Род Лиддл - Тебе не пара

— Классно, Сим.

— Ну, ты и подцепила.

Думаем мы все.

Короче, вино льется рекой, все нормально, внимание в основном сосредоточено на прибабахнутом Трое, что меня полностью устраивает, но тут в дверь стучат, и я сразу, ой, потому что стук противный такой, уверенный, с Бибиными интонациями, а я пока еще никому не рассказывала, что трахалась с бомжом. Господи, хоть бы вспомнить, как это произошло. Может, у меня выключатель какой-то внутри щелкает, не знаю. Какой-то выключатель, который должен находиться в опечатанном сейфе, и чтобы реагировал только на кодовую комбинацию из нескольких слов или там на что-нибудь такое, чтобы хоть задумываться приходилось.

В общем, дверь, ясное дело, открывается, входит Биба, а с ней — и Доминик, и Раду, блин; этот меня тут же замечает и весь расплывается до ушей, прямо дерьмо жрать готов, и говорит, взглянув сперва на Бибу, чтобы дала добро, медленно так, старательно и очень громко: «Здравствуй… Эмили. Как… твои… дела?»

А я говорю, зашибись, ну что тут скажешь, а все глядят на меня, глаза — как летающие тарелки, а меня если вот сейчас снять, на кирлиан-фотографии ни оранжевой, ни синей, ни багровой ауры не будет, вообще никакой ауры, одно пятно коричневой жижи.

Потом выясняется, что Раду поселился у Бибы, она собирается упросить Сола и Дипака дать ему какую-нибудь работу попроще в баре, а вид у нее самодовольный, просто офигеть, великодушный такой, и еще наглости хватает мне подмигивать, причем не то чтобы потихоньку, а Раду между тем неотвратимо оседает рядом со мной на полу.

Он у нас нынче вечером приоделся в розовую рубашку Дома от Джимми Хайдеггера и серые штаны-карго от Маршалла Мак-Луна, а Биба явно помыла его в ванне и надушила, так что теперь вместо хлебных крошек, мочи и пармезана — парфюмерная новинка для парней, кажется, «Плацента» от Жана Лакана. Переварив все это, я думаю, ну ладно, может, он и не виноват был прошлой ночью, я ведь иногда слетаю с катушек, просто напрочь слетаю, и как тут можно обвинять парня, особенно такого, иностранца и без копейки денег, если он этим вроде как воспользовался. По-моему, на Раду неправильно обижаться, злиться тут надо на Бибу и Доминика. Тоже еще, друзья называются.

Короче, как бы там ни было, в чистой одежде или без, больше со мной такого не произойдет. В виде исключения ухожу на этот раз рано, в сравнительно трезвом виде, со всеми прощаюсь, Раду меня одаривает таким печальным, разочарованным взглядом, а Доминик просто ухмыляется, за что и получает пинка, по пути к двери я наддаю ему по голени, якобы нечаянно, и ухожу, а он так и остается со своей ногой, обхватил ее, завывает, ругается, вот дура косолапая, и на сей раз в виде исключения дорога домой в метро — как триумфальное шествие какое-то, вот если бы только не этот груз.

У вас бывает когда-нибудь такое чувство, что на самом деле надо заниматься чем-то другим? Ну, знаете, пошли вы куда-нибудь оттянуться или, может, просто в метро сидите, не важно, а тут этот груз, навалился сзади, засел в голове и давай грузить, но при этом непонятно, на какую тему вас грузят, а вы пытаетесь вспомнить, типа, чего мне сделать-то надо, точно ведь было что-то, но не можете, что бы там это ни было — не вспоминается оно, только все грузит и грузит. Не бывает? Ну, ладно тогда. В общем, вот такое чувство у меня в метро возникло. И вчера тоже, когда валялась в гостиной, читала «Хит».

А потом еще ночь…

О господи, ночь.

Ночью паршиво. Может, я уже слишком много проспала за последние двадцать четыре часа. Наверно, часов девятнадцать как минимум провела в постели. Может, от этого ночью заново переживаешь день в сжатом до ужаса виде, со всеми его несправедливостями, обидами и грубыми нарушениями приличий.

Постоянно просыпаюсь убедиться, что я одна, шарю по постели в ожидании обнаружить какого-нибудь мудака-бродягу на постое, потом откатываюсь обратно в сон, и мне снятся черепашки, они кричат, Эмили, Эмили, ты что делаешь, ты же нас заживо сваришь, только они не по-английски кричат, а по-румынски, но несмотря на это я как-то их понимаю, каждое слово, а дальше черепашки превращаются в Ника, он посмеивается себе и говорит, эй, ты чего, я же пошутил, да расслабься ты, Эм, — он так всегда говорил, стоило ему меня расстроить или вывести из себя.

Вечером, когда я вернулась, к двери моей спальни была прибита дохлая черепашка, в записке от Маппи говорилось: «Убить вздумала, сука», что мне вообще-то показалось не по делу — одно слово, перебор. Слишком много он времени на свой аквариум тратит, Маппи этот, ему нормального человеческого взаимодействия не хватает. У него вовсе никакого кирлиан-свечения нет, на что угодно спорю.

Я с ним, когда только въехала, переспала один раз: от одиночества, от чувства потери, незащищенности, уязвимости некуда было деться, хотелось втереться в доверие к новым соседям, и секс представлялся как бы подходящим для этого средством. Вышло еще хуже, чем когда я его черепашек гребаных сварила, точно вам говорю. На полутрахе поймала его за таким занятием: уставился неотрывно на свой аквариум и смотрит, ловит ли хамелеон Роджер мух, которых он только что туда запустил.

Ну да, ясное дело — я, видимо, слишком много с кем спала, и слишком часто не по тому поводу. Вообще-то непонятно, кому с кем сколько раз следует переспать и зачем, и какие тут могут быть правила. Если считать в глобальном масштабе, скажем, на одном конце шкалы — мать Тереза, а на другом, ну не знаю, Софи, например, то я, пожалуй, гораздо ближе к тому концу, где Софи. И что тут плохого? Я иногда забываю, какой во всем этом смысл, зачем мы вообще этим занимаемся. Ради удовольствия, наверное. Чаще всего ради удовольствия — почувствовать, как чье-то сердце бьется рядом с твоим. Чаще всего. Ну, и кроме того, дело еще вот в чем: среди нас, тусовщиков, возникает такой странный, приобретательский, что ли, инстинкт. Ужасно, правда ведь? Смех в том, что хуже всего в смысле секса было с Ником. Какая-то неуверенная возня, от этих дел нам обоим делалось и противно, и стыдно. А потом он меня бросил. Может, потому и бросил, хотя сам говорил, неизвестно, куда это все приведет, а после я слышала от Софи, что он якобы хотел «путешествовать». Куда путешествовать? Зачем? Я бы поехала с ним путешествовать, раз ему так хотелось. Честно говоря, меня никакие особые эмоции с Балэмом не связывают. Все дело в том, что за три месяца он дальше Вондсворта [25] Балэм, Вондсворт — районы на юге Лондона. так и не уехал.

Ох, поспать бы, ну пожалуйста.

Встаю попить воды, ковыляю по лестнице мимо неудачных инсталляций Джамала, мимо здоровенного ящика, где Маппи держит свою Джессику, кобру тайскую плюющуюся. В ящике тихо: змея либо спит, либо опять выбралась наружу. Бывает, откроешь шкафчик в кухне и как завопишь: там эти пакетики с бобами мунг, вегетарианским сычугом и тофу, а среди них виднеется эта злобная черная голова, ярко-красный язык так и мелькает туда-сюда, тупые глаза — как обсидиановые бусинки на вид, и взирают на тебя с ползучей ненавистью. Хорошо хоть мы заставили Маппи удалить ей ядовитые железы. Джессика — тайская плюющаяся кобра, которой нечем плеваться, не кобра, а какая-то полная бессмыслица.