Ирвин Шоу - Допустимые потери

После ленча он неторопливо прогулялся до конторы, думая над тем, что ему сказала Элейн, и выветривая остатки хмеля; он с трудом замечал людей вокруг, и имена мужчин и женщин, которых он знал за свою долгую жизнь, не выстраивались в какой-то определенный порядок, как предлагала Элейн, а туманными неясными образами кружились вокруг. Внезапно он увидел рядом с собой сутулого маленького старика в очках с толстыми стеклами и в черном пальто с меховым воротником. Единственный из его знакомых, кто носил такое пальто, был Гаррисон Грей.

— Гаррисон! — крикнул он, спеша ему навстречу и протягивая руку.

Человек остановился и полуудивленно, полуиспуганно посмотрел на него.

— Вы, должно быть, ошиблись, сэр, — сказал старик. — Меня зовут Джордж.

Моргнув, Деймон отступил назад и помотал головой, стараясь обрести ясность.

— Прошу прощения, — ошеломленно сказал он. — Вы так похожи на одного моего старого друга. Не понимаю, что мне пришло в голову. Он ведь умер…

Человек с подозрением посмотрел на Деймона и принюхался, словно стараясь уловить запах шерри, который Деймон позволил себе перед ленчем.

— Но я-то живой, — обиженно сказал он. — Надеюсь, вы убедились в этом.

— Простите, сэр, — примирительно сказал Деймон. — Должно быть, мне что-то привиделось наяву…

— Скорее всего, — скрипучим голосом сказал человек. — А теперь, с вашего разрешения…

— Конечно, конечно. — Деймон отступил в сторону, давая старику пройти. Когда тот исчез из виду, Деймон снова яростно потряс головой и, чувствуя холодный пот, выступивший на всем теле, продолжил путь в контору, следя за каждым своим шагом, особенно внимательно пересекая улицы, наблюдая за движением транспорта. Но, подойдя к знакомому зданию на Сорок четвертой улице, он остановился, тупо глядя на людей, снующих туда и сюда, и чувствуя, что он не в состоянии подняться на лифте, предстать перед мисс Уолтон и Оливером Габриелсеном, сидящими за их письменными столами, и делать вид, что сегодня совершенно обычный день и что сейчас ему придется заняться совершенно обычной кучей дел.

Встретить на улице мертвеца. Он содрогнулся, думая об этом. Как раз в это время дня он часто сидел за ленчем с мистером Греем в «Алгонкине», в следующем квартале вверх по улице, и нередко они прямо из обеденного зала ресторана отправлялись в бар, облюбованный мистером Греем, где позволяли себе выпить по маленькому бренди, любимому напитку мистера Грея.

Почти автоматически Деймон пошел к Шестой авеню, ныне переименованной в Авеню Америк (о, амиго , так что же такое Америка?), и, свернув с Сорок четвертой улицы, оказался рядом с баром «Алгонкин», который почти не посещал после смерти мистера Грея. Ему нравился этот бар, и он не задумывался над тем, почему смерть его друга и партнера заставила забыть дорогу сюда.

Мертвые зовут нас, подумал он, сев у знакомой узкой стойки бара (им обычно оставляли места, где они вели долгие разговоры во время послеобеденного отдыха). В баре, кроме него, никого не было, и он не узнавал бармена. Он заказал коньяк, а не свое обычное шотландское виски, помня, что мистер Грей (странно, после столь долгой дружбы он думал о нем как о мистере Грее, вместо того, чтобы называть его именем, которое ему дали при крещении) любил «Бисквит Дюбоше». Аромат коньяка всколыхнул его воспоминания, и на мгновение ему показалось, что живой мистер Грей, как и раньше, сидит рядом с ним. Его присутствие не пугало, а воспоминание было пронизано не печалью, а теплом и дружелюбием.

В последний раз он видел мистера Грея на десятилетнем юбилее своей свадьбы. Была небольшая вечеринка в квартире Деймона, где присутствовали несколько клиентов агентства, которые особенно ему нравились, и старый друг Деймона, Мартин Крьюз, который в свое время тоже обращался к их услугам, а затем попал в Голливуд, где стал высокооплачиваемым сценаристом и завел менеджера, который занимался его делами. Он приехал в Нью-Йорк на встречу с режиссером, и Деймон обрадовался, услышав накануне юбилея его голос в трубке. Мартин был честным и одаренным человеком, отличным товарищем. Он написал два прекрасных романа о маленьком городке в Огайо, в котором вырос, но продавались они с трудом, и Крьюз сказал Деймону и мистеру Грею, что собирается податься на Западный берег: «Черт бы побрал все. Я сдаюсь. Я устал голодать. Ты не можешь вечно биться головой о стенку. Единственное, что я умею, это писать, и если кто-то хочет мне платить за это, да благословит его Бог. Я постараюсь не выдавать дерьмо, но если оно им нужно, они его получат».

Деймон помнил Мартина энергичным ярким человеком, не обделенным юмором, но через несколько минут после того, как они выпили предобеденный коктейль, Деймон с грустью увидел, что его друг превратился в напыщенного болтуна, который многозначительно рассказывал пошлые анекдоты о продюсерах, режиссерах и кинозвездах, прерывая повествование визгливым хихиканьем, действовавшим Деймону на нервы.

В свое время он был ширококостным, полноватым молодым человеком, но сейчас стал сух и поджар, и Деймон предположил, что он занимается аэробикой не меньше двух часов в день, а ест только фрукты с орехами, чтобы поддерживать тонус, сохраняя фигуру балетного танцора. Его волосы ненатурально черного цвета блестели, подстриженные под пажа, чтобы полностью закрывать уши. Он носил тонкий свитер с воротником под горло, с золотой цепочкой на груди, черные брюки и ярко расписанный жакет. Мальчик из маленького городка в Огайо, о котором он когда-то писал, бесследно исчез.

В первые же десять минут он рассказал собравшимся гостям, что картина, которую они сейчас закончили, обошлась в чистые семь, а следующая, которую они запускают, будет по своему охвату настоящей эпопеей, и, дай Бог, чтобы она обошлась в десятку. Деймону потребовалось несколько минут, чтобы сообразить: семь — это семь миллионов, а десятка — десять миллионов.

Когда вошел несколько запоздавший мистер Грей, он выразил свое отношение к сетованиям Крьюза первыми же словами, сказав:

— А, наш Крьюз — Каменная Стена наконец вернулся, чтобы поприветствовать свои ободранные, но верные войска. — И Деймон понял, что ошибся, пригласив на вечеринку этого сценариста. А когда мистер Грей отступил на шаг, чтобы лучше обозреть Крьюза, словно картину в музее, и насмешливым тоном спросил:

— Это что, форма «Парамаунт-пикчерс»? — Деймон почувствовал, что Крьюз никогда больше не позвонит ему, независимо от того, как часто он будет бывать в Нью-Йорке.

И все же вечеринка прошла неплохо; Крьюз пил только содовую воду с лимоном и, поковырявшись в салате и отщипнув ломтик ветчины с тарелки, которую Шейла поставила перед ним, покинул общество раньше всех.