Алексей Евсеев - Кукук

Добираюсь до Дома Книги. Брожу по нему и нахожу желанную книгу. Стоит она 300 рублей. У меня с собой только 170. Обидно-досадно-да-ладно.

Иду обратно по тому же маршруту. Наблюдаю людей, подходящих к милиционерам и что-то их спрашивающих. Им охотно показывают рукой в сторону Дворцовой. Ничего не слышу, т. к. в наушниках слушаю музыку. «Doors»: «Soft parade».

Добредаю до места действия: пересечения Дворцовой набережной и Дворцового моста. В этот момент с той стороны (ближней к Эрмитажу), по которой я шагаю, срывается солидная толпа ОМОНа и бежит через дорогу к немногочисленной группе людей, что стоит на тротуаре у Адмиралтейства. Я иду по освободившемуся пространству, равнение — на убежавшее стадо. Шоу началось. Еще одна группа демонстрантов видна напротив на Адмиралтейской набережной. ОМОН врезается в толпу и тут же начинает выныривать из неё, ведя в разных позах заломленных ребят. Тех, кто сопротивляется — бьют. Бьют не дубинками, а просто кулаком в лицо. Вижу подобное неоднократно. Явно не по уставу. Поверх этой бойни слышны звуки мегафона: «Граждане, проведение митинга по проезжей части запрещено властями города» и что-то там про административное нарушение. Плохо слышно, хотя я нахожусь на другой стороне улицы. Метров 20 от силы. Забавно, что народ переходит с одной стороны улицы на другую по сигналу светофора, мимо проезжают машины. На проезжей части никого нет, лишь те, кого оттесняет ОМОН. Руководителей митинга не видно, народ просто ждёт указаний от организаторов и находится в явной растерянности. Ни флагов, ни транспарантов, ни речей митингующих в мегафон, ничего нет…

Я вновь одеваю наушники и иду на мост в направлении дома. С другой его стороны от омоновцев убегает паренёк с горящим файером. Красиво. Иду и грызу себя за то, что боюсь подойти к толпе протестующих и получить в рожу от омоновца. Всё, на что я способен, — это постоять в сторонке, поглазеть. Сильно смахивает на просмотр фотографий и видеозаписей, что я видел в интернете, ещё будучи в Германии. Всё выглядит плоским. Чтобы почувствовать объём, нужно перейти улицу и войти в это бойню. А мне, братцы, страшно. Weicheier!

Ясное дело: я же без гражданского паспорта, без прописки, даже без регистрации… Но страх не из-за этой чепухи. Подумаешь, влепят штраф. Я же всё-таки в своём городе. Четверть века здесь прожил. Страх перед кулаком ОМОНа…

Иду понуро прочь. На Васином острове припарковано несколько свадебных лимузинов. Невесты в белых платьях. Фотографы. Улыбки. А на другой стороне моста в это время идёт побоище, мочилово… Город контрастов. Смотрю на некрасивую пару новобрачных, на бутылку шампанского в руке свидетеля, суетящегося видеооператора… и, решившись (в этот момент Джим Моррисон в ушах говорит «This is the best part of the trip. This is the trip. The best part. I really like…» [122] This is the best part of the trip. This is the trip. The best part. I really like… (англ.) — Это лучшая часть пути. Это путь. Лучшая его часть. Мне очень нравится… , «…What did you say?» [123] What did you say? (англ.) — Что ты сказал? ), перехожу по зелёному сигналу светофора на другую сторону моста и иду вновь к месту событий. За эти десять минут сцена значительно поредела. У меня даже было ощущение, что всё закончено. Не успел. Надо же — как всё быстро улетучилось, или же скорее стало вялым. Какое-то количество людей ещё находится там и преследуется ОМОНом. Чтобы не поворачивать назад и не метаться, я решаю пройтись по Адмиралтейской набережной до Медного всадника и вернуться домой через мост Лейтенанта Шмидта, или как он там называется. Тупо иду вперёд мимо любопытствующей толпы и групп ментов, что стоят на мосту и на сходе с него. Куча зевак с фотоаппаратами. Дохожу до набережной, сворачиваю на неё… Всё это под музыку, которую я слушаю. Своеобразный soundtrack к изображению.

Мимо меня проносятся пять омоновцев-охотников, подбегают к ребятам, что стоят впереди и наблюдают за происходящим, хватают их и волокут назад, туда, откуда омоновцы прибежали. Я в этот момент останавливаюсь, освобождаю им проход. Замыкающий, пятый, без добычи, хватает меня за рукав пальто и, срывая с места, волочёт за собой. Я, извиняюсь за подробность, от неожиданности обильно выпускаю газы. Но газовая атака не помогла… Всё напрасно. Зато картинка стала объёмной. Наконец-то вписываюсь в историю.

Я ошарашенно и глупо спрашиваю омоновца: А где тогда мимо проходить, если не здесь?

Он (ниже меня на голову, коренастый): Я щас тебе, бля, покажу, где лучше проходить!

Зло тащит меня за собой.

В голове лишь одна мысль — выключить плеер. Наушники я уже сбросил с ушей, или же они сами слетели, когда меня рванул на себя этот разъярённый страж правопорядка, но звук из них, висящих на шее, раздражает. Sorry, Jim! [124] Sorry, Jim! (англ.) — Извини, Джим [Моррисон]!

Я: Подождите тогда секунду. Я выключу плеер.

Возбуждённый омоновец бежит рысцой со мной через дорогу: В автобусе, сука, выключишь!

Совершенно не страшно. Ни капельки. Удивительно!

Свободной рукой достаю свой iPod из штанов и выключаю. Всё на бегу. Омоновец ругается, кроет матом. Доводит меня до автобуса, направляет в переднюю дверь. У меня мелькает мысль, что он меня сейчас ещё и сапогом в задницу припечатает или же грубо толкнёт внутрь. Я его явно раздражаю. Но в дверях стоит крупный милицейский чин. Он кричит на омоновца: Зачем ты его сюда привел?!

Омоновец за моей спиной не успевает ответить, как я выдаю: Да вот поймал прохожего. Здравствуйте!

Забываю при этом улыбнуться.

В автобусе, в передней его части, сидит десяток ментов. Они равнодушно говорят мне, чтобы я проходил в конец салона. Автобус сдвоенный, т. е. длиннющий. Это будет играть одну маленькую роль впоследствии. Там — в глубине автобуса — уже сидит группа молодых ребят. Сажусь на свободное место. Сидеть скучно. Встаю. Эпицентр находится позади автобуса. Слежу за происходящим вокруг через стекло. Уйма репортёров с видеокамерами, фотографов и прочей прессы. Всё вокруг кишит этой прессой. Некоторые одеты в специальные накидки с названием издания, которое они представляют, и словом «пресса», у других на шее жёлтая табличка с той же надписью. Говорю себе: запоминай всё вокруг, все детали.

Разыгрывая лоха, спрашиваю у одного из ментов: А что тут происходит? Почему прохожих арестовывают?

Он (также лохом): Да сам не знаю, что тут происходит…

Узнав, что среди нас есть журналисты, он начинает нести пургу на прессу, мол, это всё их вина. Я тут же высказываюсь на тему обобщений, сказав ему, что все менты мудаки и сволочи, понаехали тут из деревень, мздой кормятся, срослись с криминалом и т. д. Т. к. говорю я это в шутливой форме, то человек затыкается и отходит в сторону. Больше претензий нам со стороны ментов не будет.