Мередит Милети - Послевкусие: Роман в пяти блюдах

Ричарда я почти не оставляю одного, за исключением кратких визитов на рынок, но Центр еврейской общины находится на другом конце города, и нас не будет как минимум два часа. Когда Ричард просыпается, я кормлю его и Кэтрин вареными яйцами, потом мы проверяем работу кнопки, с помощью которой Ричард сможет открыть входную дверь, когда к нему придет физиотерапевт. В карман инвалидного кресла я кладу мобильник и бутылку воды. Ричард подкатывается к кровати, на которой валяется целый ворох дисков.

— Мне нужна игра в Сан-Диего, сезон семьдесят пятого. Не поможешь найти?

— Ты уверен, что тебя можно оставлять одного?

Ричард молча кивает, надевая наушники.

— А если тебе захочется в туалет? — спрашиваю я, думая о бутылке с водой, которую только что подсунула Ричарду.

— Не захочется, — отвечает он, распутывая шнур наушников.

— Зачем тебе наушники? Ты же остаешься один.

— Знаю. Просто они мне нравятся, — говорит Ричард и водружает их на голову.

— Но ты можешь не услышать звонка в дверь.

Ричард улыбается и делает вид, что не слышит меня.

— Все нормально, иди. Пожалуйста, — громко говорит он, поскольку матч уже начался.

За тот месяц, что Хлоя не ходила на занятия в «Джимбори», она стала гораздо лучше удерживать равновесие. К моему удивлению и собственному восторгу, она самостоятельно преодолевает пять ступенек, поднимаясь на горку и держась за меня только одной рукой. Добравшись до площадки наверху, она крепче становится на ноги и нетерпеливо отталкивает мою руку, когда я пытаюсь ее поддержать.

— Нет, — нахмурясь, говорит она.

— Четкое и решительное «нет». Не в маму, видно, пошла.

Я не знала, что Нил и Эли тоже пришли на занятия, поэтому удивляюсь, обнаружив, что они стоят рядом.

— Привет, — говорю я. — Я вас не заметила.

— Мы учимся пользоваться уборной и большую часть занятия провели в комнате для мальчиков, — говорит Нил, держась за поясницу. — Господи, до чего же низко приходится нагибаться.

Я улыбаюсь и почему-то испытываю смущение.

— Я оставил вам несколько сообщений, — говорит Нил. — А от вас не получил ни одного. Наверное, это что-то значит?

Я знаю, что Нил звонил мне три раза, но, занятая Ричардом, я не отвечала на его звонки.

— Простите. Понимаете, один мой друг попал…

— Я знаю, — говорит Нил. — Мне рассказывала ваша подруга, Рут. Сожалею, что так получилось. Мы с Ричардом встречались у вас на детском празднике, да?

Я киваю.

Рут не сказала, что Нил спрашивал обо мне, и в данных обстоятельствах это не удивительно. Хотя мы с Рут помирились, о Ниле мы предпочитаем не говорить, к тому же в классе «Джимбори» я не была с того дня, как Ричард попал в больницу. В свете происшедших событий, когда на кону стояли жизнь и смерть, романтические перипетии как-то отошли на задний план. И все же я допускаю, что отвечать на расспросы Нила Рут было неприятно.

— Я была слишком занята, — говорю я. — Простите.

— Ничего. В любом случае, вы улучили минутку, чтобы написать благодарственные письма, — натянуто улыбаясь, говорит Нил.

Я писала эти письма, сидя у постели Ричарда и не зная, выйдет ли он когда-нибудь из комы. В этот момент Эли дергает отца за штанину, и Нил коротко мне кивает.

— Извините, — говорит он. — Природа зовет. Опять.

До конца занятий мы избегаем друг друга.

Во время Песни мыльных пузырей я украдкой бросаю взгляд на Нила, но он намеренно смотрит в другую сторону. Эли, который ни капельки не похож на отца, сидит у него на коленях, положив голову ему на грудь. Странно, но я только сейчас заметила, до чего они не похожи друг на друга. Что чувствует Нил, глядя в глаза сына и видя глаза жены? Нравится ему это или лишний раз напоминает об утрате? Я не знаю ответа на этот вопрос, но я рада, что Хлоя похожа на меня.

Основные обязанности помощника шеф-повара состоят в том, чтобы предвидеть пожелания шефа и выполнять самую неинтересную работу грамотно и без жалоб. У Ричарда же все валится из рук. В своем отчете физиотерапевт отметил, что Ричарду нужно разрабатывать правую сторону тела, поэтому его следует нагружать физической работой. Я поручила Ричарду замочить кукурузные листья и один из них разорвать на узкие полоски, которыми я завяжу низкокалорийные рулетики тамалес.

— Я никогда этого не делал! Зачем это нужно?

— Перестань ныть. Если бы ты работал на моей кухне, я бы тебя уволила.

— Я и так работаю на твоей кухне, — раздраженно говорит Ричард. — К тому же я не люблю тамалес.

— Очень жаль. Потому что на обед у нас тамалес. Мне нужно закончить статью и испытать рецепты.

Следующие два листа оказываются испорченными, и я подозреваю, что Ричард сделал это намеренно. Его губы плотно стиснуты, пальцы сжаты в кулаки, и он слабо ударяет по столу.

— Хорошо, хорошо, достаточно, — говорю я. — Спасибо, Ричард.

Он снимает фартук, отряхивает свой цветастый халат и старается стереть с лица самодовольную улыбку, когда отъезжает к окну и начинает копаться в куче библиотечных книг, которые ему принесла Фиона.

Я как раз начиняю последнюю кукурузную лепешку, когда раздается звонок в дверь. Это Бен Стемпл с ящиком для инструментов в одной руке и парой коричневых бумажных пакетов в другой.

— Я тут работал на третьем этаже и вдруг вспомнил, что не подключил воду к крану для пасты. Вот и зашел. Видно, от вас мне обеда не дождаться, так что я свой принес, — говорит Бен и ставит промасленные пакеты на стол. — Я готов поделиться, но предупреждаю: обед не по вашим стандартам. Я это купил в одной восточной закусочной на Двадцатой улице. Не знаю точно, что это такое, плохо понимаю по-китайски. И не знаю, какое вино с этим пьют, так что взял вот это, — говорит Бен, вытаскивая из одного пакета шесть банок пива «Саппоро». — Решил, что японское подойдет, они же там рядом.

Внезапно Бен замолкает, увидев Ричарда в цветастом халате, сидящего в инвалидном кресле.

— О, простите, не знал, что у вас гости.

Я представляю мужчин друг другу.

Прежде чем протянуть Бену руку, Ричард слегка выпрямляется, приглаживает волосы и поправляет халат.

— Если я некстати… — начинает Бен, переводя удивленный взгляд с меня на Ричарда.

— Что вы, вовсе нет, — говорит Ричард. — Делайте скорее свой кран, может быть, спасете меня от низкокалорийных тамалес.

Бен вопросительно смотрит на меня.

— Все в порядке, — говорю я. — Правда, в кухне не прибрано, но, если вы все сделаете хорошо, я расплачусь с вами порцией тамалес.

— Согласен, но обещайте, что попробуете хотя бы кусочек жареного голубя. Настоящий деликатес, а кроме того, внесете свою лепту в снижение поголовья городских голубей, — говорит Бен и подмигивает мне.

После обеда Бен моет посуду, а я укладываю Хлою спать. Когда я спускаюсь вниз, Ричард сидит на кровати и читает «Повелителя мух».