Мередит Милети - Послевкусие: Роман в пяти блюдах

— Что ж, теперь давайте поговорим о финансах. Сумма, которую мы просим вас внести, окупится примерно через полтора года. Согласно нашему плану, будущий акционер вносит не более семидесяти двух тысяч наличными и берет банковский кредит на двести восемьдесят восемь тысяч, итого триста шестьдесят тысяч долларов. В конце месяца мы подаем все официально оформленные документы в банк на Шестой улице. Согласно договоренности, на первом этапе прибыль наших инвесторов будет составлять шесть целых восемь десятых процента, иначе говоря, расходы на обслуживание долга будут минимальны — двадцать тысяч долларов в год. Разумеется, дать полной гарантии мы не можем, но, основываясь на наших финансовых расчетах, одобренных нашей бухгалтерией и нашими банками, вы вернете семьдесят две тысячи примерно через полтора года, а также покроете расходы на обслуживание долга. После этого вы постепенно начнете возвращать оставшиеся деньги. Учитывая, что вам придется обслуживать банковский кредит, окончательно вы рассчитаетесь с банком через четыре года. После чего сможете спокойно получать чистую прибыль.

Маркус внимательно следит за моей реакцией. Аккуратно стерев с губ остатки сливок, он продолжает:

— Мы понимаем, что вам нужно все хорошенько обдумать. У вас есть несколько дней. Рассмотрите наше предложение со всех сторон.

— Я не эксперт по финансам. Ваше предложение рассмотрит мой адвокат.

Маркус любезно улыбается.

— Мы предвидели такой ответ. Пусть ваш адвокат изучит наше предложение. Я буду счастлив познакомить его — или ее — с нашей финансовой группой. Это бухгалтеры, которые производили расчеты. Мы полагаем, что документы будут говорить сами за себя. Только, пожалуйста, попросите своего адвоката не мешкать. Понимаете, мы срочно вызвали вас в Нью-Йорк потому, что менее чем через две недели будет утвержден окончательный состав инвесторов, и мы бы не хотели, чтобы вы упустили шанс войти в группу на весьма выгодных условиях. Конечно, став инвестором, вы получите право голоса. Вы получите уникальную возможность быть и владельцем, и служащим нашей компании. Вы будете получать зарплату шеф-повара, которая, можете мне поверить, с лихвой будет покрывать все ваши расходы. Вы будете богатеть вместе с нашим синдикатом. Я сам отец, поэтому я уверен, вам будет приятно сознавать, что ваше скромное вложение сторицей вернется к вам в будущем. Эти деньги могут пойти на учебу вашей дочери в колледже и университете, на проведение ее свадьбы, в общем, на что хотите. — Маркус вытаскивает портмоне и показывает мне фотографии трех ребятишек. — Лично для меня мои дети всегда на первом месте, — говорит он.

— Мира, — обращается ко мне Джаспер. — Поверьте, мы не принуждаем вас становиться инвестором. Поиск инвесторов не главная наша задача. Мы хотим, чтобы вы управляли «Граппой». Мы не собирались надолго оставлять Филиппа на этой должности. Он неплохой повар, но уровню «Граппы» он не соответствует. А вы соответствуете, Мира. «Граппа» — это вы.

На этом встреча заканчивается. Мы обмениваемся контактными телефонами. Я даю им телефон Джерри Фокса и договариваюсь, что необходимые документы будут доставлены мне не позднее понедельника. Следуя совету Рут, я не давала никаких обещаний, кроме одного — тщательно изучить финансовую документацию фирмы «Эй-И-Эль». Я решаю позвонить Джерри Фоксу немедленно, как только останусь одна.

— Мира, постой, — говорит Джейк, выходя за мной в коридор и закрывая за собой дверь. — Мне нужно кое-что с тобой обсудить. Это касается «Граппы».

— Да, что такое? — говорю я, резко поворачиваясь на каблуках.

Я все еще не могу прийти в себя от осознания, что Джейк продал «Граппу» третьему лицу прямо у меня под носом.

— Мы не могли бы где-нибудь пообедать? Джаспер сказал, что ты здесь до понедельника.

Это верно. Поскольку Рут, Фиона и отец согласились присматривать за Хлоей и Ричардом, я решила остаться в Нью-Йорке еще на один день, чтобы разобрать чулан в нашей старой квартире.

Я качаю головой.

— Слушай, — говорит Джейк и берет меня за руку. — Ты читала последнюю заметку о «Граппе»?

— Конечно, читала, — отвечаю я, хотя на самом деле ничего я не читала.

Дело в том, что доктор Д. П. наложила мораторий на все мои контакты с Нью-Йорком, категорически запретив вспоминать о прежней жизни. Это касалось и чтения газет, и телефонных разговоров с Тони, Ренатой и Хоуп.

— Джаспер прав. С тех пор как ты уехала, все изменилось. Все, — тихо говорит Джейк. — Слушай, в воскресенье вечером рестораны уже закрыты, может, пойдем в «Граппу», а? Пожалуйста.

Джейк все еще держит меня за руку, но его хватка ослабевает и он лишь мягко проводит пальцами по моей руке.

Его прикосновение действует на меня как удар электрического тока. Мне кажется, будто сильный порыв ветра вырвал меня из стоячей лужи, поднял высоко в воздух и швырнул в чужую жизнь. Это моя жизнь, но вместе с тем и не моя. Приехав в Нью-Йорк, я изо всех сил искала точку опоры, что-то такое, на что могла бы опереться, чтобы спокойно оглядеться вокруг. Я знаю, что мне нужно сделать: взять такси, отправиться прямиком в Ла Гардиа, поменять билет на самолет и вернуться в Питсбург.

— Во сколько? — спрашиваю я Джейка.

Я сбегаю вниз, переодеваюсь и нахожу ближайшее интернет-кафе. Я заказываю двойной латте и занимаю одну из деревянных кабинок. Наконец я нахожу ее, коротенькую заметку недельной давности, запрятанную в кулинарном разделе, который выходит по средам.

Ничего хорошего. Заметка написана второразрядным критиком, что само по себе уже плохо. Когда о твоем ресторане пишет Фрэнк Бруни, то даже если он вас ругает, люди все равно потянутся в ваш ресторан, чтобы выяснить: прав критик или нет. По мнению автора заметки — о котором я ничего не знаю, — меню устарело и кажется каким-то бесцветным, в отличие от декора, которого слишком уж много. Само заведение потеряло былое очарование и сделалось безвкусно-глянцевым. Далее критик хвалит мартини-бар, а также поет дифирамбы значительно расширенной коллекции вин. Я вижу свое имя, в коротенькой фразе в конце статьи: «… после ухода Мирабеллы Ринальди качество макаронных изделий значительно ухудшилось». В качестве примера автор приводит клейкий, по его мнению, и плохо смешанный сливочный соус и совершенно неаппетитные, пропитанные жиром равиоли. Хотя я тут совершенно ни при чем, мне становится грустно.

Я вспоминаю, что говорил Джаспер сегодня утром. Он сказал, что «Граппа» — это я. Я, а не Джейк. А ведь когда-то мы были вместе. Встает вопрос: если даже я вернусь в «Граппу», а Джейк станет управлять «Иль винайо», то есть мы станем единым брендом, сможем ли мы работать вместе? Джейк взял меня за руку и пригласил пообедать. Что он имел в виду, когда говорил, что «все изменилось»? И где, интересно, Николь? Поскольку Рената больше не общается ни с Джейком, ни с Николь, она ничего не сможет мне объяснить. Впрочем, я могу расспросить Тони. Что и сделаю сегодня после обеда. Уж кто-кто, а он знает все.