Иван Сажин - Полигон

— Чей взвод начинает?

— Лейтенанта Русинова.

Майор включил селектор, подал команду. Динамик ожил, зашумел потрескивая. По радио донесся озабоченный голос взводного. Тут же послышался приглушенный рокот мощных двигателей.

В такие моменты Георгий Петрович всегда испытывал волнение и гордость. Обучение танкистов меткому огню в составе подразделения — теперь уже не та мучительная проблема, какой она была раньше. В совершенствовании учебного процесса полковник Одинцов также внес существенный вклад. Вот и вышка построена по его задумке, и мишенное поле оборудовано так, что макеты сами поднимаются и движутся по заданной программе, сигнализируют о попаданиях.

А новая организация танко-стрелковой тренировки, а вождение боевых машин по естественным препятствиям, а тысячи умелых танкистов, что вылетели из-под его крыла в разное время!.. Послужил он с пользой. И смену надежную вырастил. Тот же Загоров — чем не командир полка? Правда, излишне горяч, но со временем остынет, пообомнется…

На лесной опушке ожили и раздвинулись заросли орешника. Из них, дружно гудя моторами, вырвались приземистые глыбины. Покачиваясь на неровностях поля и мелькая широкими, отполированными грунтом траками, танки двинулись в атаку. Гул нарастал.

Едва стальные машины поравнялись с вышкой, показались макеты танков противника. «Сейчас начнется!» — подумал полковник. Окутываясь легким дымком, пятьдесятпятки ударили с ходу. Гремели орудийные выстрелы, а мишени не спешили падать, на пульте зажглась всего одна красная лампочка. Одинцов тревожно поглядел на насупившего брови комбата.

— Почему торопятся?

Мишени вчера переместили дальше, и теперь с открытием огня не следовало спешить, чтобы не делать промахов. Полковник опечалился: «Не соображают ничего эти бравые воители! Лишь бы дым, да гром, да пыль столбом…»

Он во все глаза смотрел на мигающий разноцветными огнями пульт управления. Увы, опасения подтверждались: первый взвод, как видно, не выполнит задачу. Вот опять зажглась красная… Почему же командир взвода не управляет стрельбой наводчиков? Видно ведь, что снаряды падают с недолетом!

— Что он молчит, как пассажир в автобусе? — вскипел полковник и властно кинул в селектор: — В чем дело, Русинов?

В ответ грянуло неожиданное, неприятно изумляющее:

— Наводчики подвели — дальность неверно определили.

— А командир взвода чем занят, в бильярд играет?

После тягостной паузы послышалось виноватое:

— Вас понял!

Одинцов недоуменно переглянулся с комбатом, оба возмутились. Иной раз простительны и промахи, и ошибки новичка, а вот неискренность… Да разве может офицер прятаться за спины подчиненных? Это же свинство!

Боеприпасы на исходе, никакое чудо не спасет наводчиков от провала. Правда, с выходом танков из лощины количество попаданий возросло. Красные лампочки на пульте управления теперь вспыхивали после каждого выстрела, из динамика то и дело сыпались команды взводного. Только поздно, поздно наверстывать упущенное!

— Проиграл ты бой, Русинов! — разочарованно хмурился полковник. — И сам же виноват.

Танкисты метко сразили пулеметные цели, и лейтенант по радио доложил об окончании стрельбы. Комбат включил селектор:

— Кругом! В исходное положение — марш! Сделал подсчет результатов, невесело сообщил:

— Товарищ полковник, взвод провел стрельбы удовлетворительно.

Одинцов кивнул, а из головы не выходили слова: «Наводчики подвели — дальность неверно определили».

— Намолотил Русинов капитально, — проворчал он. — Берите мою машину, Загоров, поезжайте и растолкуйте взводным: их задача — руководить боем, а не сидеть в танке пассажирами. Пусть намотают это себе на ус.

Комбат торопливо сошел вниз, вскоре уехал к лесу. Через четверть часа вернулся, и стрельбы продолжались. Печальный опыт первого взвода учли, да и мишени теперь показывали лишь после того, как пятьдесятпятки проходили лощину. На пульте управления то и дело загорались красные лампочки.

Георгий Петрович достал папиросу, закурил, все еще думая о промахе Русинова. «Нет, братец, не тем ты оправдываешься!» — упрекал он лейтенанта. Когда закончились стрельбы, майор собрал и построил около вышки командиров взводов и рот, доложил полковнику. Подведение итогов боевых стрельб заняло минут пять. О нелепом докладе лейтенанта Одинцов умышленно промолчал, хотя все ожидали, что он обязательно об этом будет говорить.

Смуглое лицо Русинова выглядело виноватым, смущенным. «Переживаешь, браток? — мысленно укорял его полковник. — Переживай, переживай, тебе это полезно».

— У меня все, — кивнул он комбату и отошел в сторонку. День-то какой солнечный, погожий! Земля прямо на глазах меняется. Из всех ее пор вытягивается кустистая поросль, цветы…

Загоров по обыкновению был краток, и танкисты вскоре покинули строй. Завязывался невеселый разговор: стреляли-то ниже своих возможностей. Все из-за первого взвода.

Русинов робковато подошел к командиру полка, занес ладонь к танкошлему:

— Разрешите обратиться, товарищ полковник?

— Оправданием оценку не исправишь, — сухо обронил Одинцов.

— Простите, я о другом… Я нечестно доложил о наводчиках — они не виноваты. — Голос лейтенанта дрогнул. — Со мной случилось неладное: растерялся…

Батальонные поутихли, вслушиваясь. Одинцов молчал. Его крупное лицо было хмурым, а у стоящего перед ним взводного на смуглых щеках разливался румянец.

— Почему рано открыл огонь? Неужели не мог сообразить, что чем больше дистанция, тем меньше вероятность попадания?

— Мишени-то были видны. Я и скомандовал. Волнуясь, Русинов жестикулировал. Сколько раз друзья делали ему замечания: «Толя, не маши руками!» Он забывал об этом. Вот и сейчас, поворачиваясь то вправо, то влево, показывал, где были его танки и где мишени.

— Вы же сами говорили: на цыпочках к врагу на танке не подберешься. Его надо давить огнем, как только заметил. А снарядов маловато.

Он опять развел руками и замолчал.

— Ишь ты, на меня же и ссылается! — усмехнулся командир полка. — Как будто я его учил напрасно снаряды жечь.

Офицеры тоже начали посмеиваться: гроза прошла без грома.

— Бездарно вели бой! — стоял на своем Одинцов. — Надо же уметь распорядиться боеприпасами. А если бы в бою у вас осталось всего два выстрела, а навстречу — два вражеских танка, тоже начали бы лупить с третьего километра?

— Да нет, постарался бы подпустить поближе…

— О том и речь! Голова-то для чего на плечах? Перестав сердиться, Одинцов уже радовался, что ошибся в худших предположениях. Победа лейтенанта над самим собой, пожалуй, стоит неудачных стрельб. Да и таких ли неудачных? Не хватило пробоин до красной оценки, а вообще-то взвод действовал тактически грамотно.