Николай Семченко - Горизонт края света

На кресте вывели надпись о присоединении Камчатки к российским землям. Под грохот выстрелов и радостные крики воздвигли этот знак на берегу Камчатки.

Взлетели ввысь вороны, напуганные огнём и восторженным мужским рёвом. Птицы громко кричали, кружились над пришельцами и не могли понять, что случилось.

Казаки опустили пищали. Солнце слепило глаза, и зеленые листья берез казались неправдоподобно яркими. На востоке показалось одно облачко, за ним другое, и вот уже целый их караван двинулся к середине неба. Их пронзали яростные лучи светила, и они то вспыхивали как начищенная медь, то наливались темной синевой, то отливали белым золотом. Яркий солнечный свет лился между ними как дождь. И вдруг в сопках, среди зарослей изумрудного кедрача, появились люди.

Юкагиры, увидев их, похватались за свои копья:

– Камчадальские воины!

С сопок медленно спускалась процессия камчадалов. Покачивались копья с привязанными к ним пучками сухой крашеной травы, гудели бубны. Вороны, напуганные появлением новых людей, загалдели ещё отчаяннее и закружили над своими гнёздами, не смея опуститься на деревья.

Атласов велел казакам занять оборонительную позицию. Но Ома, вглядевшись в медленную и торжественную цепь пришельцев, сказал:

– Однако у камчадальцев нет копий войны! У них копья мира и почитания.

Туземцы смиренно встали перед казаками. Шаман в медвежьей шкуре распростёрся у костра. Обнаженные по пояс воины последовали его примеру. Стало тихо: камчадалы не поднимали голов, а казаки, удивлённые их поведением, не сразу заговорили.

– Не военная ли это хитрость? – спросил Атласов Ому. – Да не лукавь! Правду говори.

– Однако, нет, – ответил тот. – Когда мои предки впервые увидели русских, то подумали: пришли самые великие шаманы. Камчадальцы так же думают.

Атласов велел толмачам сказать камчатским людям, чтобы они поднялись с земли и объяснили, зачем явились скопом.

С грехом пополам, пользуясь подсказками Омы и других юкагиров, толмачи сумели-таки объясниться с пришельцами.

– Вы – боги! – громко завопил шаман. – Вы изрыгаете огонь изо рта и выдыхаете гром! О, великие боги, просим вас: помогите! Давно я призывал вас на помощь – и вот явились вы в сиянии огня и молний.

Казаки с изумлением слушали перевод. А камчадалы вновь попытались пасть ниц, но Атласов властным жестом остановил их. И тогда вперёд вышел мужчина средних лет, высокий, крепкий, с открытым гордым лицом.

– Это вождь Купеня, – сказал шаман. – Он наш правитель.

Князец поклонился Атласову:

– Пусть великие не гневаются!

– Не за что на вас пока что гневаться, – ответил Атласов и подбоченился. – Говори, что хотел сказать.

– Наши шаманы призывали вас на помощь, – продолжал Купеня. – Впереди вас по Камчатке слава идёт как о великих воинах. Только вы сможете покорить вероломного Шандала.

– Кто это такой?

– Злой вождь, и люди его злые. Обижают нас.

– Э, нет! Мы на слово никому не верим, – усмехнулся Атласов. – Кто кого обижает – это еще разобраться надо. Сгоряча мы решений не принимаем.

– Ладно, всё расскажу о Шандале, – кивнул Купеня. – Прошу небесных гостей войти в наши бедные яяна 40. Наш дом – ваш дом…

Вслед за камчадалами казаки пришли к большому поселению. Издали оно представлялось чуть ли не городищем, окруженном сторожевыми башнями. Но башни оказались балаганами на высоких столбах. Возле них примостились шалаши, крытые серой травой, – назывались они барабары. Женщины стойбища летом готовили в них пищу, чистили рыбу, занимались шитьём. А жили аборигены в землянках, напоминающих снаружи невысокие круглые холмики.

Русские не без осторожности спускались в эти жилища по лестницам. Их удивляло то, что стремянки были горячие – и как только ещё не сгорели? Надо было то и дело переводить дух, чтобы не задохнуться: снизу шёл густой дым. Оказывается, лестницы в землянках обязательно располагались над очагами.

Кто-то из казаков заметил, как над одним из холмиков взмётываются красные головёшки. Что это такое, для чего?

– А вы не знаете? – в свою очередь удивился Купеня. – Разве владельцы молний иначе выбрасывают головёшки из своих жилищ?

– У нас другие обычаи, – сдержанно ответил Атласов. Он уже давно понял, что не стоит разубеждать туземцев, что мельгытанги – это обычные люди. Ореол тайны помогал держать язычников в повиновении.

– А-а, – хитро сощурился князец. – Наши гости не желают рассказывать о своих жилищах. У нас тайн от вас нет. Мои люди выбрасывают головёшки из очагов через отверстия-андроны. И у нас тот за великого удальца почитается, кто метко их глубокой землянки швырнёт наружу. Не выбросишь головёшки, оставишь их на ночь – заболит голова, умереть можешь…

Удобно устроившись на медвежьих шкурах, Атласов слушал камчадальского князца. От бытовых разговоров он перешел на более серьёзные. Оказывается, в низовьях Камчатки живёт другой большой род, во главе которого стоит Шандал. Он уводит в плен женщин и детей, опустошает селения, вырезает целые семьи и желает наложить дань на всех камчадалов. Он ухитрился похитить из хорошо укреплённого Ичинского острожка достойнейшую женщину – мать Купени, заставил старуху выполнять самую чёрную, унизительную работу, держал её впроголодь и бахвалился, что обратит в рабство все соседние племена. Каждый день камлал шаман стойбища, и накануне прихода русских духи ответили ему: одержать победу над заклятым врагом помогут Купене могущественные пришельцы…

Слушая этот рассказ, Атласов мрачнел. Чего, казалось бы, недоставало этому краю? Полноводные реки, густые леса, уйма зверья и птицы. И даже небо здесь другое – синее с ослепительно белыми облаками, не в пример надоевшему небосклону Севера – серому, с зеленоватым оттенком. А народ тут, однако же, беден, глуп и страдает от притеснений: сильный глумится над слабым, и в этом месте, похоже, та же притча – один хочет захватить всю благодать, чтоб владеть ею безраздельно…

– Хорошо, – решил Атласов, – казаки пойдут с тобой на Шандала. Но ты дай нам ответ: согласен ли принять защиту и покровительство Руси?

– Нам нужна защита! Мои люди нуждаются в сильных покровителях.

– Но за это надлежит вам платить царю соболиный ясак в его меховую казну…

Когда толмач перевёл слова Атласова, князец недоверчиво взглянул на приказного, и его глаза спрятались за сочными яблочками скуластых щёк:

– Ай! Зачем вам такой негодный зверь – соболь? Разве не желает ваш повелитель носить шубы из собачьего белого меха? У нас много таких собак, ими согласны ясак платить. А соболь – дрянная зверушка, не то что на одежду, так даже в пищу не годится!

– Значит, особой беды для твоего рода-племени не случится, если станешь отдавать нам то, что самим не годно, – дипломатично улыбнулся Атласов в ответ. – У вас собачий мех ценится, у нас – соболий.