Александра Стрельникова - Когда сбывается несбывшееся… (сборник)

— Да, что-то вроде того… Вот так я и отучилась, или отмучилась, в седьмом классе…

— Уж не хочешь ли ты сказать, что этот кошмар продолжался еще три года, пока ты не закончила десятилетку?

Рассказчица усмехнулась, взяла в руки красивое зеленое яблоко, принесенное дочкой, повертела его в руках и продолжила.

— Первого сентября в восьмой класс я шла с надеждой, что я больше не увижу этого чудовища в школе. Ведь уходили же какие-то педагоги из школы, на их место приходили новые. Но увы…

— И неужели все опять повторилось сначала? Нет, я бы этого не вынесла …

— Да, с его стороны ничего не изменилось. Но я уже была другой. Понимаешь, пятнадцать лет — это не двенадцать…

Он также постоянно смотрел на меня на уроках… Везде: в школьной столовой, в больших просторных коридорах на перемене, в актовом зале — всюду я ощущала на себе взгляд этих неусыпных бесцветно-водянистых глаз. Если мы сталкивались с ним случайно на лестнице, он обязательно, вроде нечаянно, задевал меня своей рукой или «Журналом».

— Вот мерзость! — сморщила носик Светка.

— Видно, я как-то уже свыклась с этим неприятным ощущением, что ли… Привыкла постоянно находиться в состоянии какой-то внутренней «обороны». «Наплюй на него» — говорили мне сестры.

— Ну да, советы всегда легко давать…

— И я «плевала»… — когда он объяснял, допустим, новую тему на уроке, я смотрела куда угодно — в потолок, в окно, в учебник по другому предмету.

— Ну да, — а он хотел, чтобы ты смотрела ему прямо в глаза и внимала ему, открыв рот…

— Его это жутко раздражало, он делал мне замечания, иногда просил повторить только что им сказанное… Иногда специально ставил двойки, чтобы был повод спрашивать меня снова. Ведь двойку надо было исправлять.

— Да он маньяк был просто. Или псих… Да еще постоянно использовал свое служебное положение в корыстных целях, — возмущенно сказала дочка.

— Понимаешь, это сейчас стало модным в любой профессии проходить всякие тесты на профпригодность, психологическую адекватность и прочее, — глубоко вздохнув, сказала мама. — Не знаю, было ли что-то подобное тогда… Но и сегодня я уверена, что этого человека на пушечный выстрел нельзя было подпускать к школе. Потому что его поведение не выдерживает никакой критики. Причем, я имею в виду даже не только себя. Как я сегодня понимаю, причина этого крылась в каких-то его комплексах…

— Да уж вряд ли такой «мэн» мог пользоваться успехом у женщин, — усмехнулась Света.

— Знаешь, у него всегда были какие-то странные, нелепые, шуточки и остроты. Их некую странность я ощущала даже в том возрасте, — продолжила женщина. — Ну, посуди сама. Обычно дети сами придумывают какие-то прозвища друг другу — забавные, иногда обидные. И это нормально. Но чтобы прозвища давал сам учитель… Я уж не говорю, что это как-то непедагогично. Помню, у нас в классе был один мальчишка. Но учитель, очевидно, почему-то его не взлюбил. И знаешь, какое прозвище он ему дал?

— Какое? — встрепенулась Света.

— Акулина…

— Акулина? Но почему? — удивилась дочка.

Женщина пожала плечами.

— Мало того, что он парня обозвал женским именем, что само по себе уже издевательство и насмешка, так он же еще этому научное обоснование подвел…Дескать, природа-мать так создала человека, что в каждом из нас находится определенное количество женских и мужских клеток. Мол, у кого больше женских — значит, женский пол. У кого больше мужских — мужчина. А вот у этого парня, мол, природа что-то явно напутала… Дескать, и характер бабий — трусливый, и его болтливость на уроках — женская черта, да и фигурой не вышел — тоже на бабу похож…

— Ничего себе развлекался дяденька! Этот урод-ботаник у вас еще и биологию хотел преподавать?

— Да какая-то странная «биология» получалась. Парень был рослый, довольно симпатичный, но глуповатый… Бывает. Но это же не повод, чтобы ученику постоянно твердить: «Акулина, иди к доске», «Акулина, не вертись», «сегодня у нас дежурный Акулина»… Причем, данные учителем клички, приклеивались к ученикам «намертво».

— Ну да, сам же росточком не вышел. Это в нем его комплексы и говорили, — не без ехидства заметила Света и добавила, — мне кажется, все эти ребята — Акулина, Помидор и другие должны были его ненавидеть…

— Вообще, мальчишки ржали над его плоскими шуточками и остротами. Наверное, если это касалось не каждого из них конкретно, а соседа по парте… И что удивительно, многим родителям он нравился, как классный руководитель… Кто-то из них вообще был, наверное, рад переложить на учителя воспитание своего чада, потому что был непогрешимо уверен, что именно школа и должна детей воспитывать, и что учитель «лучше знает» их ребенка, чем они сами. Находились и такие, кто на родительских собраниях давал учителю «добро» на подзатыльники в качестве метода воспитания своего чада…

— И, конечно, он этот метод использовал, и весьма успешно?

— Да уж… — усмехнулась женщина. И что интересно — у этого человека была постоянная потребность унижать кого-то, над кем-то насмехаться. Что само по себе уже ненормально, а для педагога — тем более… Вот, к слову, у меня был сосед Алик, который окончил музыкальную семилетку. Он пришел в наш класс, чтобы отучиться только один год и получить свидетельство об окончании восьми классов, и затем поступать в музыкальное училище.

— Ну, и какое прозвище этот тип придумал Алику? — поинтересовалась дочка.

— Прозвища я не помню. Но дело не в этом. Алик играл на виолончели. Он был романтической натурой с мечтательными голубыми глазами навыкате и роскошной русой кучерявой шевелюрой…И вполне понятно, что алгебра была отнюдь не самым его любимым предметом Да и к тому же, в музыкальной семилетке сольфеджио, конечно же, уделялось гораздо больше внимания, чем математике…

— Ну, думаю, досталось этому бедолаге…

— Да уж… Своими идиотскими шуточками учитель сделал так, что над Аликом посмеивался чуть ли не весь класс… Вызывая его к классной доске и паясничая, учитель говорил: «Иди попиликай нам чего-нибудь алгебраическое»…

— А Алик плохо «пиликал», — сочувственно сказала Света.

— Конечно… И ставя ему двойку, учитель продолжал издеваться над мальчишкой. Мол, такой музыкант, как он, и сдачу в магазине не сможет посчитать…И что музыка — это не серьезно, и что это — не профессия для мужчины, и так далее…

— Да что ж это за мразь такая! — всплеснула руками дочка.

— Алик краснел так, что, казалось, его луповатые глаза вылезут из орбит. Он оправдывался, говорил, что занятие музыкой в их семье — это наследственное…И что музыкант — это очень хорошая профессия… и что, в конце концов, алгебра — далеко не самый для него интересный предмет и что в будущем она ему не понадобится.