Семен Малков - Ветер перемен

— Ты прав, хотя не только американцы направляют и финансируют эту подрывную кампанию, — убежденно сказал Царев. — Взять хотя бы то, как поносят недавнюю советскую историю и коммунистических вождей. Будто не было никаких достижений. Ни победы над Гитлером, ни освобождения Европы, ни полетов в космос!

— Особенно возмущает молчаливая поддержка этой разнузданной кампании нашей правящей элитой, — согласился с ним Наумов. — Ведь она в основном состоит из бывших партийных руководителей, которые несут ответственность за прошлое.

— У нас, в Академии наук, большинство ученых деморализовано происходящим, — удручённо сказал Владимир Иванович. — Многие ведь — Герои соцтруда, лауреаты Ленинских премий. Их большие заслуги и государственные награды теперь совершенно обесценены. Это может нанести непоправимый урон нашей науке. Даже не снижение зарплаты и пенсий, а именно моральный ущерб может вызвать «утечку мозгов» из России! Во многих странах и даже в США спят и видят, как бы заполучить наших видных ученых и талантливую молодежь, предоставив им лучшие условия.

— Да уж, пожалуй, здесь таится самая большая беда, грозящая нашей науке, — кивнул Артём Сергеевич. — От многих приходится слышать, что они подумывают о том, как бы перебраться на Запад или к арабам. Мотивируют это желанием получать достойную оплату труда. Но думаю, что дело скорее в деморализации.

— Все это так, но и грядущая безработица погонит их из страны, — озабоченно произнес Царев. — Объем промышленного производства падает, а об «оборонке» и говорить нечего. Сокращение военных заказов и затеянная конверсия оставляют оборонные предприятия без работы. Производство кастрюль вместо ракет их обанкротит!

— Видя, с каким равнодушием правительство, проводя реформы, относится к развалу промышленности и упадку военного потенциала страны, и впрямь можно подумать, что в нем засели «агенты влияния» врагов России, — подводя итог разговору, с горечью заключил Наумов. — Ведь в результате этих реформ и «шоковой терапии» Гайдара жизненный уровень населения стал еще ниже.

Так оно было на самом деле. Никаких признаков хотя бы начала обещанного Ельциным улучшения жизни народа и процветания России не наблюдалось.

Читая газеты, слушая радио и глядя на экран телевизора, Артём Сергеевич все более убеждался в неспособности пришедших к власти противопоставить свергнутой свою конкретную программу и идеологию. Особенно ярко это проявлялось в том, что новые произведения литературы и кинофильмы в основном лишь разоблачали и клеймили коммунистический режим, однако не содержали ничего, рисующего людям более привлекательное будущее.

— Создается впечатление, — пожаловался он жене, — что Ельцин с соратниками из-за отсутствия подготовленной политической и экономической программы просто растерялись. Они хотели бы побыстрее перейти к капитализму, но не знают, как это сделать. Отсюда все нынешние беды.

— Ты прав. Ничего пока у этих болтунов не получается, — грустно согласилась Варя. — Жить стало тяжелее. Народ совсем обеднел. Какой толк от того, что больше товаров, если у людей нет денег?

— Хуже всего то, что неизвестно, когда все изменится к лучшему, — заключил Артём Сергеевич. — Кроме демагогических посулов, конкретных благ народу не предоставляют. И по размаху, который приобрели казнокрадство и хищение госсобственности, надеяться на это не приходится.

— Мне кажется, сама власть это сознает. Поэтому всячески старается отвлечь внимание людей от острых проблем и провалов своей экономической политики, — предположила Варя. — Заметил, как резко увеличилось количество лотерей и никчемных развлекательных игр по телеку?

— Еще бы! Одно лишь «Поле чудес» чего стоит! — возмущенно подтвердил он. — Это циничный намек на поле в стране дураков из «Золотого ключика» Алексея Толстого. Мало того, что дурят народ, так еще над ним насмехаются!

— Теперь видишь, Тёмочка, какие они на деле демократы? Партийные бонзы смотрели на народ, как на быдло, и эти тоже. А ты еще им верил. Хорошего ждать от них нечего!

Безыдейность и духовная импотенция, воцарившиеся в то время в обществе, наглядно проявлялись в эклектике содержания кинофильмов, предлагавшихся телевидением. Так как отечественная «чернуха», зарубежные боевики и «мыльные оперы» у зрителей быстро набили оскомину, почти все телеканалы вытащили из архива и пустили в прокат «светлые» советские фильмы, прославляющие революцию и советскую власть.

— Ты чего-нибудь понимаешь? — недоуменно спросила у мужа Варя. — Ну как можно почти одновременно показывать пасквиль на Ленина, утверждающий, будто он делал революцию на деньги Германии, и фильмы, идеализирующие его образ? Доказывать, что Гражданская война была преступлением и вновь выпускать на экран «Неуловимых мстителей»?

— Это оправдывают пресловутым «плюрализмом», но на деле старые советские фильмы вновь прокатывают из чисто коммерческих соображений, — объяснил Артём Сергеевич. — А на то, что после этого в головах миллионов телезрителей царит сумбур, по-видимому, правящим «демокрадам» наплевать.

— Но при чем тут коммерция? — не поняла Варя. — Может, на телевидении засели бывшие партийные руководители, тоскующие по прошлому?

— Все дело в рекламе, — досадливо поморщился он. — Зрителям надоели «ужастики», криминальные боевики и зарубежные страсти. Поэтому они даже наши старые советские фильмы смотрят с удовольствием, несмотря на назойливую рекламу.

— Верно. Я тоже недавно с удовольствием вновь посмотрела очень старые фильмы «Свинарка и пастух» и «Кубанские казаки», хотя их содержание — это сплошное вранье. Потому что они веселые, музыкальные и жизнеутверждающие. А наша «чернуха» — жестокая, безрадостная, и герои — одни бандиты, проститутки и удачливые мошенники.

— В том-то и дело. Может, новые фильмы и содержат жизненную правду, но народ не хочет верить в безысходность, в то, что мафию нельзя победить. Нужны фильмы, где добро берет верх над злом.

Но пока зло повсеместно брало верх над добром. Непонятное попустительство власти породило стремительный рост коррупции и криминала. На этой благодатной почве набрала силу организованная преступность. Как грибы после дождя в регионах страны выросли многочисленные преступные группировки. Даже в столице их было несколько, и некоторые состояли сплошь из приезжих бандитов по этническому признаку.

Стали обычными неизвестные ранее преступления — заказные убийства. Тех, кто по каким-то причинам мешал новоявленным богачам, безнаказанно убивали средь бела дня. И не только их конкурентов и тех, с кем они сводили счеты. Взрывали и отстреливали даже неугодных политиков, невзирая на их статус. Появилась и неслыханная доселе у нас специальность профессионального убийцы — киллера.