Ай У - В огне рождается сталь

— Лучше через двадцать минут, а на пятом мартене пусть осматривают даже через десять! — напутствовал рабочего Лян Цзин-чунь. Затем он позвонил по телефону директору и рассказал о принятых им мерах.

— Меньше надо слушать болтовню техников, лучше было самому осмотреть под после выпуска стали, — сердито ответил директор и повесил трубку.

Лян Цзин-чунь нахмурился. Опасность, угрожающая пятому мартену, не давала ему покоя. Сначала он собирался после разговора с Цинь Дэ-гуем уйти домой, но сейчас решил остаться на заводе на всю ночь. Ему хотелось самому проследить, как будет выполняться его распоряжение. Он вернулся к себе в кабинет и стал звонить жене. Пришлось довольно долго ждать, пока она подошла к телефону.

— Случилось что-нибудь на заводе? — с беспокойством спросила Цю Би-юнь.

— Нет, просто есть неотложные дела, которые требуют моего присутствия.

— Какие это дела? Ты должен следить за своим здоровьем, слишком не переутомляйся!

Лян Цзин-чунь положил трубку и почувствовал, что он действительно устал. Однако мысли о пятом мартене не давали ему покоя, и он снова направился в мартеновский цех. В коридор доносились громкие голоса из кабинета директора, там возбужденно обсуждали вопрос о качестве стали.

Лян Цзин-чунь переходил от мартена к мартену, трудовой энтузиазм рабочих придал ему бодрости, и он вовсе не хотел спать. На некоторых мартенах в его присутствии брали пробу, и он с интересом наблюдал за бурлящим металлом. Бригадиры, техники и подручные, глядя на пробу, по каким-то одним им известным признакам определяли температуру металла. Лян Цзин-чунь с интересом присматривался к их работе. «Если почаще бывать около мартенов, — подумал он, — можно стать заправским сталеваром».

Субботним вечером после ужина Сунь Юй-фэнь вместе с подругами пошла в универмаг купить зубную пасту и мыло. На прозрачном голубом небе не было ни одной тучки, заходящее солнце окрасило багрянцем западную часть небосклона, легкий ветерок шевелил ветви деревьев, неустанно трещали цикады. На баскетбольной площадке время от времени раздавались громкие выкрики, из заводского района доносились далекие свистки паровозов, которые как бы подчеркивали тишину, покой и радость, царящие здесь, в жилом районе. Изредка по дороге быстро проезжал одинокий велосипедист. По тротуарам люди шли медленно, обмахиваясь на ходу веерами и перебрасываясь шутками. Во всем чувствовалась атмосфера наступающего воскресного дня.

У входа в универмаг Сунь Юй-фэнь столкнулась с Дин Чунь-сю, которая уже выходила с покупками. Они уже давненько не виделись, и им было о чем поговорить. Особенно страдала от того, что ей некому излить душу, Дин Чунь-сю. Она сразу же сообщила сестре, что у Юань Тин-фа все время очень плохое настроение и он по всякому поводу злится. Иногда он приходит, садится на кан, и слова от него не добьешься: сидит, понурив голову, и только курит сигарету за сигаретой. Приготовишь ему получше поесть, а он и внимания не обращает на то, что ему подали…

— В чем же дело? На работе что-нибудь не в порядке? — не дослушав сестру, спросила Сунь Юй-фэнь.

Дин Чунь-сю подошла к ней поближе, словно хотела сообщить что-то по секрету, и, понизив голос, сказала:

— Я же говорю тебе, что все началось с того вечера, когда к нам приходил секретарь заводского парткома, — здесь она невольно улыбнулась, вспомнив, как ее расхвалили в стенгазете. — Он с Юань Тин-фа о чем-то говорил на улице, и после этого муж вернулся в очень плохом настроении. Кажется, секретарь парткома критиковал его.

— За что? Разве он плохо работает? — еще более удивилась Сунь Юй-фэнь.

— Кто же знает, за что? — нахмурила брови Дин Чунь-сю. — Я знаю только, что рабочие жаловались на него начальству, а почему — не ведаю. Спросишь его, а он сразу злится. Я думала, что тебе следовало бы поговорить с ним, но не стала звать тебя, боялась, что ты очень занята. Сейчас ты свободна? Пойдем к нам, посидишь, давно ты у нас не была.

Сунь Юй-фэнь обернулась и увидела, что ее подруги уже вошли в универмаг.

— Мне надо догнать их и купить кое-что, а через несколько дней я обязательно навещу вас.

— Никак не пойму, что они там делают, — продолжала сетовать Дин Чунь-сю. — Этого Цинь Дэ-гуя снова расхвалили на все лады, ты видела? Несколько дней тому назад в газете был напечатан даже его портрет!

— Я видела, — спокойно ответила Сунь Юй-фэнь. — В газете было написано, что он отличной работой заслуживает почета.

— Хорошо, пусть он заслужил это. Но тогда почему подвергают критике Юань Тин-фа? Ведь с какой стороны ни возьми, муж ни в чем не уступает Цинь Дэ-гую, — рассердилась Дин Чунь-сю.

— Значит, есть какие-то причины, — попыталась успокоить сестру Сунь Юй-фэнь. — Начальство не может одного безо всякой причины критиковать, а другого расхваливать, — но в душе она сама удивлялась, почему критикуют такого заслуженного передовика производства, как Юань Тин-фа. Однако вслух своих сомнений она не высказала.

— Я все же никак не могу с этим примириться, — скривила губы Дин Чунь-сю. — Он ведь все-таки отличник производства, почему же с этим не хотят считаться? Если бы он работал кое-как, разве мог бы он стать отличником производства? — раньше она сама считала, что ее мужа следует немного покритиковать за пренебрежительное отношение к женщинам, да и вообще не плохо время от времени одергивать. Но его подавленное состояние и все ухудшающееся настроение заставили ее подумать, что, пожалуй, секретарь парткома немного перегнул палку или погорячился.

Сунь Юй-фэнь стояла молча, хотя в душе она была взволнована.

— Мне всегда кажется, что к Юань Тин-фа придираются, — продолжала Дин Чунь-сю. — Многие ведь говорили, что неправильно расхвалили Цинь Дэ-гуя за его рекорд — ведь он сжег свод печи. Ты не знаешь, на этот раз он не допустил никаких ошибок?

— Не надо спешить, все выяснится само собою, — спокойно сказала Сунь Юй-фэнь, стараясь скрыть свое волнение.

Распрощавшись с сестрой, Сунь Юй-фэнь задержалась немного у входа в универмаг. «Неужели даже у Юань Тин-фа есть недостатки в работе?» — думала она, глядя вслед удаляющейся Дин Чунь-сю. В ее глазах Юань Тин-фа, который, начиная с 1949 года, выдвигался отличником производства, был человеком, достойным всяческого уважения. Она всегда считала, что он должен служить примером для остальных.