Ира Брилёва - Приключения вертихвостки

— Свиристелка, да и только, — тихо, чтобы Фёкла не могла ее услышать, говорила она мне. Я была полностью с ней согласна. Но я никогда в жизни не встречала моделей с другим типом интеллекта. Никому в здравом уме не придет в голову посвятить свою жизнь столь зыбкому и ненадежному времяпрепровождению, как подиум. Видимо, в эту профессию идут только люди с определенным складом ума. За редчайшим исключением. Которое, как водится, и подтверждает правило!

Тем временем мне из Парижа позвонил Дэвик. Ну кто же еще, кроме него, мог так успешно провести переговоры с самим Карлом Лагерфельдом! Конечно, переговоры вел не Дэвик собственной персоной, а кто-то из его многочисленных родственников, но факт оставался фактом:

— Он согласен. Твою Фёклу примут в его агентство стажеркой, а потом, я думаю, мы что-нибудь придумаем. Только у них есть условие — она должна немного подучиться, — лаконично сказал Дэвик в трубку и отключился. И мы с Фёклой отправились в столицу моды — благословенный Париж!

Теперь, когда ее жизнь и быт были устроены, мне все же хотелось провести небольшой эксперимент, который до меня делали только Бернард Шоу и доктор Павлов. Первый — на людях, а второй все же был более осторожен и провел свои эксперименты на собаках. Мне захотелось превратить мою Фёклу в полноценное человеческое существо. Ведь задатки для этого превращения у нее были вполне себе крепкие. А для всего остального — я это знала по собственному примеру, — не нужно было ничего, кроме желания и денег.

С желанием у Фёклы все было в порядке. Она очень хотела стать «как все», даже не представляя себе, что это такое. А денег теперь у нее могло бы хватить, даже если бы она захотела стать космонавтом.

Школа «Эстетик насьональ» при Парижской Академии изящных искусств была чем-то вроде Института благородных девиц и МГУ в одном флаконе. Хорошим манерам здесь обучали с такой же серьезностью, как и физике. Девушка, которой посчастливилось закончить это учебное заведение, навсегда лишалась легкости в отношениях с жизнью. Ее голова теперь содержала такое количество знаний, что некоторые модели, приехавшие сюда покорять мировые подиумы, после окончания «Эстетик насьональ» с ужасом бросали профессию моделек и устремляли свои взоры к чистой науке. Из выпускниц школы имелась даже одна лауреатка Букеровской премии. Во, куда ее занесло! Недаром говорят: «Многие знания — многие печали».

Фёкла так далеко не заглядывала, а я уж и подавно. Экзамены мы с ней осилили легко — я лично занималась репетиторством со своей подопечной. Ну, не совсем я, но привлеченные мною для этого преподаватели по ускоренной программе готовили Феклу к экзаменам. И только в моем присутствии. Начало моего эксперимента прошло успешно, и Фёкла неожиданно для себя самой вдруг стала студенткой. Да еще в Париже! Чтобы наша «миска» избежала ненужных ей соблазнов — Франция, все таки! — решено было поселить неподалеку — на время обучения — верную бабМашу.

— Ты, Зин, не беспокойся, — увещевала меня бабМаша. — У меня не забалуешь. Заодно и французский подтяну, — бабуся лукаво глянула на меня. — Изольда-то твоя Феоктистовна из нашей девицы все соки выжала. Зато она вон шпрехает теперь по басурмански как заправская мадмуазелька. А я что, хуже? Тоже рядом пристроилась. Так оно надежней, Фекла же она сущий ребенок, все норовила от домашнего задания отбояриться. Но у меня не забалуешь, — снова повторила бабМаша.

Я была в этом абсолютно уверена.

Теперь, когда забота о Фёкле перестала терзать мою душу, я могла заняться более насущными и приземленными проблемами.

Неутомимый Дэвик, который из моего любимого нотариуса на сегодняшний день превратился в моего наиглавнейшего секретаря и советчика по всем вопросам, теперь торчал в том, скромного размера, селе, что расположилось на высоком косогоре реки со странным названием «Выя». Сельцо с уточненными мною по дорожному указателю данными, носило такое же звучное название «Карасики». Так вот, в этих самых Карасиках мой верный оруженосец Дэвик сейчас выторговывал для меня приличный кус земли, на которой в моих ближайших планах было строительство Берендеева царства. На одной конкретно взятой на карте сельскохозяйственной местности.

Дэвик вообще оказался для меня сущей находкой. Его деятельная, в меру творческая и очень деловая натура были как раз то, что надо. А кто бы, скажите на милость, согласился взвалить на свою шею практически все мои дела. Дела — в смысле «бизнес» и прочее, доставшееся мне теперь в наследство, промышленно-непонятное хозяйство. Ведь наследство в смысле денег — это очень хорошая вещь в теории. А на практике, это вполне реально работающие предприятия, какие-то акции, активы и еще бог знает что. И вот в этом «бог знает что» я ни хрена не разбиралась. Во всяком случае, пока. А Дэвик, как выяснилось, неплохо соображал не только в юриспруденции, но и, по — совместительству, в банковских активах, биржевых котировках и управлении всякого рода структурами.

Пока я устраивала Феклину судьбу, он быстренько проинспектировал все мое огромное хозяйство с помощью знакомой аудиторской конторы и наладил управление этой махиной. Он ни на минуту не спускал руку с пульса всего этого крупногабаритного организама, попутно еще занимаясь моим образованием в соответствующих сферах. Пока что его образование меня любимой заключалось в пространных лекциях и советах, как и что лучше предпринимать. Но я уже и сама склонялась к той простой мысли, что, хотя и не боги горшки обжигают, но кое-какие знания по текущему предмету «бизнес» мне все же получить необходимо. Это было у меня в планах на будущее.

А пока я занималась выполнением моих обязательств. В Карасиках в частности.

С помощью Дэвика я внимательно изучила проблему пахотного земледелия и огородостроения. Но, после тщательного штудирования всех доступных мне из Интернета знаний, я убедилась, что мне никогда не стать докой в этом запутанном вопросе. И обратилась к специалистам. Ходить далеко не пришлось.

Родители Егорки — того босоногого пацана, что вместе со мной пас гусей на красивом косогоре, оказались весьма толковыми людьми. А самое главное — они беззаветно любили свои Карасики и всю округу окрест. В общем, моей основной задачей было подсказать Дэвику, на кого для начала можно опереться в этом населенном пункте. А дальше дело само пошло.

Уже через полгода Карасики было не узнать. Недалеко от памятного косогора теперь красовался большой деревянный дом, построенный по лучшим технологиям средневековой Руси. Но изнутри дом напоминал квартиру в центре Нью-Йорка, где-нибудь между Пятой авеню и Еще какой-нибудь Стрит, — столько в этот дом было напихано всякой ультрасовременной техники. Теперь это была моя резиденция.