Анатолий Тосс - Женщина с мужчиной и снова с женщиной

— Я никогда о Наталье так образно не думал, — задумался я о своей жизни с Натальей. — Как о голубке… нет, никогда! И что у нее ладони, как крылья, мне тоже невдомек было. А вообще-то какой точный образ: городская птица с крылами. И красивый, — перешел я на комплимент.

А комплименты всем приятны, даже если ты давно убежденная феминистка с непорочным лесбиянским прошлым.

— Так вот, бьется она лебедушкой, — откликнулась на меня мускулистая женщина с еще большим доверием. — Пытается удержать все, чем я ее намазала, а оно все подсыхает в момент да подсыхает. Несколько дней такое разочарование продолжалось, просто руки опускались. Думала, не удержу я ее, думала, оторвется от меня, назад к вам, к пигмеям, перебежит.

Заслышав знакомое слово, я закивал головой, соглашаясь.

— Но потом подруги подсказали. Значит, рецепт такой есть. Ты запоминай. Наливаешь в разогретое блюдечко оливкового масла, самого лучшего, итальянского, с густотой выжимки не ниже восьмидесяти четырех процентов. Главное, чтобы блюдечко было теплое, но не горячее, ты его пустое в духовку поставь на семьдесят восемь градусов. Потом выжимаешь туда сок спелого, даже чуть подгнившего манго и белок из одного яйца. Тут важно, чтобы желток не попал внутрь, он сушит слишком и все испортит сразу. Потом сильно взбиваешь все двадцать минут и добавляешь…

У меня на сложные инструкции идиотизм сразу вырабатывается, а со своим идиотизмом — я не борец. Я просто слушать перестаю, полностью выключаюсь ушами. Вот и здесь я выключился и включился только в самом уже конце.

— Значит, если всем этим помазать потом, оно долго держится. И даже если внутрь проникает, все размягчает там. Потому что лимонная кислота, она как раз…

Тут я, как услышал про кислоту, снова выключился. Ну, не мог я слышать про то, чтобы туда еще и кислотой…

— Вот ты и попробуй. А если не получится, дай ей, жене своей, мой телефончик. Может, я помогу чем. — И она протянула мне визитную карточку, которую я решил прочитать как-нибудь потом.

— Спасибо, обязательно попробую, — оценил я совет. — И телефон Наталье передам. Потому что для меня только одно важно — чтобы счастлива она была, особенно в сексуальной своей жизни. Какими угодно путями, но счастлива. Тогда и мы с ней семьею лучше заживем. Я сам вообще-то феминист по своим внутренним воззрениям и к вашему опыту всегда прислушиваюсь с интересом. Вон даже друзей привел поучиться. Там небось на вашем собрании много всего полезного можно почерпнуть, особенно для Натальи.

— В принципе нам нельзя таких, как вы, пропускать, — посторонилась повариха увлажняющих соусов. — Но раз ты сам феминист, да и помощь, видать, твоей Наталье шибко требуется, то уж проходи, чего там. Ты, главное, ей мой телефон передай, пусть позвонит. Она у тебя как, ладная?..

— Надо же… — поделился я с товарищами, когда они по одному тоже были допущены в храм. В смысле, в городскую усадьбу, в архитектурный памятник, охраняемый государством. Архитектор которого и не подозревал, что в его памятнике раскинется такая вот девичья вольница.

Мы тут же выискали скромный закуток в самом конце плотно уставленного стульями зала и примостились там у мраморной колонны, чтобы не привлекать излишнего внимания подозрительных феминисток.

— Надо же, я-то думал, что они по внешним данным своих не дискриминируют, не отделяют одних от других по симпатичности. Я-то думал, в них цеховая солидарность крепко развита, а получается, что я был не прав. Получается, что ничто человеческое им тоже не чуждо. Как нам, например. Вот та, которая на вахте у дверей, сразу на мою жену, Наталью, запала. И только потому, что Наталья у меня очень привлекательная внешне женщина.

— На какую жену? — изумился Инфант. — У тебя ведь нет никакой жены.

— Просто настоящая красота — она любого за душу с самого рождения берет, — заключил Илюха. — Всех берет без исключения, даже женщин, даже тех из них, которые на других женщин ориентированы.

Мы все задумались насчет красоты и стали осматривать заседающий на подиуме президиум. И оказалось, что он вполне соответствует нашим представлениям о красоте.

Наша Жека, кстати, процветала в самой его середине рядом с такой же процветающей Маней, и обе они выглядели весьма серьезными и полными важных, ответственных забот. Во всяком случае, издалека выглядели.

А потом они все стали выступать, но по очереди и с регламентом.

Говорили они, впрочем, не очень интересно. Мы все это в основном и раньше слышали. Не в такой, конечно, людной аудитории, скорее с глазу на глаз, но слышали.

И что мужики дерьмо. Даже не какие-нибудь конкретно взятые особи, а вообще — мужики в целом, как земные существа, как вид, как млекопитающие. И что жизнь без них светлее и ярче светит. И что пенис вполне заменяется разными приспособлениями и примочками. А искусственные вибраторы, они вообще, особенно с изобретением электричества, такой высоты набрали — куда там Эдисоновой лампочке. Первый в мире, можно сказать, электробытовой прибор.

Но и до изобретения электричества вибраторы тоже повсеместно использовались, правда, только с ручным приводом. С незапамятных времен их присутствие было ощутимо в женской жизни.

«Еще по наскальным рисункам видно, что даже у первобытной женщины вибраторы играли заметную, чувствительную роль, — сообщила нам одна ораторша, по-видимому, археолог по образованию. — Хотя и конструкция, и материал изготовления первобытных вибраторов сильно варьировались — от молодого пальмового побега до бивня мамонта. Впрочем, из бивня только самые обеспеченные первобытные женщины могли себе позволить».

«Да и вообще, — утверждала другая ораторша, — разве можно примитивное, природное сравнивать с изощренным, созданным по новейшим технологиям? Природное, — заключила она, — просто-напросто не канает по степени плотности и объемности материала».

— Это точно, — вздохнул Илюха. — Надо признать, здесь правда на их стороне. Конечно, не можем мы, тем более в одиночку, по отдельности, со всей мировой химической промышленностью соперничать. В нее куда как больше денег вложено, чем в каждого из нас. Так что не одолеть нам ее. Да и запасов пластикового материала у них до хрена, и выльют они тебе из него по заказу чего угодно, длиной хоть вдоль экватора. А чем нам отвечать? Мы ведь с чем рождены, с тем и живем.

Тут мы все втроем повздыхали, покачали головами. Но что делать — вздохами ведь себе не поможешь. Пришлось откупорить, разлить.

— Я всегда говорил, что с наукой надо поосторожнее, особенно с химической, — высказал теперь уже я свое мнение по вопросу вибраторов. — Не должна она из-под контроля человеческого разума выходить. Да и этика должна быть в ней на предельной высоте. Это и расщепления атома касается, и искусственных членов.