Мила Иванцова - Живые книги

Вдруг она увидела свое отражение в витрине магазина и даже замерла от удивления: голова со смелой молодежной прической венчала наклоненную вперед шею на сутулых плечах, а лицо выражало полное безразличие к миру. Не печаль, а равнодушие.

Амалия замерла, минуту смотрела на себя-обновленную, затем усилием воли выпрямилась и сама себе улыбнулась. Совсем чуть-чуть. Уголками рта. Как-то иронически снисходительно. Но тем не менее.

«Наверное, Артур мне и дал их на „черный день“, пожалуй, самое время их тратить», — подумала она.

— Виктор, здравствуйте! Это Женя! Слышите меня? Где я еще могу быть сегодня? Я на работе. Нет, голова не болит. А будете издеваться, не дам новый номер ее мобильного! А? То-то! И еще: вероятность девяносто процентов, что она пойдет обедать в кафе. Это я вам так… на всякий случай… Ну, откуда я знаю, как? Да уж лучше, чем вчера, — это факт. А что будет дальше — кто знает. Я свое сделала. Теперь можете и сами подключаться, если вам не безразлично. Нет, нет! Не сдала вас, я же обещала! И о писательнице тоже. Она сама мне рассказала. Ну, откуда я знаю, как вам туда идти? Да идите пока, как раньше, с палочкой. А дальше что-нибудь придумаем. Все, я на работе, некогда мне здесь с вами, вот уж точно детский сад! Хоть наберите меня потом, что там как… Пока!

Амалия удивилась, еще от двери увидев незнакомых девушек-официанток в кафе. Она подошла ближе, поздоровалась и оглянулась: нет ли поблизости Ани или Веры.

— Вы кого-то ищете? — спросила любезная девушка с бейджиком «книжница Оксана». — Чего-то хотите? Проходите, пожалуйста!

— Да, я бы хотела пообедать, а еще… еще я здесь «читаю», — неуверенно объяснила Амалия.

— А ваше имя, простите?

— Амалия.

— А! Конечно! Амалия! Писательница! — Улыбка девушки стала шире, а глаза заблестели неподдельным интересом. — Нам рассказывали о вас!

— Ой, а я смотрю — незнакомые лица, совсем вылетело из головы… Девушки в воскресенье предупреждали о пересменке, но я забыла, столько всего произошло… — начала она говорить, но запнулась.

Однако девушка не стала развивать тему и повела речь дальше, будто ничего и не знала об ограблении, а может, и действительно не знала.

— А я вас совсем иначе представляла. С длинными волосами и непременно в кружевных перчатках! — пошевелила пальчиками перед собой девушка.

— А я как раз из парикмахерской! — сообщила Амалия и только сейчас заметила, что перчаток она сегодня не надела.

Посетительница направилась на третий уровень кафе и по дороге разминулась с молодой женщиной, которую, казалось, здесь уже видела. У нее была не очень цепкая память на лица, но эта особа точно была не гостьей, в прошлый раз она ходила с какими-то бумагами в руках и при этом строго давала указания Ане и Вере. «Наверное, местный администратор», — подумала посетительница, поздоровалась и пошла дальше.

В обеденное время людей было немало, и ее столик был занят. Пришлось присесть за другой, дальше от перил балкона, без вида на нижний ярус, но кого ей там выглядывать?

Через минуту подошла другая девушка, еще издали с любопытством разглядывая Амалию, и протянула ей меню. Бейджик сообщил, что это «книжница Катя».

Женщина сделала заказ и замерла. Необычность новой прически мешала ей сосредоточиться. Она чувствовала открытой шеей движение воздуха — неподалеку работал кондиционер. На улице было жарко, но где-то вдали, на левом берегу, снова сгущались тучи, и голова Амалии опять начала передавать предупреждения о грозе: в висках пульсировало, и казалось, кожа все плотнее сжимала голову.

Когда Катя принесла солянку и салат с кальмарами (любимый «греческий» после вчерашнего краха планов Амалия заказать просто не смогла), пришлось попросить еще кофе — спасать голову.

Не успела она справиться с обедом, как снова подошла Катя и с загадочным видом сообщила, что пришел посыльный с пакетом «для писательницы».

— Опять?! Что за чудеса у вас тут? — смутилась женщина.

— А что, были прецеденты? — заинтересованно взглянула вниз с балкона девушка.

— Были. Попросите, пожалуйста, пусть поднимется, — сказала Амалия, и сердце ее опять ускорило свой ритм.

Парень посыльный был другим, но передал пакет, очень похожий на первый. Той же рукой на нем был выведен адрес кафе и дано предписание: «Передать госпоже писательнице».

Она с недоверием посмотрела на курьера, но тот невозмутимо ждал, когда «госпожа» распишется в квитанции.

— Спасибо! — тихо сказала женщина, положила пакет на колени и замерла.

«Кто? Кто это может присылать мне такие передачи?! Какая такая почитательница? Какого такого моего творчества?! Я ведь ни фамилии, ни даже какого-то псевдонима здесь никому не называла? Кто это снова с подарками? Мало было одного раза?» — думала Амалия, прекрасно сознавая странную нестыковку фактов. — «Сейчас открою коробку и найду там бутылку вина, рассказы о нем и предписание…»

Женщина заволновалась, вспомнив, как вон за тем столиком, где обедают сейчас двое мужчин, сидела она вместе с Виктором, дегустируя ежевичное вино. Амалия читала ему вслух чье-то мистически-реальное повествование, а затем они бродили по Подолу, пока не попали под ливень…

Через мгновение в ее душе произошло нечто такое, чего уже давно не случалось. Та душевная боль, которую она вполне реально чувствовала физически, заметно утихла, забилась куда-то в угол, а вместо нее зашевелилось и защекотало теплом что-то другое, подобно тому, как сегодня ночью Сильва согревала ее душу собой.

«Нет-нет, еще этого не хватало!» — отогнала свои недодуманные мысли Амалия и не без волнения открыла пакет. Он показался ей меньше предыдущего. На небольшой, граммов триста, пластиковой бутылочке было написано: «Вино из бузины». Женщина развернула свиток с рассказом. Он тоже был небольшим. Амалия поймала себя на том, что и сегодня хотела бы получить пожелания от неизвестного автора читать этот текст вместе с Виктором. Но отдельного письма об этом нигде не было.

Она в вине. Из бузины.

Это не небо клонилось и не облака обцеловывали этот странный куст. Это мой давний друг Див появился передо мной в образе своем древнем — в черном длинном плаще и широкополой шляпе.

— Где ты был, Див?

Он улыбнулся:

— Где ты был… Спроси меня о чем-нибудь другом.

— Почему не ходишь среди людей?

— Мир стал злым.

— А ты добрый? Но если ты добрый, почему ходишь в черном?

— Я ношу траур по человечеству, которое сотворил Бог.

Мы идем вместе. Гремят громы, летят ветра, клонятся перед ним деревья. Он идет впереди. Потому что я боюсь идти. Он читает мои мысли…

— Софья, я приготовил тебе подарок.