Фэнни Флэгг - На бензоколонке только девушки

Она сошла со сцены, помахав рукой на прощанье, из динамиков зазвучала запись Бетт Мидлер «Ветер под моими крыльями» [71].

Вот это день!

В тот вечер город устроил «осам» масштабную вечеринку в Бальной зале Зелински. Народу было битком, а когда солист группы на сцене увидел, как входит Фрици, он остановил музыку, и все аплодировали, пока она шла через толпу.

– Здорово, ребята!

Сьюки не знала, понимают ли тут все, кто она такая, или они просто дружелюбнейшая публика на свете, но ее никогда в жизни столько не обнимали. Вскоре музыка заиграла вновь, и крупная веселая женщина с золотым зубом сгребла Сьюки в охапку, и они пошли плясать польку. То есть Сьюки догадалась, что это за танец.

Чуть погодя, когда Сьюки исхитрилась перевести дух, она заметила длинный стол, заставленный едой из конца в конец. А она-то думала, что это южане много едят! Взяла тарелку и принялась за что-то неимоверно вкусное с горчицей и квашеной капустой. Кто его знает, что это, но удалось оно на славу Сьюки смотрела, как Фрици и все остальные танцуют, и ей казалось, что нет людей счастливее.

После того как ее прокружили по залу не меньше ста человек, включая восьмилетнего мальчика, Сьюки поняла, что сваливать свои неудачи в балете на генетику не стоит. Все поляки оказались очень хорошими танцорами.

Еще через час к музыкантам подошел какой-то мужчина и что-то сказал солисту. Следующую песню тот объявил в микрофон:

– Дамы и господа, у нас есть заказ. Где сестра Мэри Джуд?

Толпа взревела и захлопала. Сестра Мэри Джуд ела, но не сплоховала – вышла на сцену, взяла аккордеон и вжарила бодрый вариант «Польки Виника-Краника». Не успела Сьюки и глазом моргнуть, как уже опять была на танцполе и выплясывала под «Ох ты ж, ну и полька».

На следующий день, когда бывшие «осы» разъехались по домам и все транспаранты по городу сняли, Фрици позвонила Сьюки в гостиницу – бодрая как обычно.

– Привет, подруга, выжила вчера?

– Ох, да, но еще в постели. Ну и вечеринка!

– Давай натягивай шмотье и спускайся, у меня тут для тебя еще один маленький сюрприз.

Когда Сьюки добралась до фойе, Фрици уже ждала ее в машине.

– Садись, – скомандовала она.

Сьюки спросила:

– А куда едем?

– Ну нет. Мне знать, а тебе – увидеть.

Старая автозаправка «Филлипс-66» была много лет закрыта, и от нее остались только остов здания и цементная платформа, на которой раньше стояли заправочные терминалы, но, когда они подъехали, Сьюки вдруг услышала, как «Сестры Эндрюз» поют «Горнист буги-вуги». И тут же увидела на фасаде транспарант:

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НА ДЕВИЧЬЮ АВТОЗАПРАВКУ

И тут три женщины и одинокий мужчина, дожидавшиеся их прибытия, подошли к машине и разом заговорили. Фрици и Сьюки выбрались наружу, Фрици улыбнулась от уха до уха и сказала:

– Сара Джейн, знакомься – это тетя Тула. А это жена Винка, Энджи, сестру Джуд ты знаешь, а этот старый хрыч – Нард, муж Тулы. Приехал наладить звук. Он с нами не останется. Никаких мужчин.

Нард рассмеялся:

– Ладно, Фрици, я поехал, но рад был повидаться, это точно.

Тула вперилась в Сару Джейн – и разревелась.

– Ох, милая, – проговорила она. – Ты совершенно вылитая Софи. – После чего схватила в объятия и чуть весь дух из нее не выжала.

Фрици вступилась за Сьюки:

– Не удави только, ради бога.

Они зашли в здание станции, и Сьюки увидела, что дамы поставили большущий стол и он был завален едой. Фрици объяснила:

– Каждые три-четыре года мы стараемся устраивать маленькую сходку.

Тула вставила:

– А в этом году вообще особое дело – ты с нами, Сара Джейн.

Фрици глянула на стол:

– Ага, обычно Тулиных домашних колбасок и голубцов нам не достается.

– Да и пончиков… ох ты, – сказала Гертруд, уставившись в тарелку, заваленную польским лакомством.

Усевшись, Сьюки сказала:

– Знайте, это честь для меня – быть здесь, и спасибо вам громадное, что пригласили. Жизнь такая странная. Скажи мне кто-нибудь пару лет назад, что я окажусь на этой сходке, ни за что бы не поверила… Но вот поди ж ты!

– А мы-то как рады, что ты здесь. Фрици нам про тебя рассказала, и мы еле дотерпели до встречи, но она не говорила, насколько ты похожа на свою мать, – сказала Энджи. – О, Сара Джейн, как жалко, что ты ее не знала. Она была такая красивая.

– А уж какая милая, – добавила Тула.

За едой они рассказывали Сьюки о том, как тут все было, когда станция работала. Тула сказала:

– Сейчас-то, понятно, тебе трудно в это поверить, Сара Джейн, но это место когда-то было очень оживленным. Дом был вон там, на том участке, и весь день только и слышно было «дзынь-дзынь-дзынь» – люди входили и выходили. Мамуля говорила, неудивительно, что мы все немного «дзынь». Только это и слышали.

Энджи добавила:

– Я тебе еще кое-что скажу, во что ты не поверишь. Гертруд и Тула облачались в миленькие коротенькие платьица и устраивали представления на роликах. Вылетали со станции и… ой-ёй-ёй как раскатывали вокруг машин, да так быстро, что бедные посетители и не ведали, что на них свалилось.

Гертруд рассмеялась:

– Верно. Шустрые мы были.

Весь вечер Сьюки слушала живейшие и чудеснейшие истории о том, как прошли военные годы, про танцы, про поцелуйную будку и про то, как тут околачивались все местные мальчишки. Сьюки сказала:

– Да вы, похоже, тут вовсю веселились.

– О, это точно, – отозвалась Тула. – Вот уж не знала, до чего было весело, пока оно не кончилось. Но, знаешь, жизнь продолжается. А потом ребята вернулись по домам, и после этого жизнь стала совсем другой.

Когда они с Фрици уезжали, Сьюки обернулась, в последний раз глянула на старую станцию и всего на миг ей показалось – и она могла поклясться в этом, – что слышит звон колокольчика, и увидела станцию такой, какая она была, а девчонки сновали счастливые и занятые, юные и красивые, как прежде.

На следующее утро перед отъездом в аэропорт Фрици провезла ее мимо церкви и школы, где учились ее мать и вся семья. Как странно: она могла бы здесь расти и ходить в эту школу. А потом они зашли на кладбище, и она увидела могилу своей матери. И всех остальных Юрдабралински, которых ей так и не довелось узнать.

Прощаясь в аэропорту, Сьюки сказала:

– Фрици, вы не представляете, как много для меня значит эта поездка.

– Ну, я хотела, чтобы ты повидала места, из которых ты родом, и поняла, что у тебя была семья. Черт дери, она все еще есть. У тебя всегда есть я, детка, не смей про это забывать.

– Никогда.

Пойнт-Клиэр, Алабама

Сьюки только-только вернулась из Пуласки и собиралась хорошенько отдохнуть, но тут зазвонил телефон. Картер.

– Привет, милый, ты как?

– Хорошо, мам. Папа дома?