Натиг Расулзаде - Жизнь и смерть Кашмара Маштагаллы

— Привет, мама? — выждав паузу, спросил Кашмар. — А я, по-твоему, невидимка, или меня тут вообще нет? Ты почему так поздно?! — прикрикнул он на дочь.

— Мама, скажи ему, что сейчас половина девятого, — спокойно ответила дочь и прошла к себе, плотно прикрыв за собой дверь комнаты.

— Ты еще и воспитанием их будешь заниматься, — сказала Наргиз. — Это смешно.

Он не ответил.

— Так что, запомни, что я тебе сказала, — проговорила она. — Сразу после свадьбы Заура я подаю на развод.

— Ну и дура, — ответил он.

— Была дурой, — парировала она. — Поумнела. А моя бы воля, я бы и почку свою отняла, подыхай… — она вдруг беспомощно заплакала, неумело стараясь подавить подступающие рыдания.

И тут же на кухне появилась Нармина, обняла мать, припала к её груди.

— Мама, мамочка, не надо, не надо, родная, успокойся, — она целовала мать, гладила её по голове. — Пойдем в мою комнату, пойдем…

Наргиз поднялась со стула и плача вышла с дочерью из кухни. Ни та, ни другая даже не посмотрели в его сторону.

Кашмар остался один на кухне, присел к столу как был в пальто, машинально, не поднимаясь из-за стола, протянув руку, снял с плиты чайник, налил себе в первый попавшийся стакан на столе, долго смотрел на стакан, потом поднялся, пошел к двери и вышел из квартиры.

Накрапывал дождь. Во дворе Заур парковал машину и, завидев отца, вышел, подошел.

— Как дела? — спросил Кашмар, не глядя ему в глаза.

Заур напротив ловил взгляд отца, хотел посмотреть ему в глаза. Что он хотел увидеть там?

— Нормально, — сказал Заур. — Ты уходишь?

— Обстановка напряженная, — сказал Кашмар.

— Ты сам создал такую обстановку, — сказал Заур.

— Ты не понима…

— Ой, ради бога! — резко прервал его сын. — Только не говори мне, что я вырасту — пойму. Не люблю разговорные трафареты. Все, что ты делаешь, можно было бы гораздо спокойнее, без шума, без грохота… Другие мужики тоже гуляют, нет безгрешных…

— С твоей матерью сделаешь без шума, — сказал Кашмар. — Вот, разводиться со мной собирается, — произнес он, не подумав, и тут же пожалел, что проговорился: даже в темноте двора было видно, как Заур побледнел, как его потрясло это сообщение. — Я не должен был тебе этого говорить. Так, вылетело, — стал оправдываться Кашмар, — в любом случае, даже если мы решим, это будет после твоей свадьбы, естественно.

Заур ничего не ответил, оставил машину, не до конца припарковав её на свое место, и молча пошел к подъезду.

Кашмар смотрел ему вслед.

— Сынок, — окликнул он Заура негромко.

Заур обернулся в ожидание, глядя на отца напряженным взглядом.

— Ты не запер машину, — сказал Кашмар.

Несколько дней Кашмар не ночевал дома, но принимал активное участие в подготовке к свадьбе вместе со своими новыми родственниками. Магазин он тоже аккуратно посещал и решал все возникавшие проблемы и порой ловил на себе любопытные взгляды своего работника и его сына, особенно его молодого сына. Это ему не нравилось, он хмурился, отворачивался, даже подумывал — не уволить ли?..

Свадьба Заура прошла великолепно, как говорится, на самом высоком уровне, в одном из самых престижных и дорогих ресторанов города; пели такие же дорогие, под стать блюдам и напиткам в ресторане, певцы и певички, часто мелькавшие на различных телеканалах, тамадой пригласили популярного поэта, который так и норовил произносить тосты в рифму, но после третьего рифмованного тоста, отец невесты тихо одернул расходившегося поэта — надо и меру знать, тут тебе не вечер поэзии; со стороны невесты было несколько именитых гостей — депутаты, банкиры, даже один министр — одним словом, пели, ели, пили, танцевали, говорили тосты, прославляли жениха и невесту, осыпали цветами… Наргиз ходила от стола к столу с приклеенной улыбкой, Кашмар тоже ходил. Иногда они сходились возле какого-то стола. Тогда машинально улыбались друг другу, так же как и всем гостям. На него поглядывали с любопытством.

До свадьбы утрясали с новыми родственниками вопрос квартиры для молодых.

— У нас есть для них квартира, Гашгай-муаллим, — сказал отец невесты, — в хорошем тихом, престижном, экологически чистом районе, десятый этаж высотки, подземный гараж, все как надо…

— И отлично обставлена, — прибавила мать невесты, обращаясь к Наргиз. — Только позавчера мебель завезли, установили, румынская, оригинал, компьютеры, домашний кинотеатр, все как надо… — закончила она словами мужа и с видимым сожалением: было заметно, как хотелось ей, гордясь, все перечислить вплоть до постельного белья.

— Так что, с жильем нет проблем, — докончил отец невесты.

— Тогда разрешите мне отдать вам половину суммы, — сказал Кашмар.

— Разрешите мне вам этого не разрешить, — пошутил отец невесты, и все немного посмеялись. Жена его смеялась деланно, через силу.

Но в итоге сумма была названа, поделена пополам, и половина суммы была принята отцом невесты от Кашмара.

Через месяц после свадьбы Кашмар и Наргиз подали в ЗАГС заявление о разводе. Он уже не приходил домой, и только когда дочь, Нармина предупреждала его, что должны придти новые родственники, или молодожены, он являлся точно в назначенное время. Порой появлялось щемящее чувство, когда он, особенно по ночам вспоминал их с Наргиз молодые годы, первое время после женитьбы, он чувствовал, что перегнул, перестарался со своей запоздавшей свободой, но чувство исчезало, так же как и появлялось, а Кашмар оставался в постели с чужой женщиной, порой — случайной.

Магазин он навещал периодически, контролировал, как прежде все товары, выручку, и каждую неделю с мальчиком, сыном своего продавца, посылал домой, Наргиз кругленькую сумму, оставляя себе незначительную часть дохода от торговли, так как от расточительной любовницы давно избавился и необходимости в больших деньгах не испытывал. Зачем ему большие деньги? На карнавале в Бразилии он уже побывал… на карнавале жизни… так что…

Наргиз поначалу пыталась возвращать деньги, но потом быстро поняла, что одной с девятнадцатилетней дочерью на свою зарплату сотрудницы проектного института она не проживет.

У Кашмара была своя однокомнатная квартирка далеко от центра города, которую он купил, когда решено было окунуться в разгульную жизнь. Там он и жил тихо мирно, пока не пришла ему в голову идея поехать в тот самый бутик, где его бывшая любовница покупала сумку, куда можно было запихнуть целый рынок. Еще не совсем ясно сознавая, что делает, но уже смутно догадываясь и боясь признаться себе, он припарковал машину (пришлось довольно далеко от бутика, все места возле тротуара были заняты дорогими иномарками, город процветал, город становился городом миллионеров, о, горе беднякам!), вышел и, прогуливаясь направился к магазину.