Александр Чуманов - Брат птеродактиля

Естественно, данные перечисленные профессии оплачивались скудно. Но Мишка вовсе не думал уклоняться от обязанностей добытчика и пристрастился числиться одновременно в двух, а то и трех местах. Тогда как кое-кто от безработицы с катушек слетал, но дело чаще всего было просто в неумеренных амбициях, в нежелании учитывать текущий момент и как-то уживаться с ним. Впрочем, Мишка безработным тоже какое-то время побывал, но при этом он, разумеется, довольно продуктивно, хотя и подпольно, прирабатывал. А что — если государство с ним так, то и он с государством — подобным же манером.

Метаморфозы в духе времени происходили и с Марииным банком. Он сперва даже на непродолжительное время как бы расцвел, то ли «Менатепу», ныне не существующему, тогда отдался, то ли «Империалу», также канувшему в небытие, то ли еще каким-то столичным жулиманам. На непродолжительное время Мария Сергеевна даже стала зарабатывать в несколько раз больше мужа, который тогда еще только искал собственный путь в рыночную экономику.

Так что кратковременный расцвет местного банка помог семье вообще не ощутить превратностей суровой переходной годины. Тогда как многие семьи всерьез бедовали. Аркашка, к примеру, точно бы бедовал, если бы скудость не была его пожизненным спутником.

Сынишка Женя, или, по-материному, Геня, преспокойно доучился в школе, почти ни в чем не зная родительского отказа, поступил в колледж, правда, платный, на специальность «Дорожные машины и механизмы», поскольку местное ДРСУ как раз на глазах у всех тогда натурально процветало, кто ж мог знать, что и это процветание закончится в аккурат тогда, когда Женька диплом привезет. Впрочем, парня все равно почти сразу на Северный флот забрали, притом в подводники — то-то Мария ревела, да и Мишка здорово переживал, ведь на год дольше служить, чем в сухопутных, — однако на «Курск» сын не попал и отслужил вполне благополучно. Даже очень достойно, много лучше, чем отец и дядька когда-то, хотя к тому моменту воинская доблесть общественностью уже слабо ценилась, уже незнакомых морячков на чужие свадьбы в знак уважения не затаскивали. Разве что в руках у тебя весьма популярный поначалу приборчик для коллективного пения под названием «Караоке».

Отслужил благополучно, а вот штатская жизнь как-то не заладилась. На первой же «давалке» — а такие с незапамятных времен любят охотиться за выпущенными из воинской неволи несмышленышами — еще ни на какую работу не поступив, жениться хотел, и родители бы, наверное, не смогли отвертеться, отгрохали бы свадьбу со старорежимным размахом. Еще и потому безропотно отгрохали б, что сами некогда женились, не обременяя пустые тогда еще головы мучительными гамлетовскими сомнениями. Отец так даже и погордился бы — в него сыночек благородством пошел, не в дядьку.

Но, к счастью, у той мадамы уже штампик в паспорте был, а избавляться от него — дело хлопотное и не очень быстрое, так что она сама отказалась от белого невестиного платья и всего прочего. Мол, по нынешним временам для полноценного семейного счастья и «гражданского» брака вполне достаточно. Мол, лучше денежные средства, предусмотренные «свадебной» строкой семейного бюджета, потратить более рационально.

Забавно, что нынче пятнадцатилетние шлюшки, дававшие всем без разбора и понятия не имеющие, кто конкретно их осеменил, убежденно, веря самим себе, утверждают, что беременность случилась в результате «гражданского» брака, который затем распался из-за несовместимости характеров. Однако с выбором отчества для младенца затрудняются, поскольку руководствуются исключительно теми же пристрастиями, которые определили выбор имени. А врать системно пока не выучились…

А помимо несомненной рассудительности, Женькина избранница имела на руках дочь-пятиклассницу, уже вне школы открыто курившую, имела, таким образом, возраст, превышающий Женькин на шесть лет, само собой, смолила по-черному и сама, так что мама Мария, побывавшая в их комнатенке с ознакомительными целями, утверждала, будто на той жилплощади молекулы саркомы легких, видимые невооруженным глазом, в несметном количестве плавают прямо в воздухе. Ну, мать же, а всем матерям присуща склонность к подобного рода аллегориям.

Конечно, Мария с Михаилом втайне очень рассчитывали, что сын охотку сорвет да и займется поиском истинной, достойной его судьбы. Ведь где-то же приуготовлена каждому такая. А потому всеми правдами-неправдами оттягивали выплату действительно предназначавшегося сыну стартового капитала. Квартиру, машину, дачу, работу, чтоб ни черта не делать и кучу денег огребать, они, в отличие от некоторых соотечественников, обеспечить сыну, понятно, не могли, но все же сумму, притом в долларах, скопили очень приличную по меркам хронически советского человека.

Однако бесконечно врать да изворачиваться такому человеку тем более невмоготу. Невыносимо раз за разом, обмирая от стыда и пряча глаза, говорить сыночку про то, что срок срочного вклада еще не подошел и жалко терять солидные проценты, хотя это было чистой правдой; про временное отсутствие средств в банке, что было чистейшим враньем; про ожидаемый со дня на день резкий скачок курса инвалюты, что действительно случилось и было названо словом «дефолт», однако несколькими годами позже, когда долларов уже и в помине не было. Ни на руках, ни на счетах…

Так что довольно скоро предки раскошелились. Но еще лелеяли надежду, что сын одумается, когда промотает со своей хищницей все до копейки. Черт уж с ними, с деньгами-то, «не жили богато — не стоит начинать». И сперва вроде бы события именно в этом направлении развивались — сняли сын с сожительницей двухкомнатную квартиру с газом и горячей водой, уж про остальное не говоря, девчонку прибарахлили по стандарту, установленному ее одноклассницами, сама Натаха — так эту профуру звали — разоделась принцессой и работу в ларьке бросила. Действительно, если такая шуба и сапоги такие во сне не снились твоей работодательнице, то как тебе сохранять неизменное, но осточертевшее почтение к ней?

А вот у Гени новых носильных вещей мама Мария не заприметила. Хотя они от пристрастного взгляда уж никак бы не ускользнули. И первый раз, во время очередной плановой инспекции, с «врио» невесткой поцапалась. Только дома потом благодаря валокордину да молчаливому Мишкиному поглаживанию по голове насилу отошла. И больше — никаких инспекций, себе дороже. Та, соответственно, тоже — ни ногой к «врио» свекровке.

Но сын продолжал часто к родителям забегать. Он наконец устроился на работу, правда, не в ДРСУ, где вакансий не нашлось, а водителем «бычка». Правами-то еще в колледже обзавелся — какой же дорожник без прав. Собственно, сын заезжал каждый божий день, а не забегал. На обед. Якобы в связи с местоположением базы, на которой он вкалывал, ему удобней обедать у родителей. Хотя, вообще-то, какая разница, если — на машине. Да и весь город из конца в конец промахнуть — пять минут.