Юрий Хвалев - Кузнечик сын кузнеца (рассказы)

- Кузнечик сын кузнеца! - вырвалось у меня. – Зелёненький с пупырышками, ему в детстве не хватало витаминов, возможно, от безделья нюхал клей, сидя в траве, и с мухами дружил. Представьте себе, кузнечик сын кузнеца дружит с мухами. Ой-ой-ой. – Я схватилась за голову. – Сюда нужно комиссию из департамента образования присылать.

Распахнув дверь, я выскочила из класса.

- Светлана Анатольевна, я всё поняла! – кричала директриса. – Скажите, как зовут вашего племянника?! Да остановитесь же вы, наконец…

Я познакомился с ней на вокзале, случайно встретившись под часами, которые показывали без четверти девять. До отправления нашего поезда оставалось пятнадцать минут; целый вагон времени, если сравнить с мгновением, например, для мотылька – это беспосадочный полёт длиною в жизнь. Я натужно удивился, потому что ожидал её увидеть на перроне в условленном месте. Утро постепенно теплело и от возникшей паузы становилось невмоготу. После банальных слов приветствия, типа «Доброе утро», я не придумал, что сказать, словно наполнил рот водой, возможно, мешала субординация. Нахлынувшее волнение препятствовало вспомнить её отчество и должность.

«Ольга, кажется, Петровна. Майор госбезопасности».

Словно в ответ, как знак хорошего расположения ко мне, она протянула руку, и я тут же понял, что нашему шапошному знакомству подходит естественный конец.

- Напомните, как вас зовут? – пожимая мою ладонь, спросила она.

- Лейтенант Певзнер, - глядя ей в глаза, ответил я.

- Как так, Певзнер?! – удивилась она.

- Так точно, Юрий Певзнер, московский уголовный розыск, если коротко МУР! – добавил я, пытаясь понять её удивление.

- Мур-мур. Бывают же совпадения… - ухмыльнулась она, и в её глазах забрезжил огонёк неподдельного ко мне интереса.

Такие служебные командировки, как конвоирование осужденных из пункта цивилизации «а» в местность не столь отдалённую «б», для меня были обычным делом; мне приказали я, не задумываясь, с удовольствием выполнил. Особенно сегодня, в компании с Ольгой Петровной, которая считалась в управлении непревзойдённой интеллектуалкой, а это, как говорил известный мультяшный персонал, подходящая компания, где можно будет расслабиться, слушая её, и что-нибудь взять для себя на карандаш, чтобы при удобном случае козырнуть этим в кругу сослуживцев.

Женщину лучше изучать сзади, так проще. Поэтому я немного тормозил, катя следом её трёхколесный дорожный чемоданчик. Моя сумка, пристроенная сверху, составляла с ним единое целое, поэтому всё своё внимание я переключил на, идущую величавой поступью, майоршу. Словно чувствуя мой пристальный взгляд, Ольга Петровна напряглась, как натянутая струна, каждый новый шаг раскачивал её широкие бёдра.

Пройдя полупустой перрон, мы оказались в хвосте поезда, где нас уже поджидала троица. Двое крепко сбитых мужчин, сопровождающие, передавали нам по этапу третьего, приговорённого, который ни чем особо не выделялся, если не считать марлевой повязки на лице, просунутую ветровку между сцепленными наручниками руками, да модной стрижке под ноль.

- Ну, наконец-то, - передавая Ольге Петровне папку, сказал один из сопровождающих.

- Вы с этим Певзнером поаккуратней, тот ещё жучила, - добавил другой сопровождающий. – Особо опасный преступник…

«Чем больше преступников сядет за решётку, тем будет лучше нашему обществу, - когда сопровождающий произнёс мою фамилию, я думал о высоких материях. – Чистота во всём - залог здоровья и развития государства».

- Что, что… - машинально вырвалось у меня.

После подписания акта приёма-передачи Ольга Петровна как-то странно на меня посмотрела: то ли искала в моём лице сочувствие, то ли просто давала понять, чтобы я уже показал своё «я», потому что приговорённый уже несколько минут находился в зоне нашей ответственности.

- Пожалуйста, пройдите в вагон, - вежливо попросил я приговорённого, беря его за руку.

- Юра, ни пуха не пера… - сказал один из сопровождающих.

- Эх, Певзнер, Певзнер… - тяжело вздохнув, выдал другой сопровождающий и панибратски похлопал приговорённого по плечу.

Меня от этих реплик передёрнуло, внутри что-то щёлкнуло и загудело, словно самопроизвольно включилась морозильная камера, и от этого по спине пробежал волнительный холодок.

«Так приговорённый тоже Юрий Певзнер! - мой мозг производил несложные, логические действия. – Тогда почему сопровождающий дважды назвал фамилию? Значит, он имел в виду и меня. Нет, нет. Случайная оговорка».

- Проходите же вы быстрей, - услышал я голос Ольги Петровны. – Наш «люкс» номер шесть.

«Вы! Так она уже поставила между нами знак равенства, - крутилось у меня в голове. – Вот сучка».

В коридоре вагона, перед тем как войти в наше люксовое купе, я чуть задержался, стараясь сопоставить свой рост с ростом приговорённого. На первый взгляд мы были одинаковые.

Ольга Петровна уселась на кожаный диван, а в моих действиях случились разногласия, потому что в голове крутился вопрос «Какое отчество у этого Певзнера?» Да, я нервничал. Поэтому, забыв препроводить приговорённого в его комнату , я зачем-то занёс наши вещи в туалет, затем включил радио и машинально опустил наполовину окно.

- Сядьте! – приказала Ольга Петровна.

Пока я суетился приговорённый уже сидел напротив майорши, как бедный родственник, поэтому мне ничего не оставалось, как подсесть к этому неудачнику.

- Хорошо сидим, - сказала Ольга Петровна и, некрасиво показав на меня пальцев, добавила: - А теперь, товарищ лейтенант, сделайте всё так, как прописано в инструкции.

Я в обратном порядке исправил свои неправильные телодвижения. Взял приговорённого за руку и, сдерживая бурлящую внутри нетерпимость, как можно вежливее выдал:

- Пожалуйста, пройдите в свою комнату.

На мой взгляд, пришло время сделать некоторые пояснения: почему именно так, а не иначе, мы этапировали приговорённого. Почему именно купе «люкс» стал временным прибежищем этого бандита с большой дороги, а, например, не «чёрный воронок» с тупорылыми костоломами, у которых на заключённых особый, собачий нюх. Всему виной принятые наверху показушные решения, которые в этом году, возможно, по разнарядке получили правозащитники. Проще говоря, за годом «поддержки материнства и детства» был объявлен год «российских правозащитников», которые тут же, словно по команде (из-за бугра) бросились выявлять у нас многочисленные нарушения, в том числе и в этапировании приговорённых. Содержание их, кормление и т. д. и т. п. Поэтому в особых случаях, чтобы скрыть явные недостатки, от всевидящего ока правозащитников, приговорённых помещали в лучшие условия, добавив в компанию к ним образованный персонал, и любимую до слёз приставку «спец»: спецсодержание, спецобслуживание, спецпитание.