранину?

До сих пор Хлоя ела пищу исключительно из натуральных продуктов и только моего приготовления, но курица с рисом от «Гербер» приводит ее в восторг, и я едва сдерживаюсь, чтобы не морщиться, когда она проглатывает очередную ложку. Рут открывает бутылку вина — приятного цвета пино нуар «Сейнтсбери». Возможно, она и не умеет готовить, но в винах разбирается неплохо. К тому времени, когда мы приканчиваем бутылку, а Хлоя вылизывает тарелку с ванильным кремом (еще одно очко в пользу «Гербер»), я уже знаю, что Рут никогда не была замужем, что она старший вице-президент в фирме «Байер», но сейчас в отпуске по уходу за ребенком, и что ей сорок три года.

— Последний раз у меня был роман, когда я училась в Йеле. Потом поступила в школу бизнеса, и времени на свидания уже не осталось, — рассказывает она, потягивая вино. — Потом я начала работать. Нужно было делать карьеру, так что мужчин я видела только на работе, к тому же половина из них были уже женаты. А когда спохватилась, выяснилось, что время ушло. Тогда я решила усыновить ребенка, но из-за частых командировок сделать это оказалось непросто. Несколько лет я откладывала деньги, зарегистрировалась в разных агентствах, которые занимаются усыновлением детей, обналичила кое-какие капиталовложения, вовремя выйдя из бизнеса. Зато теперь, когда вернусь через несколько месяцев, смогу работать неполный рабочий день и заниматься воспитанием Карлоса. — Она делает еще один глоток вина. — Но я не представляла, что это настолько трудно. Мать-одиночка. И о чем я только думала? — с несчастным видом говорит Рут. — Я три года изучала этот вопрос, накупила кучу книг о воспитании детей, и ни в одной не говорилось о том, с чем мне придется иметь дело! — Она взмахивает рукой перед моим лицом. — Простите. Наверное, даже у приемных матерей бывает постнатальная депрессия, хотя в моем случае, боюсь, это скорее предменопауза. Я просто слишком стара для всего этого!

Рут вытирает слезы, сморкается в платочек «Клинекс», который она вытаскивает из рукава рубашки, и смеется.

В ответ на откровенность я рассказываю ей свою историю. Мы успеваем умять порядочный кусок лазаньи, и Рут открывает еще одну бутылку вина, когда я дохожу до угрозы ареста, визита Джейка и его предложения. Рут — помимо веселого смеха — выражает свое сочувствие тем, что предлагает приняться за чизкейк. Без тарелок, только вилками. Одну вилку Рут протягивает мне и, подняв свой бокал и вилку, провозглашает тост:

— За матерей-одиночек!

По соседству со Сквиррел-Хилл, где живет мой отец, в радиусе четырех кварталов расположено пять синагог: четыре ортодоксальных и одна консервативная. В дни моего детства рядом с нами жили почти одни евреи. Если магазины розничной торговли на Мюррей-авеню могут служить тому доказательством, то вот оно. Две хлебопекарни, магазин деликатесов и три кошерных ресторанчика, которые я помню с детства (два молочных и один вегетарианский), процветают до сих пор, мирно сосуществуя рядом с французским бистро, тайской лапшечной и индийской бакалейной лавкой.