Наталия Вико - Шизофрения

От долгого сидения у Александры начала ныть спина. Она прогнулась и помассировала позвоночник внешней стороной ладони. Легче не стало. Спустилась вниз, поставила разогреваться в духовке тушеное мясо и отправилась в сауну, оставив Тяпу караулить еду. Его даже не пришлось упрашивать. Пес уселся напротив микроволновки сам, уставившись на нее скорбным взглядом. Видно не понимал, зачем мясо, которое так восхитительно пахнет, надо еще и подогревать.

— Говорю же, без нее у нас ничего не получится! — воскликнул Онуфриенко, прижимая к уху трубку мобильника и выруливая на стоянку у телецентра. — Почему-почему! — передразнил он кого-то. — По гороскопу!.. А это уж мое дело, как ее уговорить поехать. Ты лучше свою часть готовь. Это тебе не экстракорпоральное оплодотворение, не ребенок из пробирки! Двадцать первого марта мы должны быть на плато. Все, пока. У меня на телевидении программа через полчаса начинается.

Только истинные любители бани знают, какое пронизывающее блаженство, раскалив тело в парной или сауне, выскочить на мороз и упасть в обжигающий свежий снег! Кровь приливает к коже и плавит пушистые ледовые звездочки, наполняет горло восторженным криком и снова убегает внутрь, чтобы отогреться. А потом — снова парилка… и снова снег… и снова…

Извечная русская забава!

Распаренная Александра в махровом банном халате прошлепала босыми ногами от сауны по коридору к входной двери дома. Тореадорный призыв мобильника на столике у выхода был некстати. Она подхватила трубку и прижала к уху.

— Сашенька! — голос Кузи был плохо слышен. — Я уже в самолете.

Толкнула дверь и вышла на улицу…

— Лечу в Давос на форум на три дня. Не беспокойся.

Пошла почти по колено в снегу.

— А я и не беспокоюсь. Знаю, что все будет нормально.

«Слишком сухо сказала», — подумала Александра.

— Кузенька, позвони, когда долетишь, а то… я беспокоюсь, — решила она проявить заботу.

Дверь спружинила и двинулась в обратную сторону. Александра повернула голову и заметила в конце коридора Тяпу, который, наконец покинув свой пост возле духовки, спешил к выходу вслед за хозяйкой.

— О кей. Целую, Сашенька, и выключаю телефон, — явно довольный вниманием, пробасил Кузя.

Дверь закрылась прямо перед Тяпиным носом.

Александра осмотрелась по сторонам, выбирая достойный сугроб. Услышала, как Тяпа, приподнявшись на задние лапы, яростно скребет передними по двери, стараясь опустить ручку и выскочить на волю. «Он такое уже умеет, значит, выйдет сам», — решила она, скинула халат на скамейку, положила сверху телефон и… услышала, как негромко щелкнул замок… «Наверное, послышалось», — все же сжалось в тревожном предчувствии сердце. На цыпочках, будто боясь вспугнуть кого-то, она подкралась к двери, опустила ручку и потянула на себя… Услышала радостный визг Тяпы, уже предвкушавшего сумасшедшую беготню и валяние в снегу с хозяйкой, так редко показывавшей свою настоящую, дикую, природную суть… Дернула дверь еще раз… и еще… и еще… и поспешила к скамейке, чтобы надеть остывающий халат…

…Поверить в случившееся было не возможно. Босиком, в халате на голое тело в семнадцатиградусный мороз оказаться на улице! Александра вернулась к двери и еще раз на всякий случай подергала дверную ручку.

— Тяпочка, открой, пожалуйста! — жалобным голосом попросила она.

Тяпа радостно взвизгнул и с новой силой начал скрести лапами по двери внутри, но чуда не произошло. На всякий случай, по колено утопая в снегу, она обошла дом, подергала закрытые ставни, хотя дурой, которая могла оставить на морозе ставни, а уж тем более, окна отрытыми, себя не считала. Потом попробовала поднять гаражные ворота. Затем — открыть дверь бойлерной.

«Да-а, мой дом — моя крепость», — подумала она, но естественного чувства гордости в этот раз не испытала.

Мороз начал неприятно пощипывать босые ноги, кисти рук и щеки, одновременно стараясь превратить мокрые волосы в сосульки. Мысли, наверное, чтобы согреться начали распространяться во все стороны от дома со скоростью компьютерного вируса в сети. «В соседних особняках никого кроме охраны нет, а достучаться до сердца охранника можно только ломом или бейсбольной битой, — лихорадочно думала она. — Анна Тимофеевна зимует в городской квартире у дочери. Кузя в самолете. Вадик в отпуске. Катается на горных лыжах. Маме звонить бесполезно, хотя у нее есть запасные ключи. Пока она поймет, что случилось и выскажется по этому поводу — жизнь покинет переохлажденное тело. У Ленки нет машины и вообще ничего нет, кроме проблем. Онуфриенко! Он точно в Москве и живет не далеко», — не успевший до конца остыть мозг все-таки выдал спасительную мысль.

Александра торопливо потыкала в клавиши мобильника окоченевшим пальцем и прижала холодную трубку к уху…

— Але? Слушаю, — голос Онуфриенко был расслаблен и доволен, как у любого человека, находящегося в тепле.

— Са-са-ашечка, это я. Н-на улице. Р-раздетая…

— А-а-а, закаляешься? — бодро спросил Онуфриенко, похоже, ничуть не удивившись столь ласковому обращению. — Умница! Давно пора! Еще полезно холодной водой обливаться по утрам!

— Са-аш, ты где? Д-дома?

— Не-ет, я в Останкино! Только передачу закончили. Сидим, чай пьем, я им политический прогноз на этот год рассказываю.

— С-сашечка, а ты можешь…— она начала подпрыгивать на месте, — ко мне срочно приехать, п-прям сейчас, п-пожалуйста, быстро, ск-корее! — выпалила она.

— А что случилось-то? — в его голосе послышались то ли обеспокоенные, то ли заинтересованные нотки.

— Меня Т-тяпа з-запер… н-на улице… раз-здетую, б-бос-сиком, а н-никого не-ет.

— Еду!— встревожено бросил он.— Ты только не стой на месте, слышишь? Шевелись, шевелись! Двигайся!

Плотно обхватив себя руками и засунув ладони под мышки, она принялась сначала бегать, а когда притомилась — быстрым шагом ходить вокруг дома, приговаривая заплетающимся от холода языком: «Я не заболею, я не заболею…» В голову лезли героические образы: генерал Карбышев, которого в концлагере на морозе поливали водой из шланга, комсомолка Зоя Космодемьянская — полураздетая, босиком по пути к виселице, вспомнился даже увиденный когда-то фильм про солдата, который, в шинели и сапогах выплыл в ледяной воде после того, как корабль был потоплен фашистскими самолетами, и не только выплыл и выжил в заснеженной тундре, но и из сохраненной винтовки сбил самолет того самого гада — немецкого летчика, потопившего корабль и устроившего охоту за ним самим. Тот фильм даже смотреть было холодно. А ее никто водой не поливает, на виселицу не ведет и за ней не охотится. Она просто тихо замерзает рядом с теплым домом, где в духовке стоит горячее мясо и изнывает от жары лежанка в сауне. И еще у нее есть спаситель, точнее, спасатель — Сашечка, который мчится сквозь метель к ней на помощь. Только сколько же он будет ехать из Останкино?