Ира Брилёва - Приключения вертихвостки

А пока я скромно сидела на стульчике, попивая кофе и листая модный журнал, каким-то чудом затесавшийся в Дэвикову контору и очень вовремя оказавшийся на этом длиннющем столе. Время шло. Но ни Эмика, ни «мадам» так и не было. «Может, она испугалась?» — с какой-то призрачно-хиленькой надеждой подумала я. Но, когда стрелка коснулась одиннадцати, двери в комнату-пенал стремительно распахнулись, и в помещение вбежала или, если быть еще точнее, впрыгнула «мадам». Собственной персоной. Не оглядываясь по сторонам, с гордо поднятым подбородком она уселась на несколько стульев ближе к Дэвику, чем я. Она сидела глядя прямо перед собой. Пергидрольная секретарша, подскакивая от старательности, тут же поставила перед носом «мадам» чашечку со свежим кофе. Вот, зараза! Наверное, решила на всякий случай быть любезной со всеми сторонами. Хотя, для конторы Дэвика «мадам», так же как и я, была просто богатой клиенткой. «Что-то я нервничаю», — поймала я себя на мысли, которая в такт моим пальцам подрагивала где-то в районе моего виска.

Я продолжала машинально перелистывать журнал, а сама просто впилась взглядом в мать Эмика. Я впервые видела ее «живьем». Хищный профиль, поджатые, накрашенные алой помадой губы. Классическая охотница за мужиками. И где у Сашка глаза были? Но это мне так просто рассуждать. Я женщина. А у мужиков обычно в такой ситуации глаза находятся совсем в другом месте.

Часы пробили одиннадцать раз, и церемония началась, Дэвик торжественно прочитал весь текст, который я уже однажды слышала, важно и неторопливо перечисляя все распоряжения Сашка. Все присутствующие слушали его речь, буквально затаив дыхание. Дэвик прочитал и ту часть завещания, где говорилось о других наследниках. «Мадам» были оставлены три парикмахерских салона — один из них я знала, это было роскошное дорогое заведение, я была там пару раз. Вот ирония судьбы! А я даже не знала, чье это хозяйство!

Эмику отец тоже оставил какое-то имущество, движимое и недвижимое. Дэвику были завещаны некие активы — я не очень поняла терминологию. Но львиная доля этого огромного, просто таки гигантского состояния, как и предполагалось, доставалась мне. Только мне и никому больше. «Мадам» так ни разу и не взглянула в мою сторону. Когда Дэвик закончил оглашение этого длинного списка, я случайно бросила взгляд в сторону двери, и у меня упало сердце. Там, прислонившись спиной к дверному косяку, стоял Эмик. Он смотрел на меня. Взгляд его был спокоен и, я бы даже сказала, безмятежен. Если бы не побелевшие костяшки его пальцев на сомкнутых в замок руках и какое-то неестественно изогнутое вперед положение тела — странная поза для абсолютно безмятежного человека, — можно было подумать, что этот человек заглянул в эту комнату случайно. Эмик иногда нервно перебирал пальцами, как-будто нащупывал у себя на груди какой-то невидимый глазу предмет. Наверное, он делал это непроизвольно, но это небольшое движение выдавало его с головой. Его спокойствие и безмятежность явно были напускными.

Я повернулась на стуле так, чтобы краем глаза наблюдать за Эмиком. По тому, как его глаза жадно следили за каждым моим жестом, я поняла, что между нами далеко еще не все закончено.

За то время, которое прошло с момента моего ухода — а прошло уже, по моему разумению, достаточно много времени, чтобы что-то предпринять в отношении меня — он так ни разу даже и не попытался хоть как-то проявить себя. И это одновременно и злило, и огорчало меня. До слез!

Живя в Вене, я передумала обо всех причинах, которые могли нас как соединить, так и разлучить навсегда. Я тысячу раз обещала самой себе выбросить Эмика из головы. Но уже одно то, что я постоянно думала о нем, никак не давало мне выполнить свое обещание. А теперь, только взглянув на него, увидев его после долгой разлуки, я поняла, что люблю его так же, как и тогда, когда увидела в первый раз. Мне понадобилось все мое самообладание, чтобы не вскочить со своего места и не броситься ему на шею. Прямо здесь. Наплевав на всех и на все. Но, словно почувствовав это, его «мамашка», впервые за все это время, медленно повернулась ко мне и в упор взглянула мне в лицо. Могильным холодом повеяло от ее взгляда. Мне показалось, что в этом помещении температура сразу упала градусов на пять.

— Еще поквитаемся, — не сказала, а прошелестела она в мою сторону. Мне показалось, что ее слова, почти неразличимые, услышала только я одна. Тихий ужас вдруг приковал меня к моему креслу, а спина мгновенно стала мокрой, несмотря на работающий в полную силу кондиционер.

Чары, которые готовы были захватить меня в свой сладкий плен еще минуту назад, вдруг развеялись, и я поняла простую и очень жестокую истину. Эмик — ее сын. И вряд ли он когда-нибудь поменяет любовь к своей матери на любовь ко мне. Или к кому-либо еще. Вот он стоит, в четырех шагах от меня, и почему-то не может просто подойти ко мне и сказать:

— Пойдем со мной, и пусть весь мир летит к черту!

«И не подойдет, — обреченно подумала я. — За погляд денег не берут, а мамашу свою он на меня ни за что не променяет». Я закусила губу. Огонь в моем сердце погас, словно бы на него плеснули кувшин ледяной воды.

Я отвела взгляд от Эмика и заставила себя сосредоточиться на процедуре. Дэвик как раз в этот момент обращался ко мне с просьбой что-то там подписать. Словно в полусне, двигаясь как робот, я подошла к Дэвику, поставила закорючку на нескольких документах и так же роботообразно вернулась на свое место.

Я старалась больше не смотреть в сторону Эмика. А зачем? Круговорот мыслей вертелся в моей голове, не давая сосредоточиться на какой-то одной конкретной мысли. Но общий смысл был примерно таким: «Если бы он меня действительно любил, то нашел бы способ сейчас ко мне подойти. Даже если до этого он не мог никак меня найти. Допускаю, что это было сложно. Я поменяла номер телефона. Я уехала в другую страну. И еще множество всяких препятствий я нагромоздила, чтобы, как я думала, никогда больше не встречаться с этим человеком. И сделать все для того, чтобы и он не мог встретиться со мной. Никогда». Предательские слезы стали наворачиваться на мои глаза.

Мне пришлось до боли стиснуть зубы, чтобы не разрыдаться здесь, как последней дуре. Мысли, все о том же, никак не хотели отпускать мою бедную голову: «Вот он стоит, в четырех шагах от меня. Стоит и просто смотрит, не делая даже попытки подойти ко мне».

Нет, это было невыносимо!

— Скажите, а мое присутствие здесь сейчас обязательно? Я же все подписала, — мой голос был полной неожиданностью даже для меня самой. Дэвик, запнувшись на полуслове, оторвался от провозглашения своей «тронной» речи, его очки поползли наверх вместе с его взглядом, и он воззрился на меня, недоумевая, как я могла прервать его в такой торжественный момент. Защелкали фотоаппараты, киношная братия навела на меня свои хоботоподобные объективы, и я показалась сама себе жуком, которого булавкой прикололи к картонке и теперь беззастенчиво разглядывают со всех сторон. Еще не хватало, чтобы кто-нибудь заметил мою минутную слабость! Я выпрямилась на стуле и теперь сидела с каменным взглядом, гордо подняв подбородок. Точь-в-точь Снежная королева!