Александр Александров - Без работы

— Ты че!

К опухшей даме присоединился молодой человек, представлявший собой архетипичного гопника. На его угреватом лице нарисовалось злобное недоумение:

— Кавалер, ты слышь… Это… За триста не хочешь?

— Заткнись, — осадила подруга. — Померь лучше.

Молодой человек стянул с себя черный пуховик, передал его своей даме. Многозначительно прочитав на подкладке плаща «Кельвин Кляйн», он развернулся спиной и запихнул в рукава руки.

— Сидит как влитой, — удовлетворенно сообщил он, после чего выгнул грудь колесом, крикнул: — Хайль Гитлер! — и придурковато осклабился.

Дама выругалась.

— Давай за пятьсот? — предложила она.

Павел замотал головой и потребовал вернуть вещь обратно.

Молодой человек неторопливо снял плащ. Было видно, что вещица ему очень понравилась.

Утомительный торг продолжался еще с полчаса. Парочка удалялась сначала за пивом, потом за чебуреками, возвращаясь с очередным предложением.

— Хррр… с ним, еще двести добавлю, — говорила дама. Наконец Павел сдался и продал плащ за полторы тысячи.

Вслед за плащом ушли часы Seiko. Их приобрел за тысячу рублей мужчина в кашемировом пальто и кожаной шляпе, который очень ругался, когда, уходя, наступил в лужу и промочил свои казаки с декоративными шпорами. Крючков простоял под мостом до темноты, но ботинки так и не продал.

Подкрались ранние сумерки. На небе вспыхнул закатный пожар. В мусорном контейнере образовалась куча нераспроданного тряпья. Теперь там, на фоне багрового зарева, медленно и неуклюже двигались черные силуэты людей, выискивавших, что натянуть на себя или выложить завтра перед собой на полиэтилене. В свете закатного зарева казалось — не люди они, а неторопливые демоны.

В тот жуткий вечер ураганные порывы ветра гнули деревья и сотрясали окна. Буря длилась около часа. Внезапно стало как-то по-особому тихо. Только тоскливо завыла собака в квартире наверху.

Крючков прятался в своей комнате. Он лежал на старом продавленном диване с книгой Фенимора Купера в руках, ворочался с боку на бок, стараясь придать удобное положение телу. Павел хотел расслабиться, но его вновь и вновь одолевала тревога. Прочитанные строчки не оставляли в памяти и следа. Лезли мысли о завтрашнем дне. Не давала покоя забота. Весь капитал Павла составлял пять тысяч рублей. Деньги расходовались. Нужно было платить за проживание, питание, проезд. Он не знал, как улучшить свое финансовое состояние. И на счастливый случай рассчитывать было нечего.

Из-за двери до Крючкова доносились чуть различимые звуки. Сначала фальшивое пение Арнольда Валерьяновича. Потом протяжный визг передвигаемого по полу шкафа, журчание переливаемой из одной емкости в другую жидкости. Несколько раз хлопнула дверь холодильника. Потом все затихло. Через какое-то время на кухне кукушка объявила полночь.

Вдруг погас свет.

— Что случилось? — крикнул Крючков.

В ответ раздался душераздирающий вопль. Загремела опрокидываемая мебель. Кто-то бешено колотил в его дверь.

— Пусти! Пусти! — истошно заорал чей-то незнакомый голос. Павел почувствовал, как ужас холодной спиралью оплел позвоночник. Он вскочил с дивана, подлетел к двери и отпер замок. Кто-то ввалился в его покрытую сумраком комнату.

— Закройте быстрее! В нижнем ящике письменного стола лежат свечи, — заплетающимся языком быстро затараторил Арнольд Валерьянович.

Крючков нащупал письменный стол, залез в нужный ящик. Через мгновение комнату озарил огонек спички. Крючков зажег свечку и увидел: в углу, сжав руки, стоял хозяин квартиры. Он прерывисто и тяжело дышал.

— Вас укусила змея?! — воскликнул Крючков.

— Это гюрза ужалила мега в руку и ногу, — дрожащим голосом ответил Арнольд Валерьянович. Он припал губами к ранке на правом запястье и сделал попытку отсосать яд. Но тут же закашлялся. Его вырвало.

Крючков схватил мобильный телефон и стал набирать номер скорой помощи.

— Линия перегружена, пожалуйста, ждите, — послышалось в трубке.

— Мне нужен «антигюрзин». Принесите из холодильника. Тридцатидневный раствор крови дикой кобылы. Только его не хватит! Господи, зачем я продал китайцам противозмеиную сыворотку?! — воскликнул Арнольд Валерьянович.

Вспыхнул электрический свет. Укушенный с трудом объяснил, где взять склянку со специальной отметиной и шприцы.

— Но по квартире ползает ядовитая змея! — завопил Крючков.

— Это коварная гробовая змея. Она впилась в мою руку, прокусив себе челюсть, — шептал Арнольд Валерьянович. — Не подходи к ней близко. Она может атаковать.

Крючков шагнул в соседнюю комнату и, словно по минному полю, на негнущихся от напряжения ногах двинулся к холодильнику. Он останавливался через каждый метр и оглядывался по сторонам. На полу валялись черепки разбитого кувшина. Здорово пахло краской и еще какой-то едкой кислятиной. Сбежавшей змеи нигде не было видно. Рядом с аквариумом кобры одиноко белел холодильник. Крючков схватил необходимую склянку, кинулся к нужной полке за шприцами, поднял руку, но тут… Он, как ошпаренный, отскочил в сторону.

Жирная змея угрожающе зашипела.

— Вот она! — заорал Павел.

Гюрза лежала на полке прямо на упаковке со шприцами. Непонятно, как она залезла туда. Вытаскивать из-под нее шприцы было безумием.

Крючков вбежал в комнату, где на диване с выражением муки на безбровом болотного цвета лице лежал Арнольд Валерьянович.

— Я не могу взять шприцы! — закричал Павел.

Арнольд Валерьянович беззвучно зашевелил губами. Крючков дико глянул вокруг. Он заметил загогулину, которой пользовался пенсионер герпетолог. Сам не понимая, что делает, Крючков подобрал загогулину, бросился в соседнюю комнату и вновь подступил к смертоносной змее.

— Я тебе покажу, тварь ползучая, — процедил сквозь зубы Крючков, обращаясь к гюрзе, которая свернулась в клубок и приподняла приплюснутую, копьевидную голову.

Крючков отважно ударил железкой гадюку. В тот же миг змея, распрямившись в струну, накинулась на обидчика.

Павел успел увернуться. Жирная тварь с разинутой пастью плюхнулась на пол, извернулась и сделала новый бросок. Наш герой не помнил, как оказался на узеньком подоконнике. Держась за ручку окна, содрогаясь, он наблюдал, как коричневый хвост прячется за холодильником.

Через минуту Павел Крючков вводил противозмеиную сыворотку в почерневшую, похожую на цистерну, руку доильщика змей. Полумертвый Арнольд Валерьянович бредил каким-то семейным проклятием, разломанным талисманом:

— Нельзя было отдавать талисман. Все она… Мать! Моя мать — эта ведьма…

— Я вызвал скорую помощь, — сообщил Павел.

Арнольд Валерьянович с трудом приоткрыл глаза.

— Все бесполезно, — страдальчески пробормотал он бледными, как воск, губами. — Пошло разложение тканей. Сейчас начнется обширный тромбоз. Мне конец.