Андрей Мухлынин - Сезон колдуна

Ничего не ответив, я развернулся и пошёл вдоль красной линии на земле. Она вела за угол, к забрызганной кровью стене.

— Шёл отсюда, — тихо сообщил подошёдший Олег. — Поднялся на чердак, вылез в слуховое окно и спрыгнул.

Я присмотрелся к кирпичам: многие пули прошли навылет, оставив в стене выбоины. Икрамов не ошибся, бомж должен был умереть прямо здесь. Но почему-то не смог.

— Так вы знаете, что это?

— Пока нет, — невзирая на холодный ветер, я откинул капюшон, и повнимательнее пригляделся к стене.

— Но, кажется, понимаю. Чердак осматривали?

Олег кивнул. Мы вернулись к подъезду, поднялись на пятый этаж, а оттуда, по крутой лестнице, на чердак — мрачное помещение, из-за покатости крыши казавшееся по площади меньше дома. Шесть кирпичных дымоходов поддерживали ржавую железную крышу, выполняя роль колонн. Одно слуховое окно было разбито, судя по всему, недавно. Под ногами плотным слоем лежала земля, укрывающая соломенную прослойку над потолком последнего этажа. Это указывало на то, что дом был достаточно старый. Как раз такой, как нужно. Я повернулся к чердачной двери и сказал заглянувшему Икрамову.

— Я могу узнать, что здесь произошло.

Черты его лица слегка смягчилось.

— Когда?

— Прямо сейчас. Но только на уже указанных мной условиях.

— Хорошо, — выдохнул следователь. — Будь по-вашему.

— Мне нужна свеча. Любая. Горящая. И чтобы кроме меня здесь никого не было.

Олег хотел что-то возразить, но Икрамов остановил его.

— Я же обещал не обманывать, — напомнил я. — Всё по-честному.

По приказу Икрамова кто-то раздобыл свечу, и через пять минут я остался наедине с домом.

И его самыми старыми жильцами.

Рядом с людьми всегда обитало много всяких… сущностей. Не менее половины из них предпочитают селиться в домах, рядом с человеком. Во-первых, там тепло. Во-вторых — всегда есть еда. И, в-третьих, — самое главное, — так они могут наблюдать за нами. Будь то обычный домовой, или какой-нибудь мелкий демон, они никогда не упустят возможности засунуть нос в людские дела. Однако вместе с тем они не любят афишировать своё присутствие, прячась по углам и пугая жильцов шорохами, вздохами и тихим скрипом.

Современное освещение почти выгнало эти сущности из городов. Электрические лампы дают слишком чёткие, слишком неподвижные тени, не оставляя места невидимым соседям. Поэтому мне и нужна была свеча.

Есть три способа вызвать кого-либо. Первый известен, наверное, каждому, и заключается в произнесении Имени. Оно есть у всего, даже у неживых предметов; стоит назвать Имя, и его владелец тотчас явится к вам. Проблема заключается лишь в том, что произнести Имя, сохранив все интонации, довольно сложно. Никогда нельзя быть уверенным, что вместо кролика из шляпы не вылезет злобная тварь, готовая сразу по прибытии откусить горе-колдуну голову.

Можно обойтись и без Имени, если написать или произнести заклинание вызова. Это второй способ. Он гораздо проще первого, но никто не гарантирует, что он не закончится тем же самым.

Третий способ подходил мне идеально. Его принцип прост: если долго смотреть в одну точку, то обязательно что-нибудь заметишь. Конечно «Онегина» в исполнении Александра Сергеевича так не послушаешь, но мне всего-то нужно было — дождаться, когда одна из сущностей выглянет из укрытия и задать пару вопросов. Я отошёл ко второму — целому — слуховому окну, где было достаточно темно, зажёг свечу и замер, вглядываясь в пляшущие тени.

Долго ждать не пришлось. Сперва послышались частые шажки, будто кто-то очень маленький бегал по земляному настилу. Обойдя свои владения он остановился и начал разбрасывать мусор, раздражённо ворча. Видимо, кто-то из милиционеров задел его гнездо, решил я. Что ж, с домовым хотя бы можно договориться.

Пламя свечи дёрнулось от сквозняка, и я увидел пушистый комок, шарахнувшийся за дымоход. Он был так занят своими делами, что поначалу даже не заметил меня.

— Выходи, — произнёс я достаточно громко, но не настолько, чтобы меня слышали на лестничной площадке.

Домовой выглянул из-за перевёрнутой коробки справа от меня, куда он каким-то образом успел перебраться. Он был похож на комок торчащей во все стороны шерсти размером с кошку. Шерсть скрывала его лапы, и казалось, что комок просто перекатывается по полу.

И я сказал первое, что пришло мне в голову:

— Шушундрик.

Слуховое окно вдруг открылось, а комок рассыпался на отдельные шерстинки, разлетевшись во все стороны. Не успел я понять, что натворил, как невидимая сила подхватила меня и с лёгкостью протащила в окно, явно собираясь сбросить вниз.

В последний момент я успел зацепиться за водосток на краю крыши, повиснув в пятнадцати метрах над землёй. Разъярённый домовой, не принимая никакой формы, вполне ощутимо прыгнул у меня на пальцах так, что острое железо водостока впилось в кожу. Я посмотрел вниз — меня заметили, кто-то уже бежал, должно быть за подмогой, — и начал раскачиваться, чтобы быть поближе к стене. Как только домовой снова подпрыгнул, я отпустил водосток.

Падение оказалось неожиданно стремительным, впрочем, как и любое другое. В нескольких метрах подо мной из стены торчал изогнутый железный штырь — на такие раньше подводили провода для радиоточек. Я схватился за него и понял, насколько глупо поступил.

«Виктор, ты балда!» — хором сказали мне внутренний голос и инстинкт самосохранения, — «Ты же можешь просто прыгнуть; главное, не на голову приземляться».

Я мог так сделать. Но ситуация была не такая уж безвыходная: справа, этажом ниже, я приметил не застеклённый балкон и уже прикидывал, как бы до него долететь. Тем временем штырь, не рассчитанный на подвешивание людей, начал наклоняться, с подозрительным скрежетом выходя из стены. Раскачавшись посильнее, я прыгнул.

Я налетел грудью на деревянные перила. Они выдержали, но это было безумно больно, будто я разом сломал кучу рёбер. Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы не обращать внимания на боль и не сорваться. Стиснув зубы, я перелез через перила и, растянувшись на полу, выдохнул:

— Весёлая, блин, работёнка.

Балконная дверь открылась. Хозяин квартиры навис надо мной и уставился, буравя яростным взглядом. Не знаю, что он там подумал, но его телосложение позволяло ему поступить со мной так же, как сделал домовой — выкинуть.

Я сел с видом мученика, опёршись спиной на перила, и громко прошептал:

— Нас раскрыли, ставка больше не секретна. За мной уже идут!

Гнев в глазах мужчины сменился недоумением, а следом — самым настоящим испугом, но тут в глубине квартиры раздался звонок, и хозяин квартиры, пятясь, ушёл.

Спустя минуту он вернулся в сопровождении Икрамова.

— Да, это наш… — следователь запнулся, когда я вопросительно посмотрел на него. — Это наш сотрудник. Поднимайтесь, Тесла. Не валяйте дурака.