Ира Брилёва - Приключения стиральной машинки

Он привез их в просторный красивый дом, уютно затерявшийся среди небольшого тенистого сада. В Питере еще оставались крошечные оазисы, не тронутые временем и людскими стараниями, и старый господский дом, вокруг которого интенсивно застраивались все близлежащие улицы, не хотел отдавать на растерзание цивилизации старый сад, который так удачно скрывал дом от нескромных и недобрых людских глаз. Ливрейный лакей, строгий и молчаливый, словно египетский сфинкс, проводил юношу и его спутниц в гостиную, где их ожидало все семейство Артема. Артем, немного бледный, слегка срывающимся голосом представил Анну Матвеевну и ее внучку всем присутствующим.

— Папенька, маменька, дорогие сестры, вот эти замечательные женщины, о которых я вам рассказывал. — Кузьма Иосифович галантно поцеловал ручки гостьям, а Катерина Егоровна и ее дочери, сделав глубокие реверансы, просили не церемониться и чувствовать себя как дома. После этого все расселись на удобных шелковых диванах, и в комнате на мгновение наступила та неловкая тишина, которая бывает, если люди, в общем благожелательные, но пока еще мало знакомые, выбирают тему для начала беседы.

Артем, с напряженностью, читавшейся в его взгляде и во всей фигуре, наблюдал за происходящим, и, увидев, что все складывается как нельзя лучше, внутренне решился и, дождавшись этого мгновения тишины, наступившего после взаимных приветствий и объятий, сказал немного чопорнее, чем того требовала обстановка:

— Досточтимые сударыни и мой любимый отец. Раз уже все сейчас так замечательно перезнакомились и, видимо, понравились друг другу, то я, пользуясь моментом, хотел бы вам кое-что сообщить. — Артем судорожно сглотнул, но, собравшись с духом, продолжил свою речь: — Папенька, маменька, дорогая Анна Матвеевна. Я хочу вам сказать, что полюбил Изабеллу с первого взгляда, и единственным моим желанием теперь является мысль о том, чтобы она составила счастье всей моей жизни. Если на то будет ваше согласие и родительское благословение, то я прошу у вас, Анна Матвеевна, руки вашей внучки. — Артем подошел к Изабелле, стал рядом с ней, взял ее руку в свою и с надеждой глянул на отца и мать. Они сидели рядышком, как и всегда, сколько он их помнил, и напоминали белых голубков, каких рисуют на Пасхальных открытках. На губах их была улыбка, и Артем счел это добрым знаком. Он перевел глаза на Анну Матвеевну. Та тоже улыбалась, но по ее щеке катилась слеза. Справившись с волнением, пожилая женщина только и смогла произнести:

— Если на то будет согласие твоей суженой, то совет вам да любовь. Я теперь Белочке вместо матери, а отца своего она не помнит. Но я думаю, он теперь смотрит на нее с неба и радуется за дочку. Он ведь все-таки добрый человек был, господи, упокой его грешную душу. И происхождением — гранд испанский. Так почему бы вашим древним родам не породниться? — И Анна Матвеевна перекрестила Артема и Изабеллу широким жестом. После этого родители Артема встали и подошли к молодым людям. Сначала Катерина Егоровна, а потом и Кузьма Иосифович троекратно поцеловали сына и будущую невестку и благословили их иконой — эта икона лежала на столике рядом с Кузьмой Иосифовичем, и ее такое своевременное присутствие говорило о том, что визит Анны Матвеевны и Изабеллы в этот дом не был таким уж неожиданным. За прошедший после возвращения из путешествия месяц Артем, сам того не замечая, все уши прожужжал своим домашним о том, какая Белочка замечательная, умная и красивая девушка. Он осыпал ее имя столь лестными эпитетами и возносил ее достоинства до небес так много и упорно, что его родители сразу смекнули — надо готовиться к свадьбе. А что на свете может быть приятнее и желаннее для юных любящих сердец!

К великой радости Кузьмы Иосифовича и Катерины Егоровны Изабелла понравилась им с первого взгляда. У любого любящего свое чадо родителя сердце непроизвольно екает, когда это чадо входит в определенный возраст и становится понятно, что скоро его избранник или избранница переступят порог родительского дома. И переживания эти, хотя в этом мало кто себе признается, всегда заканчиваются только тогда, когда искомый избранник оказывается достойным человеком. Так произошло и на этот раз.

Сестры Артема, Ольга и Мария, весело взвизгнули, осознав, что скоро нагрянет в их дом большой красивый праздник и наперебой бросились обниматься-целоваться с Артемом и Белочкой. Потом они закружили свою будущую родственницу, заговорили ее какими-то своими женскими разговорами и увлекли не сильно-то и упиравшуюся гостью на свою девичью половину. Мало ли у молодых девиц на выданье секретов да разговоров? А еще ведь надо все тряпочки в шкафу перемерять! И это ли не занятие для их лет?

Оставшиеся в гостиной Артем, его родители и Анна Матвеевна подсели поближе к чайному столику, и хозяйка сделала знак лакеям, велев подавать чай, кофе и сладости. Им теперь многое надо было обсудить. Артем первым завел разговор о том, что свадьбу надо играть только после возвращения Анны Матвеевны из Архангельска. С ним все безоговорочно согласились, а Катерина Егоровна добавила:

— Езжайте спокойно, милочка, и ни о чем не беспокойтесь. Свадьба — дело тонкое и разных забот требует. Мы тут пока не торопясь и начнем готовиться. А вы и на родине побываете, и, даст бог, мужа своего увидите, ой, — Катерина Егоровна испуганно прикрыла рот платком, — простите, я, кажется, совершила бестактность. — И, словно оправдываясь, она продолжила: — Но нам Артемка о вас столько рассказал, что мне кажется, что мы с вами знакомы давным-давно. И я просто уверена в том, что у вас все будет замечательно. Вы даже в этом не сомневайтесь! Вы столько всего в своей жизни вытерпели, а теперь уж совсем немного потерпеть осталось. И награда вам за ваше долготерпение причитается. Господь, он справедлив и мудр.

При этих ее словах Анна Матвеевна не смогла сдержать слез. Но все отнеслись к этому ее невольному проявлению чувств с пониманием — шутка ли, сколько лет прошло, и никто не знает, что за эти годы могло случиться в Архангельске.

Анна Матвеевна, чем ближе подходил день ее отъезда на родину, тем больше переживала и плакала, сама того не желая. Пока ее родина была далекой и недоступной, мысли ее об этом были совершенно общими и не конкретными. Она просто очень скучала, а со временем почти смирилась с тем, что ей так и не удастся вернуться в родные места хоть когда-нибудь. Но, чем ближе было исполнение ее мечты, тем тревожнее становилось у нее на душе, тем больше вопросов она задавала себе: «Жив ли ее Алешенька? И как он там жил без нее столько лет».

Но Катерина Егоровна была непреклонна в своем мнении.

— Я просто уверена, что все закончится благополучно. Вы уж попомните мои слова, — говорила она пожилой женщине, наклоняясь к ней и обнимая ее за плечи.